Кожное лекарство (ЛП) - Каррэн Тим (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Уиспер-лейк.
Выгребная яма, где человечность можно было купить, как шкуру или шлюху. Добавить ко всему сочетание убийств проституток, мормонов, линчевателей, кучку сорвиголов — и вот вам неприятности, которые сами просятся навстречу.
Такова была голая правда Уиспер-лейк, и Кейб её знал.
Ободранный до костей, кровоточащий скелет городка, насквозь пропитанного коррупцией. Великолепное место для Душителя Города Грехов.
Кейб смотрел из окна своей комнаты на грязную улицу и ждал.
Возможно, Душителя.
Возможно, чего-то ещё.
Но чем бы это ни было, Кейб чувствовал его приближение. И оно не предвещало ничего хорошего.
— 9-
Проститутку звали Кэтрин Модин, но жители Уиспер-лейк знали её как Миззи Модин или Грязную Миззи. За спиной её также называли «Королевой коготков округа Бивер», и подтвердить это мог далеко не один шахтёр с расцарапанной спиной.
Но в лицо её называли только Миззи.
И в основном из-за того, что она была обладательницей мерзкого характера и револьвера «Смит и Вессон» калибра.38, которым не боялась пользоваться.
Она убила одного мужчину и серьёзно ранила ещё троих.
Миззи была «свободной художницей» и работала на Пайни-Хилл, скрывающейся в тени мрачной серой шахты компании «Аркадиан»… Или «Саутвью». Или «Хорн сильвер»…
Её лачуга, пропахшая дешёвым виски, недорогими духами, запахом немытых тел и сексом за двадцать баксов, была широко известна.
Когда дул ветер, её хижина качалась и трещала, хотя иногда она качалась и трещала и без ветра.
И пусть жители города называли Миззи «работницей горизонтальной плоскости», сама она себя шлюхой не считала. Она продавала то, что послал ей Господь, с пятнадцати лет, проработав в десятках шахтёрских городков, фермерских угодий и военных складов от Западного Техаса до Территории Вайоминг, практически не пропустив на этом протяжении ни одного поселения.
Миззи считала себя кем-то вроде предпринимателя.
Возможно, так оно и было.
В Уиспер-лейк она обслуживала постоянный поток клиентов, которых не слишком заботило, куда приткнуть своё хозяйство. Они были просто рады, что такое место существует.
А для тех, кто с большим уважением относился к тому, что носит между ног, всегда можно было найти разукрашенную красотку в дорогом борделе, где за десять минут с иностранкой из Франции или Португалии мужчины были готовы выложить не менее четырёхсот долларов.
Миззи же была для мужчин альтернативным вариантом и готова была раздвинуть ноги перед любым, кто заплатит двадцать баксов, вне зависимости от расовой и культурной принадлежности.
А за двадцать баксов она была лучшей. Особенно в шахтёрском городке, где цены то и дело подскакивали вверх.
А если у вас не было двадцати долларов, она всегда была готова взять что-то в доплату. Будь то лошадь, корова, шкуры бизона, винтовка «Винчестер», церемониальный индейский кинжал или пара сапог из кожи ящерицы. Потому что в те дни, когда у неё не было клиентов, она продавала товары в своём магазинчике, а на хорошую вещь у неё был глаз намётан.
Некоторые ночи были забиты под завязку, а в некоторые она успевала заскучать.
Вот и сегодня было тихо, как в мертвецкой.
Потому, когда в дверь её лачуги постучали, Миззи довольно усмехнулась и уже начала подсчитывать в голове выручку.
Она быстро зажгла красные длинные свечи, затушила масляную лампу и приготовилась встречать джентльмена.
Он вошёл в её хижину с порывом ветра. Лицо его было бледным, как молоко, и на нём ярко выделялись тёмные усы и чёрные, пылающие, как угли, глаза. Мужчина был высоким, худым, в длинном до пят фраке и шляпе-котелке.
— Входите, входите, сэр, — произнесла Миззи. — Устраивайтесь поудобней. Меня зовут Миззи. Могу я предложить вам выпить, мистер…
— Нет, мадам, благодарю. Я здесь не для этого.
Райская музыка для ушей Миззи.
Она села на кровать — полная, крупная женщина, каждая грудь которой была размером с подушку, а лицо разрисовано ярче, чем цирковые шатры.
Её посетитель бросил двадцать долларов в стеклянную вазу для фруктов и положил шляпу и пальто на шифоньер.
Миззи обожала звук монет, ударяющихся о стекло. Может ей и не нравился этот мужчина с чёрными глазами и кладбищенски-мраморной кожей, и сжатыми губами…
Но звук денег она обожала. О, да, спасибо огромное!
Мужчина был не из романтиков. Он приказал ей раздеться, что она и сделала, а потом резко вошёл в неё с тем же странным бесстрастным выражением лица, словно сам акт был для него делом скучным и банальным.
— О, да, малыш, да! — закричала Миззи, делая вид, что она без ума от его мужских способностей; она стонала, кричала и визжала — в общем, делала всё, что обычно заводит мужчин.
Но не этого.
Его движения не стали более неистовыми; они оставались такими же медленными и размеренными — действительно бесстрастные, даже равнодушные.
Лицо мужчины не выражало никаких эмоций… Бледное, гладкое с тёмными немигающими глазами… Словно лицо манекена или статуи, вырезанной из гранита.
Миззи была деловой женщиной. Она предпочитала разбираться с делами как можно скорее. Нельзя, чтобы другие посетители ждали в очереди… Пусть этой мрачной ночью в бурю никто и не придёт к её лачуге.
Она преувеличенно громко стонала, и сама, находясь на грани при виде входящего и выходящего из неё члена, бормотала грязные словечки своим острым, как чилийский перец, язычком.
— Закрой глаза, — произнёс внезапно мужчина мёртвым, как раздавленный на дороге опоссум, голосом.
Миззи послушалась, надеясь, что он скоро кончит.
Он грубо сжал её грудь, но если ему так нравилось, она не станет сопротивляться… Пусть так и будет.
Она не открывала глаза, двигаясь в такт с мужчиной. Вдруг Миззи услышала лёгкий шорох, и прежде чем она успела сделать вдох, мужчина обернул вокруг её шеи шёлковый шарф и начал затягивать его всё туже и туже, как питон джунглях Амазонки, выдавливая из женщины жизнь.
Она била руками, извивалась и перепробовала все известные ей способы, как избавиться от непрошеного мужчины… Но он крепко держал Миззи, сильно входя в неё так, что у неё перед глазами замелькали чёрные точки. Лёгкие Миззи начали гореть, она чувствовала, как шарф перекрывает приток крови к голове, а лицо становится горячим, и голова вот-вот взорвётся от напряжения.
А мужчина тяжело дышал.
Пускал слюну.
Его глаза были огромными, чёрными и блестящими.
— Ты любишь меня… Не так ли? — шептал он. — Ты любишь меня… Ты любишь меня… Не так ли… Не так ли… Не так ли…
Миззи пыталась нащупать свой револьвер, но он исчез, просто пропал.
И когда шарф затянулся ещё туже, она провалилась в темноту, и словно издалека она ощущала, как он резко входит в неё, а она умирает, умирает… Но разве это уже важно?
Чего стоят борьба, жульничество и разврат?
Кому они нужны, если можно скользнуть в глубины океана и луга из чёрного бархата…
— Не так ли… Не так ли… Не так ли…
Минут через пять после клинической смерти Миззи мужчина кончил, выбрасывая своё семя в охлаждающееся чрево Миззи Модин; туда, где жизнь встречала только недавнюю смерть.
Когда мужчина успокоился и пришёл в себя, он взял разделочный нож, вспорол Миззи от пупка до шеи и начал со счастливым видом разбрасывать по комнате её внутренности. Затем он отрезал её грудь, вырезал глаза и вставил в зияющие ниши серебряные монеты.
Потом сел, закурил и с восторгом окинул взглядом свою работу.
А прежде чем уйти, в последний раз овладел телом Миззи.
Надел пальто и шляпу-котелок и выскользнул в ветреную, холодную ночь, став тенью, смешавшейся с остальными тенями и больше не существовавшей.
Это была странная зловещая ночь в Уиспер-лейк.
Дул ветер, лаяли собаки, а в воздухе переплелись и смешались зло и пороки.
— 10-
