Возмутитель спокойствия - Брэнд Макс (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
Не сказать, чтобы Чип требовал жалости к себе, вовсе нет. Она была до смерти напугана его язвительным красноречием и после того самого первого дня, когда он так откровенно нахамил ей, их общение ограничивалось лишь вежливым обменом улыбками.
Но и погода, и потасовки работников между собой, и даже тоскливый взгляд влюбленного Ньюболда — все это казалось сущими пустяками по сравнению с дурацким прессом.
Ибо точно предугадать, как он поведет себя в следующий момент было невозможно.
Иногда это случалось в самый разгар жаркого дня, когда отогнать от себя мысли о самоубийстве можно было лишь единственным способом, а именно: продолжать усердно работать, обливаясь потом и задыхаясь от раскаленного зноя. Однако чаще всего простаивать приходилось по утрам, когда из лугов веяло росистой прохладой, или же вечером, когда солнце переставало палить — да, именно тогда, когда работа была почти в удовольствие, откуда-то из чрева пресса вдруг раздавался противный скрежет, скрип или треск, давая понять, что там что-то заело или оборвалось.
Дважды нам пришлось угробить по полдня, снимая целиком стенку с ящика и приводя в порядок внутренности агрегата. Но затем вышел из строя механизм ворота, на починку которого ушел ещё целый день.
Да, вместо запланированных сорока тонн, мы за день выдавали в среднем не более пятнадцати. Вспомнить стыдно!
Но только без мальчишки мы, пожалуй, и этого мизера не наработали бы. Он как будто мог читать мысли строптивого агрегата и с ходу безошибочно определял, что именно в нем вышло из строя, экономя нам тем самым уйму времени и попутно наглядно объясняя, как и что следует делать.
За все время работы я, как и все остальные, имел шанс попробовать себя на каждой из операций, начиная от управления механическими граблями и заканчивая обвязкой тюков и хождением по кругу за впряженными в ворот лошадьми. Изо всего обвязка тюков оказалась самой трудной, но и наиболее интересной операцией.
Все, что от вас требовалось, так это после того, как погонщик прокричит «Вынимай!», открыть дверцу посредством железного стержня, опустить решетку, поймать концы пяти жестких проволок, пропущенных резчиком через агрегат, и стянув их, закрепить концы «восьмеркой» — и если вы достаточно расторопны, то последняя проволока снимается вами непосредственно с острия пробойника — после чего вы орете, что есть мочи: «Готово!». И в то время, как погонщик снова приводит в движение лошадей, трамбовка снова ползет в вверх, и как только она поднимается над столом, в пресс начинает загружаться порция сена для нового тюка.
Ваша же задача состоят в том, чтобы вынуть тюк и захлопнуть дверцу прежде, чем это сено зашуршит вниз по желобу, для чего надлежит правой рукой схватить крюк, свисающий с поперечины у вас над головой, подцепить им тюк и быстро подтянуть к себе, в то время, как левой рукой вы хватаетесь за дверцу, захлопываете её, после чего высвобождаете крюк из тюка и с его же помощью задвигаете запор.
Затем вам остается лишь откатить тюк на весы, взвесить его, записать вес на деревянной бирке и в своей книге учета, после чего дотащить эту ношу до штабеля и, оторвав его от земли фута на три, уложить на место. Но как раз в тот самый момент, когда вы надрываетесь из последних сил, чтобы водрузить тюк на отведенное ему место, можете не сомневаться, что погонщик снова прокричит: «Вынимай!», и вы, не чуя под собою ног, броситесь к дверце конуры, чтобы повторить все с самого начала.
Короче, веселенькое занятие, но самое главное состояло в том, чтобы приноровиться к завязыванию бесконечных проволочных концов, а также откатке и перетаскиванию тюков. Юный Чип владел всеми тонкостями этого искусства. Порой казалось, что тюки у него выскакивают из пресса и перемещаются по земле сами собой, и никому из нас не удавалось подавать проволоки так быстро, чтобы ему не приходилось простаивать без дела, дожидаясь, когда последняя из них выйдет из агрегата.
Конечно, долго выдерживать такую нагрузку ему ещё было не по силам, но уж зато когда Чип трудился на этом участке, то все у него спорилось, и он показывал нам, как следует действовать, чтобы не тратить силы впустую. Иногда начинало казаться, что идея создания первого в мире пресса принадлежала именно ему, настолько глубоки были его познания в этой области!
Но даже Чип был не в состоянии оградить машину от поломок, следовавших одна за другой. И Ньюболд, разрываясь между девушкой и прессом, становился все мрачнее и мрачнее день ото дня, все чаще взгляд его бывал устремлен в землю, и даже Чип больше не осмеливался отпускать язвительные замечания в его адрес.
Вечером Ньюболд обычно уныло брел на вершину ближайшего холма и подолгу простаивал там — высокий и сухопарый, похожий на огородное пугало — обводя взором окружающие просторы и стараясь укротить ноющее, обливающееся кровью сердце, прекрасно понимая, что с такой производительностью ему никогда не удастся увязать в тюки все скошенное сено. Подумать только, все это богатство останется лежать на земле, высыхая, превращаясь в труху, чтобы затем сгнить под зимними дождями. Мысль об этом была невыносимой. И думаю, дело даже не в его прижимистости; просто он был ярым противником расточительности в любом её проявлении.
Тем временем обстановка в лагере становилась все более и более взрывоопасной, и уже очень скоро никто из нас не сомневался, что ждать осталось недолго: вот-вот полетят искры… искры, что, возможно, спалят дотла чью-нибудь жизнь!
Проблема была в том, что мы были погонщиками, а не механиками. И даже если бы дело шло гладко, то все равно избежать беды не удалось бы, так нам проще застрелиться, чем час за часом выполнять одну и ту же монотонную работу!
Примерно тогда же к нам в лагерь нагрянул с визитом шериф Мерфи, и именно его появление здесь и стало началом конца. Это произошло, когда над землей уже спустились сумерки. Мы начали располагаться на ночлег, устраивая себе лежанки в сене и расстилая на нем свои одеяла, не забыв подложить побольше сена под голову. И вот уже каждый из нас лежит на животе, подперев подбородок руками. Кто-то курит самокрутку, кто-то раскуривает трубку, но только так или иначе, каждые несколько секунд в темноте вспыхивал крохотный огонек, ненадолго выхватывающий из сгущающихся розоватых сумерек лицо то одного, то другого из ребят.
Как мне помнится, говорил тогда верзила Кэш Логан, и рассказ его был о том, как однажды он подрался с одним канадским лесорубом, который оказался сильным, как медведь; и как этот канадец, будучи загнанным в угол, выхватил нож; и как тогда он, Кэш Логан, применил один хитрый прием, которому он научился ещё в детстве, и заключавшийся в том, чтобы перекувырнуться «колесом», со всего маху ударяя противника в лицо подошвами обеих ног.
Затем он продемонстрировал, как это делается, и доброволец, использованный им в качестве условного противника, со стоном свалился на землю, видимо, решив, что ему прострелили голову, а затем очнулся, ощупал свое распухшее лицо и начал голосить, что его всего изрешетили пулями.
— Что ж, Кэш, довольно неплохо, — проговорил Пит Брэмбл, осторожно потирая поврежденную челюсть. — Прямо как в книжке. Так где ты прочел об этом?
— Прочел? Я прочел? — воскликнул Кэш.
— Именно, — заметил Брэмбл.
Казалось, драки избежать не удастся, ибо каждый из этих парней был уверен в своей правоте и уступать другому не собирался, но тут послышалось звяканье шпор и дробный перестук лошадиных копыт, и в следующий момент из темноты нас громко окликнул голос шерифа.
Его появление оказалось для нас полной неожиданностью.
Ибо среди парней работавших на босса были и такие, кто решил взяться за ум, предпочитая нудную работу бесконечным скитаниям и необходимости скрываться от полиции.
Глава 9
Было довольно забавно, но в то же время и тревожно наблюдать за тем, как парни вдруг как-то беспокойно заворочались и в напряженном молчании начали потихоньку покидать свои лежанки и пятиться назад, подобно тому, как это делают собаки, учуяв волка в своей своре.
