Семь месяцев бесконечности - Боярский Виктор Ильич (версия книг TXT) 📗
Сильная поземка, но видимость удовлетворительная, редкие и вялые мазки голубой краски по серому холсту неба. Сегодня вместо традиционного обзора погоды сообщил ребятам только, что «утро доброе» и, кажется, не очень холодно. Необоснованные репрессии против моего ящика с научной аппаратурой, в результате которых он был оставлен в базовом лагере, дали о себе знать. Я оставил в нем все свои термометры, поскольку был уверен, что без ящика мне их не провезти и ста метров. Теперь буду пользоваться биметаллическим карманным термометром Этьенна, чрезвычайно надежным, но, увы, весьма и весьма приблизительным, хотя, конечно, для нашего внутреннего пользования его вполне хватало.
Тьюли, как и вчера, продолжила лидерство, но недолго. Лорану вновь потребовалось, чтобы все упряжки прошли в непосредственной близости от его камеры, что могло быть выполнено только при наличии кого-либо впереди упряжек. Самим собакам трудно было справиться с этой задачей: они непременно утыкались мордами прямо в ноги главного режиссера и оператора, путались, и все приходилось начинать сначала, что в такую погоду было весьма непросто. Я поэтому вышел вперед и повел упряжки в атаку на камеру. Погода между тем, к радости режиссера, унынию его помощников и негодованию собак и участников экспедиции, окончательно испортилась, пошел снег, ветер, причем встречный, усилился, Начался подъем с застругами, падениями и проклятиями.
Во время обеда еще одно испытание: Лоран попросил нас сесть всех за одни нарты, чтобы он мог снять крупным планом, как мы негнущимися пальцами берем орешки. Надо сказать, что мы сидели спиной к ветру, а Лоран с камерой, прикрывавшей только один глаз, лицом к нему. Казалось, что ему все нипочем, а его заиндевевшие помощники держались, правда, не так браво, но все равно молодцом! Джон, намотавший на себя все, что нашел из теплой одежды — как-никак он сидел на снегоходе и поэтому мерз побольше нашего, — ухитрялся еще и фотографировать. Фотосъемка в такую пронзительную погоду — дело страшно трудное. Пальцы теряют чувствительность еще до того, как успевают нажать на кнопку, и фотограф старается сделать как можно больше снимков и побыстрее в надежде на то, что какой-нибудь из них, может, будет удачным. С большим трудом дождавшись окончания съемок, мы быстро, чтобы поскорее согреться, двинулись дальше. Киногруппа вместе с Джоном осталась пообедать, рассчитывая на то, что с помощью снегохода они легко нас догонят, но…
Как совершенно справедливо поет небезызвестный Кола Бельды: «Пароход — хорошо, самолет — хорошо!» Снегоход — хорошо! А собаки лучше! Через полчаса движения в гору в хорошем темпе вместе с теплом пришла некоторая озабоченность, вызванная отсутствием снегохода с ребятами. Погода тем временем ухудшилась. Солнце, еще недавно пробивавшееся сквозь пелену низовой метели, скрылось, и все потонуло в сплошном крутящемся белом молоке. Мы решили остановиться и подождать. Прошло четверть часа, но ничего не изменилось — все та же белая непроницаемая стена вокруг.
Мы с Уиллом решили пойти на поиски. Он пошел первым, я метрах в тридцати, стараясь не терять его из виду и постоянно оборачиваясь назад, чтобы держать в поле зрения Джефа, двинувшегося за нами. Вскоре я увидел след наших нарт и уже старался не терять его, хотя при такой твердой поверхности это было совсем непросто. Уилл, наверное, тоже увидел след, потому что двигался достаточно уверенно. Джеф отстал. Дорога шла под горку с попутным ветром, так что мы очень скоро приблизились к месту нашей стоянки. Снегоход и груженые нарты стояли на том же месте. Выяснилось, что в такую гору и с таким грузом снегоход нарты не тянет. Пришлось спешиться и всем вместе толкать нарты. Особенно большие усилия требовались, когда снегоход попадал гусеницей на участок голого льда, а нарты еще были на снегу, но сообща мы все же дотолкали кинонарты до того места, где оставили собак и где, к счастью, поверхность начала выполаживаться.
Сильный встречный ветер вынудил всех нас все же снять лыжи — на них просто невозможно было удержаться. Часа через два все повторилось: опять пропала киногруппа. Пришлось мне вновь возвращаться. Проехав по следу около километра, я увидел интересную картину: недалеко от следа в стороне стоял снегоход с нартами, рядом же никого не было, а метрах в двухстах справа от себя я увидел Лорана, идущего перпендикулярно следу и внимательно изучающего поверхность, очевидно, в поисках этого самого следа. Абсолютно тем же самым были заняты и двое коллег Лорана, удалявшиеся влево и тоже перпендикулярно следу. Джона видно не было. Пытаясь привлечь внимание ребят, я заорал и начал махать палками. Из-за нарт вынырнул Джон, и по его реакции я понял, что он меня заметил. Обе поисковые группы обернулись на звук запущенного Джоном двигателя снегохода, и вскоре все мы собрались вместе. Лоран объяснил мне, что снегоход снова отказался тянуть, поэтому они все спешились, стали его толкать и… потеряли след.
Вторая поисково-спасательная операция отняла более часа, и за весь сегодняшний день мы прошли только 13,5 мили! Вечером прекрасный ужин: мы все еще подъедали присланные Этьенну из Франции деликатесы. Сегодня, например, был сыр рокфор, печеночный паштет, немного водочки и картошка с сыром. Ветер еще продолжал бушевать, но уже проглядывало солнце. Лагерь в координатах: 80,7° ю. ш., 81,0° з. д.
Проснулся от ощущения того, что кто-то холодный и тяжелый придавил меня с левого бока. Тщетно пытался я оттолкнуть незнакомца, не вылезая из спального мешка, — он всякий раз упорно возвращался в исходное, весьма неудобное для меня положение. Я вылез из мешка. Все пространство между стенками палатки с моей стороны было заполнено снегом. Сильный встречный ветер, горизонт размыт поземкой, но небо синее, солнечно. Карманный термометр Этьенна показал что-то между 28 и 30 градусами мороза. Но солнце и поземка — любимая погода нашего Феллини, поэтому я с грустью подумал, что непременно будет съемка, а значит, надо готовить себя к медленному замерзанию на ветру в ожидании команды «Внимание, съемка!».
Утром работы прибавилось, потому что, кроме своих палаток и нарт, мы теперь еще собирали палатки и нарты киногруппы, а они в это время бегали вокруг нас и снимали то как мы снимаем лагерь. Нарты киногруппы из-за своей высоты и непродуваемости были занесены чуть ли не по самую макушку, и нам пришлось откапывать их тремя лопатами. Наконец-то вышли, но, как я и предполагал, ненадолго. Первый утренний сюжет Феллини: «Экспедиция «Трансантарктика», преодолевая сильный встречный ветер, поднимается на Антарктическое плато». За кадром осталось наше более чем часовое ожидание, во время которого мы замерзли так сильно, что всерьез начали сомневаться в справедливости в данных конкретных исторических условиях ленинского тезиса, что «из всех искусств важнейшим для НАС является кино!», У Лорана долго не ладилось с камерой, чем и объяснялась эта, по его выражению, маленькая заминка. Слава Богу, на этот раз обошлось без дублей. Между тем Феллини, согреваемый все новыми и новыми идеями, просил нас то развернуться к солнцу, то вновь пойти прямо, то близко друг к другу, то подальше — словом, издевался как мог. Мощный поступательный характер нашего движения сменился на неуверенный возвратно-поступательный, а порой и вращательный.
Съемки завершились часа за полтора до обеда, да и то скорее всего потому, что у Лорана кончилась пленка. Обед был холодным и невыразительным. Скорее вперед! Начался подъем по скользкой бесснежной поверхности, и это нас немного согрело. Джеф попросил меня уступить место его даме, то есть Тьюли, чтобы немного ее потренировать. Однако Тьюли шла не слишком уверенно, виляла из стороны в сторону, в результате чего темп движения упал и все упряжки сблизились. Пришлось мне опять выйти вперед. Я помчался изо всех сил, не оборачиваясь, и напрасно. Когда я повернулся, то увидел, что джефовская упряжка стоит без движения метрах в трехстах позади, а остальных и вовсе не видно. «Ну и дела! — подумал я. — Пойдем мы сегодня или нет?» Я знал наверняка, что съемок сегодня больше не будет: Феллини милостиво разрешил нам немного наверстать потерянное время.
