Эверест-82 - Рост Юрий (читать книги онлайн без .TXT) 📗
В 16:45 включился Балыбердин и передал в базовый лагерь, что им грозит холодная ночевка, так как до этого времени они спустились только до 8800. У Эдика заканчивается кислород, скалы заснежены, а они идут вниз без кошек. Просит, чтобы кто-либо из нашей группы вышел к ним навстречу и принес кислород и питье. Мы сказали Тамму, что все слышали и сообщим через полчаса, кто выйдет наверх. Что такое холодная ночевка да еще выше 8000, мы прекрасно понимали. Это ночевка без палатки, спального мешка и горячего питания. На такой высоте в этой ситуации мало шансов выжить. В истории покорения восьмитысячников было лишь несколько случаев, когда люди в подобных ситуациях выживали и отделывались серьезными обморожениями. Выходить или не выходить — вопроса не было. В горах при получении сигнала бедствия все занимаются оказанием помощи.
Мы с Мишей стали одеваться. Было похоже, что для нашей группы восхождение заканчивается. Собираясь на выход, всей группой стали перебирать различные варианты. Остановились на том, что берем кислород для Мысловского и Балыбердина и по 2 баллона для себя. В случае, если ребята смогут идти сами вниз, мы попытаемся взойти на вершину. Сейчас полнолуние, и, если не будет облачности, вполне можно идти на гору. К ночи обычно ветер стихает. Опыт ночных выходов у нас есть. Альпинисты часто выходят на восхождения ночью, чтобы пройти по снегу, пока он замерзший, или чтобы проскочить опасное место.
Однажды в Альпах мы совершали сложное восхождение на вершину Пти-Дрю по маршруту Хардинга. В группе были Слава Онищенко, Миша Туркевич, Гена Василенко и я. В верхней части стены мы догнали двойку молодых англичан, которые застряли во внутреннем углу и двигались очень медленно. Затем мы вышли вперед, но День уже заканчивался и начало темнеть. В полной темноте мне пришлось пройти 2 веревки по скалам. На удивление, я на ощупь нашел даже несколько крючьев, забитых в скалы для страховки. Англичане тоже прошли по нашим веревкам. Они шли очень медленно, так что на ночевку мы устроились в полночь на полочках, кто сидя, кто полулежа. В нашем варианте сегодня намечается подсветка маршрута луной.
Мы с Мишей надели все теплые вещи, которые у нас были. Взяли с собой карманное питание, а горячий компот налили во фляги и спрятали под пуховые куртки. Для Мысловского взяли кошки. Он сегодня утром ушел из V лагеря без них, а во второй половине дня скалы присыпало снегом. На базу мы о наших ночных планах ничего не сообщили. Сказали только, что выходят Бершов и Туркевич. Мы уходим наверх, а наши друзья Валя и Сережа остаются в V лагере проводить кошмарную ночь без кислорода. У них осталось только по 2 баллона для восхождения. Рацию мы берем с собой, и они остаются без связи, в полном неведении.
Кошки мы надели в палатке и, связавшись 30-метровой веревкой, вышли вверх в 18 часов. Пройдя около 100 м., вышли на Западный гребень. Рация была у нас на приеме, и мы связались с Балыбердиным. Он сказал, что видит нас на гребне внизу, но мы их не видели. Он посоветовал нам идти правее гребня, но путь все время проходит левее. Он просто перепутал. Гребень представляет собой сланцевые плиты, покрытые снегом. Местами попадаются стеночки. Тогда мы идем попеременно. Миша идет впереди, рация у него на приеме, но вскоре от мороза сел аккумулятор, и связь прекратилась.
Мы идем довольно быстро, чтобы по светлому времени успеть пройти побольше. Расход кислорода поставили по 2 литра, в минуту. Мы еще с таким расходом не ходили. Темп у нас высокий, и временами становится жарко. Я расстегнул змейку ветрозащитной куртки. Но конденсат, который капает с маски, подмерзает на змейке — пришлось застегнуться. И вовремя, так как больше нам жарко не было. Ветра почти нет, но из Тибета и с юга тянет облачность, и это нас беспокоит больше всего. К 20 часам мы прошли рыжий пояс и подошли к скальному взлету гребня. Обходить его начали слева. Миша идет первым. Здесь уже видны следы предыдущих экспедиций. Под взлетом видны остатки палатки. На скалах висит 8-миллиметровый красный репшнур, который оказался очень кстати. Идем с попеременной страховкой. Миша идет впереди с айсбайлем и подбивает старые крючья для страховки. Скалы заснежены. Лезем в двойных шерстяных варежках, в темноте. Луна уже взошла, но мы находимся на теневой стороне, и нам от нее пока не легче. Чтобы не разминуться с ребятами, временами кричим им, сняв маски.
Необычно восхождение ночью. В лунном свете рельеф приобретает совершенно иной вид. Труднее определять расстояние и ориентироваться. Вокруг, как в сказке, в серебристом сиянии вырисовываются вершины Лхоцзе и Нупцзе. Остальное пространство забито облачностью, временами накрывающей нас и посыпающей снежной крупой. Наши ветрозащитные костюмы покрылись коркой льда, которая переливается в лунном свете, а при движениях трещит, как скорлупа. Конденсат, который выбрасывается из центрального клапана маски, замерзает на одежде, и на груди образуется ледяной панцирь.
Через 3 часа хода, перевалив через гребень и крикнув, я услышал ответ. Мы были рады, что встретили ребят. Больше всего мы боялись разминуться с ними. Ребята стояли и ждали нас. Эдик был без кислорода-он у него закончился 1,5 часа назад. На вопрос, как он себя чувствует, Мысловский сказал:
— Нормально.
А Володя сказал:
— Все, приехали.
Миша занялся Мысловским, а я Балыбердиным. Прежде всего надели маски и подключили кислород. У Балыбердина не было рюкзака, и я ему привязал баллон на петлю-оттяжку и повесил на плечо. Затем они попили компот, который был еще немного теплый, так как фляги были под пуховками; дали карманное питание и таблетки для бодрости, которые предусмотрительный доктор Орловский посоветовал нам взять из аптечки V лагеря.
Балыбердин оставил рюкзак выше по склону и спускался без него. Нести рюкзак, сказал он, нет никаких сил, а завтра утром он из лагеря V вернется за ним. Мы сказали, что все будет хорошо. Ледоруб он при подъеме уронил и спускался с трофейным молотком. Скалы были заснеженны, и спускаться без кошек было медленно и опасно. Мысловский оставил свои кошки в V лагере еще утром, а Балыбердин при восхождении оставил их под скальной стенкой и при спуске прошел мимо, не взяв их. Все это говорит о том, что без кислорода они плохо соображали. Какой альпинист на заснеженных скалах в ботинках на резиновой подошве пойдет без кошек!
Перекусив и подышав кислородом, ребята приободрились. Тогда мы им задали вопрос, смогут ли они сами идти вниз. Они согласились, но очень удивились, что мы хотим ночью идти на вершину. Мы сказали, что другого шанса у нашей группы не будет. На вопрос, сколько времени от этого места до вершины, Бэл сказал, что 3–4 часа. Встретили мы их на высоте примерно 8750, и вершина была где-то рядом. Но мне кажется, что в своем бескислородном состоянии у него были свои представления о времени и пространстве. Связавшись с базовым лагерем, мы рассказали, в каком состоянии ребята, и попросили разрешения идти на вершину. Вначале Тамм категорически сказал:
— Нет!
На этом наша рация опять отключилась. Тогда Володя достал из-под пуховки свою и подтвердил, что они сами пойдут вниз. Я взял у него рацию и закричал:
— Почему нет?!
Тогда Тамм задал вопрос, сколько у нас кислорода и сколько времени идти до вершины. Я ответил, что кислорода у нас еще по 300 атмосфер, а до вершины 1,5–2 часа. И он нам разрешил идти на восхождение.
Уже получив согласие на выход, мы засомневались насчет состояния ребят. Но они сказали, что чувствуют себя в порядке и пойдут сами.
Когда мы подошли к ребятам, был 21 час. Провели мы с ними 40 минут и вышли в 21:40. Когда стояли, мороз прихватил пальцы рук и ног. Так что тепло нам было только при ходьбе. На ходу откачиваем пальцы, и они с болью отходят. Метров через 100 увидели кошки и личные вещи, оставленные Балыбердиным.
Подошли к предвершинной стенке. Под ней в снегу лежит кислородный баллон какой-то из предыдущих экспедиций. Миша на ощупь полез по заснеженным скалам. Лазание примерно 4-й категории трудности. Мы опять находимся на теневой стороне. Пока я стоял на страховке, у меня опять прихватило пальцы. Когда прошли стенку, увидели рюкзак Балыбердина, который лежал на полке.
