Англия и Уэльс. Прогулки по Британии - Мортон Генри Воллам (читать книги TXT) 📗
Другие авторитетные авторы тоже писали о любви валлийцев к сыру. В 1542 году один писатель замечал: «Известна расположенность валлийцев к хорошему жареному сыру». Другой автор в 1607 году утверждал, что «уэльсец любит лук-порей и сыр».
В книге Эндрю Берда «Первый опыт по распространению знаний», опубликованной в 1547 году, один валлиец характеризует свою нацию: «Я из Уэльса. Я люблю cause boby, хороший жареный сыр».
И даже в более ранней книге есть забавная история о валлийцах и сыре. Это — сборник рассказов «Веселые истории», опубликованный в 1525 году:
«Среди старых шуток я нашел историю о том, как Господь назначил святого Петра привратником Небес. Бог был так добр, что послал Своего Сына на страдания, после чего много людей явились в царствие небесное. Там одновременно собралась большая компания валлийцев, шумных и болтливых, и они страшно надоели всем остальным. Бог сказал святому Петру, что устал от них, и приказал выгнать их с небес. На это Петр ответил: “Милостивый Господь, будет сделано”.
Святой Петр вышел из ворот и громко крикнул: “Cause bobe!”, то есть “Жареный сыр!”, и валлийцы повыскакивали из небесных врат. Святой Петр дождался, когда все выйдут, и запер ворота. Так удалось их спровадить…»
В 1613 году в книге «Начала глупости» появился такой стих:
Отчего столько шуток по поводу валлийского сыра? Во времена Шекспира производством сыра занимались Эссекс, Саффолк и Чешир. Уэльс сыр не делал. Можно предположить, что сыр для Уэльса был в то время редкостью, и любовь валлийцев к тому, что было рядовой пищей для англичанина, и вызвала столько добродушных шуток.
Валлийская привычка поджаривать сыр веселила англичан шестнадцатого века. Во времена правления Елизаветы к сыру относились серьезно. Один из исследователей приводит следующее латинское изречение —
No nix, non Argos, Methusalem, Magdalenve,
Esaus, non Lazarus, caseus ille bonus —
и объясняет: «Это означает, что сыр не должен быть белым как снег, у него не должно быть столько глаз, сколько у Аргуса, он не должен быть старым, как Мафусаил, в нем не должно быть много сыворотки, он не должен плакать, подобно Марии Магдалине, сыр не должен быть грубым, как Исав, или пятнистым, как Лазарь».
Старый Джервес Маркхем, автор «Английского домоводства», который знал все — от рецепта излечения апоплексии до способа приготовления пирога с вишней, много что мог рассказать о сыре и о его приготовлении, однако ни словом не обмолвился о жареном сыре. Возможно, гренки с сыром пришли в Англию вместе с Тюдорами и рассматривались теми, кто их не одобрял, как забавное пристрастие валлийцев, вроде любви итальянцев к макаронам. Шутки подобного рода и сейчас вызывают смех у посетителей английских мюзик-холлов.
Глава третья
Принцы Уэльса
в которой, я покидаю Лланголлен, приезжаю на землю Оуэна Глендовера, добираюсь до прекрасной долины Клуид, исследую темный город Корвен, вспоминаю сражения при Ритине, забираюсь на продуваемые всеми ветрами крепостные валы Денби и въезжаю во Флинтшир.
Пение птиц, желтые от лютиков поля, полноводная Ди, тени облаков над зелеными холмами и яркое солнце — вот таким было утро, когда я ехал по красивой дороге в Корвен.
Мало что в жизни так радует, как ощущение счастья, накатывающее на человека солнечным весенним утром. Я заметил, что чем старше мы становимся, тем меньше ждем наступления дня. Горожан коробят слова о жизнерадостном утре. Человек, с аппетитом уплетающий завтрак, кажется нам дурно воспитанным. На самом деле такое отношение указывает на неважное состояние нашего здоровья.
В это утро я распахнул окно и радостно воскликнул, увидев поля, влажные от росы, раннее солнце, свет которого пробивался сквозь деревья, и спокойные утренние тени, лежащие на земле. Хорошо быть живым. Хорошо пуститься в долгое путешествие по Уэльсу.
— Когда доедете до Корвена, — сказал мне портье, — обязательно поверните налево и поезжайте к Бале.
Люди всегда стараются изменить мои планы.
— Зачем? — спросил я.
— Потому что Бала — одно из самых красивых озер в мире.
— Но я хочу увидеть Ритин и Денби.
— Там нечего смотреть.
Я взглянул на портье и понял, что он — англичанин. Поэтому я солгал ему и сказал, что поеду к озеру. Он выглядел удовлетворенным…
По правую сторону от дороги бежала восхитительная Ди, изгибаясь и петляя по одной из самых спокойных и мирных долин, которые я когда-либо видел. Неожиданно на большом повороте река исчезла, но спустя милю я снова с ней повстречался. Она была величавой, коричневой и наверняка полной форели. Затем я доехал до маленького местечка Glyn Dyfrdwy. Я встретил почтальона на велосипеде.
— Как вы произносите это название? — спросил я.
— Глиндиврдуи, — ответил он быстро с ударением на предпоследнем слоге и повышением тона голоса.
— Произнесите еще раз, только медленно.
Наконец-то я понял. Как и многие другие валлийские слова, на письме выглядит ужасно, но звучит замечательно.
— Глин-дивр-дуи…
Звучание этого слова напомнило мне воркование лесных голубей.
Деревня Глиндиврдуи хорошо известна сейчас только любителям ловить форель, а ведь когда-то она породила одного из величайших персонажей валлийской истории — Оуэна Глендовера (или Овайна Глен Дура, как пишут его имя современные историки; я придерживаюсь написания, данного Шекспиром).
Глендовер, будь он англичанином, — вряд ли сделался бы национальным героем, потому что потерпел неудачу. Душа сакса перенесет любой идеализм, лишь бы тот завершился практическим успехом. Душа кельта, напротив, обожает печальное окончание истории и часто склонна идеализировать прошлое. Красавчик принц Чарли, например, при своих неудачах и бегстве, — более притягательная фигура для кельтского воображения, чем тот же Чарли, одержавший победу. Так же обстоят дела и с Оуэном Глендовером, великим валлийцем, у которого есть нечто общее с Уоллесом, Карлом Эдуардом Стюартом и Майклом Коллинзом.
В Глиндиврдуи был один из двух его особняков. Второй дом находился в Денбишире, в Сихарте. Родился Оуэн примерно в 1359 году. Он был удачливым молодым человеком, поскольку владел землей, которой правили его предки, валлийские принцы. В его жилах текла пресловутая голубая кровь, без которой ни один валлийский националист не мог в те дни добиться успеха.
В Лондоне во времена правления Эдуарда III этот молодой человек изучал право. Это, однако, не означает, что он был настоящим студентом. В те дни Судебные инны были более модным и дорогим университетом, чем Оксфорд. Только самые богатые люди могли позволить себе посылать сыновей в Лондон, чтобы те научились правильно действовать в тени закона.
Первое заметное появление Глендовера — на поле сражения. Он был оруженосцем несчастного короля Ричарда II. Служил во Франции, Шотландии и Ирландии, проявил себя в сражении у Берика-на-Твиде. С перьями фламинго на шлеме он галопом помчался к шотландскому королю и заставил того спешиться. В сражении у Оуэна сломалось копье, но он схватил оставшуюся половину и бился ею, словно мечом. Шотландцы бежали от него, словно дикие козы.
Позже мы встречаем его в валлийском поместье, он счастливо женат, у него подрастают дети. Обеспеченный валлиец тех времен жил гораздо лучше равного ему по положению ирландца или шотландца. Об Оуэне свидетельствует его бард Йоло Гох:
