Улыбка сорвиголовы - Брэнд Макс (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
— Не будь лицемером, парень.
— Я слышал рассказы об индейце в Нью-Мексико, дотянувшем до ста двадцати лет. Если на такое способен индеец, то почему это не по плечу белому человеку?
— Почему? — переспросил старик, ухмыляясь шире и радостнее прежнего. — Я продолжаю утверждать, что краснокожий не может сделать ничего такого, чего белый человек не в состоянии сделать лучше. Ты определенно умен, Кадиган! Ну, вернемся к револьверам. Я всегда представлял их в руках какого-нибудь джентльмена, который умеет стрелять и умрет во время драки, простреленный полудюжиной пуль, с израненными ногами, загнанный в угол комнаты. В него стреляет дюжина джентльменов, но он все еще держит по револьверу в каждой руке… все еще сражается… убивает до последней минуты… — Рисуя потрясающую картину, старик пронзительно кричал. Затем, уже тише, добавил: — Точно так умер мой напарник, старина Джеф Джилки, я пришел слишком поздно. Но я видел пятерых джентльменов, истекавших кровью, израненных так, что они никогда этого не забудут. Они лежали на полу рядом с еще тремя мертвыми джентльменами, смотревшими в потолок и думавшими, вероятно, обо всем этом, когда они падали вниз словно утки с неба — падали вниз к дьяволу, как убийцы и мерзавцы, каковыми они, впрочем, и были на самом деле. — Голос старика дрожал. Он откашлялся и добавил: — Мне не придется так умереть.
— Вы умрете богатым, что намного лучше, — предположил Кадиган. — Найдете медь и станете самым богатым в мире. О вас будут помнить, мистер Лофтус.
При этих словах взгляд дядюшки Джо значительно просветлел, но в конце концов старик просто уныло пожал плечами:
— Послушай меня, нет ничего лучше доброй смерти. Я отдал бы всю медь, лишь бы умереть так, как положено умирать настоящему мужчине. И эти револьверы, Кадиган, должны перейти к человеку, который умрет именно так.
Денни встал.
— Я могу быть уверен, что меня убьют? — спросил он с любопытством.
— Конечно. У тебя нет шансов ни на что другое. Вопрос только в том, где это произойдет. Ты сделаешь что-то, что заставит людей говорить о тебе, и умрешь, пока они все еще будут болтать!
— Мне кажется, — мягко возразил Кадиган, — что джентльмен вправе сделать что-то такое, а затем сидеть и думать об этом всю оставшуюся жизнь.
— Среди джентльменов подобных нет. Никто из них не хочет работать. Вот в чем моя проблема. Я всегда стремился к славе. Но упорный труд не по мне. Я никогда не трудился. Только добивался, чтобы обо мне говорили, — со вздохом признал старик.
— Но, дядюшка Джо, в горах нет человека, который бы сделал столько, сколько вы, для поддержки закона. Все это знают.
— Все дураки, — отрезал старатель. — Я кое-что открою тебе, Денни, потому что, полагаю, в твоих интересах пока придержать язык и не трепаться об этом. Так вот, я никогда не совершал успешных акций, если никто этого не видел и не мог затем рассказать остальным. Будучи шерифом, я не меньше дюжины раз имел возможность поймать банду проходимцев. Но я выжидал. Почему? Потому что, в отличие от тебя, я не любил опасность!
— От меня? — пробормотал ошарашенный Кадиган. — Я не люблю ее! Любить опасность? Я никогда не слышал, чтобы джентльмен любил опасность.
— Только очень разумный человек знает, из чего он сделан и почему так поступает. Да, очень разумный человек, сынок. Любить опасность не так-то просто. Это совсем не то, что любовь к выпивке. Но она делает джентльмена похожим на сумасшедшего. Посмотри на джентльменов, которые умудряются затеять перестрелку и остаться в живых. Я таким не был. Довольно скоро я почувствовал, что у меня дрожат руки. Тогда я притащился сюда и стал все делать сам. Поиски меди? Черт побери, парень, я занят только одним — пытаюсь не вспоминать того проклятого труса, от которого сбежал.
Лофтус со вздохом поднял свое морщинистое лицо, и взгляд его маленьких глазок под изборожденными временем веками устремился над верхушками огромных сосен дальше, к горным пикам под нежно-голубым небом.
— Даже если все, что вы говорите о себе, правда, — произнес Кадиган с благоговейным страхом, — какое это имеет значение? Предположим, вы хотели прославиться в глазах других людей. Ну вот, дядюшка Джо, вы получили то, к чему стремились. Все говорят, что вы самый смелый, самый честный, самый ловкий и меткий джентльмен, когда-либо носивший оружие в этих краях.
Радость вспыхнула в глазах Джо Лофтуса словно отраженный свет, и старик стиснул худые кулаки. Тем не менее он медленно покачал головой, отвечая Кадигану.
— Это бесполезно. Я знаю. Ты можешь дурачить нескольких или многих людей, пока жив. Но после твоей смерти правда выходит наружу и вползает в уши. И все сперва начинают тебя проклинать, потом просто забывают. Но, Кадиган, как сравнить краткость жизни джентльмена с вечностью его смерти? И разве может минутное восхваление сравниться с забвением на сотни лет? Нет, сэр, — мрачно продолжил он. — Я думал о себе, а не о своей работе. Я думал об известности, которую получу, а не о помощи закону. Но люди, которые восхищались моими подвигами, продолжают говорить о них, потому что я пока жив. Когда умру, все, что я сделал, умрет вместе со мной. Те, кто любит свою работу, совершают значительно больше, чем им кажется. И те, кто любит опасность… — Лофтус замолчал.
— Те, кто любит опасность?.. — мягко подсказал Кадиган. — Кто они?
— Ну те, кто идет на Северный полюс, и тому подобное. Думаешь, они ищут там что-то ценное? Нет, сэр. Там нет ничего, кроме снега и льда. Они скажут вам, что у них есть цель. Нет, сэр, у них нет никакой цели. Только поиск опасности. Каждый раз, когда они устремляются вперед, искушая судьбу. И вот ради этого они идут на полюс. Им нравится делать крупные ставки. Понимаешь? И ты такой же. Ты преследуешь Билла Ланкастера. Почему?
— Потому что он использовал револьвер, когда я дрался голыми руками.
— Нет, не поэтому. Ты собираешься его преследовать потому, что он очень опасен. И однажды ты, возможно, его поймаешь или он поймает тебя. Но если ты победишь, то будешь искать что-нибудь еще, что потребует от тебя полной отдачи сил, а найдя, снова пустишься по следу. Закончив с этим, ты попытаешься найти еще что-то. И, наконец, задолго до того, как ты состаришься, они поймают тебя и загонят в угол, и ты умрешь, сражаясь с двумя револьверами в руках, убивая человека всякий раз, когда спустишь курок. Ну, бери револьверы, парень!
Таким было прощальное напутствие дядюшки Джо Лофтуса. Он не пожал руку Кадигану, а повернулся спиной и шел к хижине, пока парень садился на мустанга и медленно ехал вниз по склону. Когда Денни обернулся, то увидел, что вышедший из хижины с киркой на плече и молотком в руке старатель в шляпе, сбитой на затылок, снова отправлялся на поиск затерянного медного рудника.
Глава 9
СВОЕВРЕМЕННОЕ ПРИБЫТИЕ КАДИГАНА
Невозможно представить себе, чтобы Уильям Прентис Ланкастер (а именно так окрестила его мать) не находился в центре любого действия, в котором только решил принять участие. Сейчас, когда лицо Сэма Босвика, напоминавшее свиное рыло, вспыхнуло и исказилось от ярости, а огромные мышцы на его руках пришли в движение и когда Красавчик Мэлони и даже Чес Морган спорили на повышенных тонах, Билл Ланкастер, молча сидевший у окна, производил внушительное впечатление именно своим спокойствием. Даже если бы Билл орал громче всех, это послужило бы менее веским аргументом.
Он же предпочитал пока праздно разглядывать окрестности из номера отеля, словно спор его совершенно не интересовал, а внимание привлекали только густые черно-зеленые заросли хвойных деревьев на холмах вокруг городка Горман. Ланкастер окинул их взглядом и отметил, как силуэты деревьев четко вырисовываются на фоне неба и как маленький ручеек несется вниз по склону, а тропинка позади ручейка то пропадает из виду, то вновь появляется, покуда ручеек, наконец, не выравнивается и не расширяется, превращаясь в неторопливую тихую речушку, протекавшую через самый центр Гормана справа от окна, возле которого сидел Билл. Тропинка также стала шире и превратилась в дорогу с глубокими колеями от телег и фургонов, привозивших в город одних работников и увозивших других, поставлявших свежие припасы к подножию гор. Но хотя взгляд Билла Ланкастера лениво блуждал вдалеке от сцены, которая разворачивалась возле него, он все же внимательно за ней следил. Порывистый мустанг боком поднимался по тропинке, взбрыкивая на каждом дюйме пути, пока плеть со свистом гуляла по его бокам, но даже эта картина не вызвала у Ланкастера соответствующих эмоций. Спор в комнате поглотил его целиком.
