В старой Африке - Быстролетов Дмитрий Александрович (онлайн книга без .TXT) 📗
Солдаты собрались на плацу у высокой мачты, на которой бессильно поник трехцветный французский флаг. Позади всех, откинув за плечи крылья алых бурнусов, в высоких алых фесках, алых мундирах и шароварах неподвижно вытянулись сувари, сахарские жандармы. Рядом с ними стояло отделение мохазни, верблюжьей кавалерии, которая поддерживала связь между крепостями; солдаты в белых чалмах и длинных синих плащах были похожи на статуи. Их узкие горбоносые лица были очень серьезны: они торжественно совершали важную церемонию, полную неведомого и потому глубокого смысла. Перед Гаем четкими рядами выстроилось отделение сенегальских стрелков. Замерли огромные статные бойцы с татуированными угольно-черными лицами, их вытаращенные глаза выражали детское усердие и свирепость, от напряженного старания губастые рты раскрылись. Впереди не спеша строились два взвода легиона. Солдаты громко смеялись и разговаривали, в ломаную французскую речь здесь и там прорывались иностранные слова. Лениво застегивая мундиры, они остервенело чесались прямо пятерней, так что лоснящиеся от пота лица и груди казались полосатыми и клетчатыми. Скверный запах густо стоял в неподвижном воздухе.
— Сиф идет!
Все стихло. Пройдя по рядам и дав пару зуботычин, сержант остановился перед гарнизоном.
— Смирррно! Гробовая тишина.
— Квартирмейстер, ко мне! Быстрый топот ног, и опять все тихо.
Вытирая рукавом пот с лица, квартирмейстер раскрывает засаленную тетрадь.
— Список солдат 10-й отдельной роты 1-го легиона, в текущем году павших за Францию. № 10784.
Люди стоят, не шевелясь.
— Здесь! — проревел Сиф.
— № 5635.
— Здесь!
— 1102.
— Здесь!
И долго еще продолжали выкликать мертвых, которые в этой церемонии незримо присутствовали вместе с живыми. Наконец квартирмейстер сменил тетрадь.
— Список низших чинов гарнизона крепости № 8.
— № 4855.
— Здесь! — отвечает голос из рядов.
Никогда Гай не видел такого кровавого заката на зубьях скал — небо и земля пылали, объятые страшным пламенем. Голова слегка кружилась.
— Все! — квартирмейстер спрятал обтрепанные тетради под мышку.
— Слушай, на караул!
Четко брякнуло оружие. Взметнулись блестящие ряды штыков. Сержат Сиф, громко стуча каблуками по твердой и бесплодной, как чугун, земле, торжественно обошел Ряды.
— Да здравствует смерть! — неожиданно прокричали солдаты, дружно и резко, как вызов.
Короткая пауза.
— Да здравствует смерть! Пауза.
— Да здравствует смерть!
Настала ночь. Но Гай не мог уснуть. Разве можно уснуть, забравшись в жарко натопленную печь и плотно закрыв за собой дверцу? Горячие и липкие капли стекали на простыню, ставшую под ним противно горячей и мокрой. Сердце колотилось часто и слабо.
Тихо. В комнате темно, лишь тоненькая полоска лунного света падает из окна на стену прямо у изголовья, узкая и яркая, зелено-голубая полоска, на которую Гай глядит из-под бессильно опущенных век, то погружаясь в забытье, то снова возвращаясь к своим мыслям. Они текут так же тяжело, как ставшая клеем кровь, тянутся, мутнея и расплываясь и вновь собираясь в туманные образы.
Вдруг Гай широко раскрыл глаза. Прямо над ним в полосе лунного света на стене сидел паук. Точно такой, как у сумасшедшего солдата. Он перебирал лапками и слегка поворачивался к свету, будто купался в прозрачных зелено-голубых волнах. Прошла минута, другая. Паук легко бегал по освещённой полоске — сначала вверх по стене, потом вниз, к потной груди Гая, и, наконец, свернул в темноту.
Крупные горячие капли бежали по простыне. Не отрываясь, Гай все еще смотрел на яркую полосу света. Из темноты снова выбежал паук, но на этот раз не один — за ним бежал другой, поменьше. Они теребили друг друга лапками и бегали взад и вперед, точно играя. Вот один, сделав резкий поворот, потерял устойчивость и сорвался со стены. Он скользнул вниз, отчаянно цепляясь за штукатурку. Гай почувствовал то место на голой груди, куда он упадет. Но паук повис на паутине головой вниз и плавно покачивался над его лицом.
Гай закрыл глаза. Прошло время. Когда снова поднял веки— пауков не было. Где они сейчас? Сердце захлебывалось густой горячей кровью. Э-э-э, все равно… Он сел на кровати, взглянул на светящийся циферблат — без четверти два. Влажными пальцами нашарил спичечный коробок, чиркнул и почувствовал, как капля пота с носа падает прямо на спичку. Снова чиркнул, задыхаясь от усилия, — теперь две капли падают ему на пальцы. Наконец слабый огонек осветил пустую комнату. Пауков не видно.
Гай зажег лампу, потом потушил. Бесполезно… Что делать? Куда пойти? К кому?
И вдруг мысль: «К Бонелли!» К человеку, который сейчас один томится на больничной койке. «Скорей! К нему… В больницу»
Гай наскоро натянул брюки и в мягких туфлях вышел под крытую галерею, тянувшуюся вокруг квадратного двора.
В окне больницы света не было. Бонелли спал…
В отчаянии Гай опустился на ящики, аккуратно сложенные вдоль стены. Подобрал босые ноги. Опустил голову на колени… «Зачем я побежал к Бонелли? Сообщить, что мне очень жарко? Стыдно! Стыдно!» — думал Гай, но стыда не было, была только противная слабость и тоска. Он задремал.
Гай не услышал решительно ничего: ни шороха, ни даже чужого дыхания. Просто почувствовал, что рядом с ним в темноте стоит человек, испуганно открыл глаза и на фоне ярко освещенного двора увидел черный силуэт. Кто-то плотный, слегка обрюзгший осторожно пробирался из больницы. Гай мог бы коснуться его рукой, едва приподнявшись с ящика.
— Ты, Дино?
Другой силуэт, долговязый и тощий, крался от домика для приезжающих.
— Здорово!
— Здравствуй, Дино. Давно уже жду твоего приезда. Получил пакет через Аллара?
— Да.
— Вот видишь! А ты не верил! У меня все готово: нужны только деньги, оружие и твое решение.
— И что тогда?
— Как — что?! Буза! Такую кашу заварим, что обе линии выйдут из строя на полгода, а то и больше!
— Так, так… — Бонелли помолчал. — Садись, Лоренцо, вот сюда. Днем я наметил место.
Черные силуэты опустились прямо у ног Гая. Затаив дыхание, он сидел на высоком ящике. Заговорщики говорили тихо, наклонившись друг к другу, и сначала Гай не разбирал отдельных слов, но потом они увлеклись и стали шептаться громче: долговязый пронзительным высоким тоном, как тонкая паровая трубочка, Бонелли по-начальнически солидно, как будто пыхтел большой паровоз на короткой остановке.
— Так вот, Лоренцо, — начал Бонелли, — я желал бы сперва выслушать твои планы и пожелания, а потом скажу кое-Что сам… Итак, выкладывай, что у тебя накопилось, и покороче — время идет.
— Что же, Дино, я тебе всегда говорил, что надо поменьше болтать и побольше делать!
— Продолжай.
— Я готов к большим делам. Аллараг-Дуа отчаянный парень. Французов ненавидит. Теперь слушай, дальше. Здесь, в крепости, всем заправляет старший сержант Сиф, немец. У меня с ним полная договоренность!
— Ты посвятил его в свои планы?
— Я не ребенок, Дино! У нас есть общая договоренность — и только! Все дальнейшее зависит только от тебя. Сиф — бывший капитан германской армии, потом в Южной Америке дослужился чуть ли не до генерала, воевал в Корее. Сорвиголова! На него можно положиться. Мой план таков: когда лейтенант, здешний начальник, поведет взвод в обход района, Аллар его застрелит. Младший лейтенант — набитый дурак. Сиф подговорит его пойти в горы с карательными целями до получения подкрепления, чтобы схватить орден, понимаешь? Люди Аллара уберут его, это будет нетрудно. А взвод, потерявший руководство, проводники заведут подальше в горы. Между тем Сиф откроет ворота крепости алларовским молодцам! Понял, чем это пахнет? Итальянский военный крест второй степени тебе обеспечен, синьор капитан, дело верное! О тебе доложат самому дуче! Но, конечно, придется и раскошелиться. Сиф деньги любит. Без денег и оружия ничего не сделать, Дино, и если тебе нужны мои пожелания, так вот они: побольше денег, побольше оружия!
