Красные рельсы - Адамс Клифтон (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
Отдохнув, он попытался оценить ситуацию. Ему позарез нужна была лошадь. Когда рассветет, он не сможет убежать от всадников. Но как раздобыть лошадь без друзей и почти без денег?
Ответ был сравнительно прост: ее следовало украсть.
Конокрадство было не весьма приятным занятием для полицейского и могло закончиться плохо. Однако спасаться от преследователей пешком было не лучшей перспективой.
Но ночью об этом не стоило и думать, тем более что он совершенно не знал, где находится. На всей территории располагались деревни криков, но начинать карьеру конокрада в индейской деревне ничего хорошего не сулило. Лучше было, пожалуй, поискать индейскую ферму.
Некоторое время он лежал неподвижно, соображая с большим трудом. Затем усталость стала понемногу проходить, и в голове у него прояснилось. Фермы нуждаются в воде, и лучшие места для ферм находятся в долинах у водоемов. Поэтому, идя вдоль реки, он мог найти фермы криков или даже лошадь…
Чем больше он об этом думал, тем менее удачным казался ему план. Тюрк и Крой наверняка станут рассуждать точно так же. С рассветом они отыщут его следы и тогда…
Конкэннон предпочел не думать о том, что будет дальше. Он вытащил из жилетного кармана коробку патронов тридцать восьмого калибра и зарядил свой револьвер. Для «сорок пятого», отобранного у Тюрка, Конкэннон патронов не имел, но в барабане их оставалось еще пять. Он заткнул револьвер за пояс, поднялся и пошел.
Вскоре он увидел двух всадников, направлявшихся на северо-запад по берегу реки. Он не мог разобрать, были ли это Тюрк и Крой, но холодок, пробежавший по спине, вполне мог служить утвердительным ответом. Ему стало интересно, нашел ли Тюрк свое ружье.
Он прошел еще довольно большое, на его взгляд, расстояние, прокладывая себе дорогу сквозь густые заросли, пока не споткнулся о лианы и не упал. Лежа в траве и тяжело дыша, он проклял тот день, когда устроился работать железнодорожным детективом, забывая, что в бытность помощником старшины вдвое меньше зарабатывал и вдвое больше рисковал.
Он встал и побрел на север, углубляясь на территорию криков.
Всадники больше не появлялись, и ему стало спокойнее. Может быть, Тюрк и Крой решили, что разумнее будет повернуть назад…
Примерно за два часа до рассвета он достиг небольшой индейской деревни, стоявшей на берегу реки. Это было скопление деревянных домиков; там было тихо и пустынно. Он услышал лошадей: они, видимо, находились в заграждениях за домами. Конкэннон подумал, что не настолько нуждается в лошади, чтобы похищать ее со двора индейца. К тому же один-два жителя вполне могли нести конное дежурство, и скрыться от них было бы непросто, даже обманув бдительность хозяина лошади.
Он удрученно повернул назад, перешел через ручей и обогнул деревню. В это время на востоке начала заниматься заря.
Он сел на ствол упавшего тополя, стараясь восстановить силы. Ему хотелось кофе, яичницы и бифштекса, но у него при себе не было даже куска вяленого мяса, которым он мог бы хоть немного утолить голод.
Он снова отправился в путь. По мере того как всходило солнце, его беспокойство все росло. Кража лошади была сама по себе сомнительным предприятием, но красть ее у индейца средь бела дня было равносильно самоубийству. Возможно, он совершил ошибку, обойдя деревню стороной, но теперь было уже слишком поздно возвращаться назад.
Когда он наконец заметил ферму, туманный утренний свет уже падал на дно долины. Распластавшись на сухих листьях, Конкэннон с опаской стал наблюдать за происходящим. Перед ним стоял традиционный деревянный дом с большим сараем; для индейца это было крупное владение. За домом виднелось широкое маисовое поле, где уже убрали урожай. По двору разгуливали цесарки, а один раз Конкэннон услыхал собачий лай.
Все шло как нельзя хуже: начинающему конокраду не хватало только шумных цесарок и брехливого пса…
Конкэннон встал и спрятался за ствол гигантского тополя с голыми ветвями. Индеец-фермер вышел из дома, почесался, зевнул и посмотрел на небо. Тут его позвал женский голос, и он скрылся.
Конкэннон совсем загрустил: на ферме, скорее всего, были совершенно ненужные ему тягловые лошади, да и заполучить их теперь не представлялось возможным.
Он уже собирался обойти и это место десятой дорогой, как вдруг испуганные цесарки разбежались кто куда: слева из лесу выехали два всадника и направились к воротам двора. Это были Тюрк и Крой.
Индеец опять вышел из дома; за его спиной показалась женщина с тремя маленькими детьми.
Конкэннон помрачнел, увидев, что шляпа Тюрка сдвинута набок и вся левая половина лица посинела и распухла. Светлые глаза бандита буквально метали молнии; из пристегнутого к седлу чехла выглядывал ореховый приклад: он все же нашел свое ружье. Весь его вид вызывал у Конкэннона растущее беспокойство. Конкэннон перевел взгляд на его спутника. Крой выглядел худым, костлявым и каким-то расхлябанным. Он тяжело сидел в седле, не щадя спины коня. Лицо его не выражало никаких чувств, но Конкэннон готов был побиться об заклад, что этот человек способен на все.
Бандиты забросали индейца вопросами. Тот пожимал плечами и что-то отвечал, произнося английские слова медленно и прилежно, как в школе. Конкэннон стоял довольно далеко и мог лишь догадываться о смысле вопросов и ответов.
Внезапно Тюрк в порыве гнева нагнулся и что-то крикнул в лицо индейцу. Тот пожал плечами и покачал головой. Тюрк в бешенстве вытащил ружье из чехла и направил его в грудь индейца.
Тот сначала не мигая смотрел на Тюрка, затем буркнул что-то жене, и она увела детей в дом.
Приставив ствол ружья к груди индейца, Тюрк стал яростно орать на него, сверкая глазами. Однако фермер казался все холоднее и молчаливее. В конце концов Крой взял Тюрка за рукав и что-то сказал ему. Тюрк нехотя спрятал ружье. Проявляя неожиданную дипломатичность, Крой, видимо, пытался защитить индейца.
Тот молча смотрел на них. Всадники отъехали немного в сторону и с минуту совещались. Потом наскоро осмотрели сарай и дом. Тюрк напоследок еще раз обругал хозяина, затем Крой приказал ему следовать за ним, и они покинули двор.
Индеец некоторое время постоял перед домом; под его темной кожей проглядывала сероватая бледность. Минут пять он не двигался с места, не обращая внимания на зов испуганной жены, и смотрел на опушку леса, где исчезли преступники. Затем повернулся и отправился домой.
Конкэннон облегченно вздохнул: он был в безопасности. Пусть ненадолго, пусть его положение не улучшилось, но он был жив и здоров, а это с каждым часом становилось все важнее. Он немного посидел, размышляя, как действовать дальше. Ясно было одно: пытаться похитить лошадь у раздраженного фермера не следовало.
Спустя несколько минут индеец вышел из дома; на этот раз в руках у него был карабин. Конкэннона снова охватило беспокойство: фермер шел прямо на него. Конкэннон видел, что карабин заряжен, видел темный палец на спусковом крючке. Отверстие в стволе становилось все больше, и когда оно достигло размеров туннеля, индеец остановился.
— Выходите. Я знаю, что вы здесь.
Он говорил медленно и старательно. В голосе не было гнева, но глаза угрожающе блестели.
Конкэннон решил придерживаться золотого правила: не спорить под дулом карабина. Он встал и шагнул вперед.
— Откуда вы узнали, что я здесь?
— Я видел, как вы спугнули птиц, когда подошли сюда.
Конкэннон улыбнулся: вот что происходит, когда пять лет подряд живешь в гостиницах и ездишь в поездах… Теряются былые навыки…
— Значит, вы знали, что я сижу здесь, и тогда, когда вас допрашивали те двое?
Индеец чуть заметно опустил карабин, направленный в грудь Конкэннона:
— А вы знаете их?
— Приходилось встречаться…
Конкэннон уже принял решение отвечать на все вопросы индейца и надеялся, что это облегчит его положение.
— Они ограбили поезд на территории чикасоу; по крайней мере, я так считаю. Они думают, что я слишком много знаю и решили убить меня.
