Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде) - Сэвидж Барбара (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Мне не терпелось начать этот день, хотя я заранее знала: к вечеру буду точно так же стремиться поскорее его закончить и улизнуть от неотвязной людской суеты. Как и многие иностранцы, «отведавшие» Индии, я поняла, что она как манит, так и отталкивает меня. Она завлекала своих гостей, побуждая любить её, и в то же время заставляла их сомневаться, а стоит ли это делать. И почему-то от этого я любила её всё больше.
Мы провели в Айодхая почти всё утро, бродя по древнеиндийским храмам и по берегу Гхагхры, вдоль которой тянулись изнурённые святые странники. Когда мы закончили осмотр города, было уже одиннадцать часов. Итак, у нас оставалось всего восемь часов на то, чтобы при свете дня преодолеть девяносто миль до Горакхпура, пополнить запасы продовольствия, проглотить ленч и, если возникнет такая неприятность в пути, справиться со спущенными шинами. Мы обсудили, не задержаться ли нам в Айодхая ещё на день и стартовать рано поутру. Но, как известно, в Гималаях стремительно приближалась зима, и нам нужно было продолжать двигаться вперёд.
К обеду, преодолев часть пути от Айодхая до Горакхпура, мы остановились рядом с кучкой из восьми глинобитных домиков на краю поля сахарного тростника. Их обитатели — детвора, женщины и мужчины — высыпали на улицу поглядеть на нас. Поначалу наше появление привело их в некоторое замешательство, однако в ответ на наши приветливые улыбки они тоже разулыбались, жестами приглашая нас чувствовать себя как дома. Открытые улыбки мужчин обнажали зубы и дёсны, оранжевые от жевания бетеля. Мы предложили каждому отведать нашего походного харча, но все как один замотали головами.
К моему удивлению, нас обступили женщины. Раньше обычно они держались на расстоянии. Одна индианка вместе с юной дочерью простояли возле меня всё время, пока я ела, указывая на меня и одобрительно кивая головами. Меня порадовало это отсутствие робости, и, покончив с едой, я шагнула навстречу женщине и протянула ей руку. Она крепко пожала её и долго не отпускала, пока мы смотрели друг другу в глаза. Вот оно — моё первое живое знакомство с индийской крестьянкой. Единственным рукопожатием я старалась передать этой смелой и прекрасной женщине, как дорога мне наша краткая встреча.
К тому времени, когда мы расправились с ленчем, у нас оставалось всего два с половиной часа на то, чтобы до наступления темноты преодолеть сорок четыре мили. Два часа без передыха мы лихорадочно работали педалями. Когда нам осталось пройти каких-нибудь восемь миль, уже смеркалось, у Джеффа лопнула камера заднего колеса. Шина у него спускала уже второй раз за день — такое с ним случалось в среднем дважды в день от самого Нью-Дели — что повергло его в буйный приступ истерии.
— Прокол! Опять проклятая спущенная шина! — вопил он.— Эти проклятые камеры «Мишлин» — куча гнилья, вот что это такое! Ниппель постоянно спускает. Всякий раз, изо дня в день, и вот дыра возле самого ниппеля! Что ж, на сей раз, очень может быть, именно эти чёртовы камеры нас и угробят! Дакойты явятся сюда с минуты на минуту, и вот они — мы, меняем очередную гнилую камеру. Сидим и ждём, как куры на яйцах, точно. Вот кто мы!
Джефф вытащил все свои запасные камеры, выдернул из них наименее залатанную и впихнул её в шину.
— Если сегодня попадём в лапы к дакойтам, виновата будет только «Мишлин»! — бушевал он.— Тогда я напишу им письмо, ага. Там будет сказано: «Дорогая «Мишлин», из-за Ваших поганых камер, купленных мной в Англии, меня вместе с двумя моими друзьями-американцами начисто ограбили дакойты, и вот теперь мы, лишившись своих велосипедов, отчаявшиеся и разбитые, бредём пешком по дорогам Индии. Искренне Ваш, Джефф Торп, Несчастный Бродяга».
Был ли то и в самом деле дакойт, этого мы так никогда наверняка и не узнаем. Но Джефф по-прежнему клянётся, что был. Он вырос словно из-под земли, когда с шиной было покончено и мы уже успели отмахать несколько миль вверх по дороге. Ни один из нас не проронил ни слова, когда он поравнялся на своём мотоцикле с Джеффом. Был он в слаксах и рубашке; через плечо висела винтовка. Заднее колесо его мотоцикла с обеих сторон «обнимали» два огромных вьюка.
Минут пять незнакомец очень внимательно изучал Джеффа и его велосипед, а затем двинулся вперёд оценить Ларри и меня. Он рта не раскрыл, разглядывая нас, мы же, в состоянии нервозности, напрягая все силы, как можно быстрее крутили педали, продолжая одним глазом высматривать выбоины на дороге и не сводя другого с нашего неожиданного спутника. До нас доносились голоса с полей, с дороги были видны огоньки глинобитных домиков, стоявших в отдалении. Теперь же с наступлением темноты шоссе обезлюдело. Так будет продолжаться ещё мили три-четыре, покуда мы не доберёмся до предместий Горакхпура. Сознавая угрозу расстаться с фотоаппаратами, всей наличностью, дорожными чеками и паспортами, путешествующими во вьючниках, мы чувствовали себя абсолютно беззащитными.
Именно Ларри наконец нарушил невероятно напряжённое молчание.
— Привет,— бросил он.
Незнакомец не ответил. Джефф, замыкавший цепочку, со стонами что-то бурчал себе под нос. С чего это вдруг, изумлялся он, сбрендившему янки взбрело в голову завязать разговор с вооружённым дакойтом, готовым ограбить и, возможно, перестрелять всех нас?
— Горакхпур,— объявил Ларри.
Разбойник по-прежнему хранил молчание, продолжая оценивающе оглядывать наше «движимое имущество». Больше Ларри сказать было нечего, и мы ещё немного проехали бок о бок в молчании. Из-за темноты мы не видели дальше пятнадцати футов перед собой.
— Эй!
Моё сердце ёкнуло. Этот человек окликал нас.
— Эй! — прокричал он опять.
— О, Господи,— прошептал позади меня Джефф.
Казалось, сейчас меня вывернет.
— Да? — откликнулся Ларри надтреснутым от страха голосом.
Я ещё крепче вцепилась в руль и смотрела только вперёд. Хотелось отчаянно завизжать.
— Скорость — двадцать семь.
Потребовалось какое-то время на то, чтобы вникнуть в его слова. Я-то ожидала чего-нибудь вроде: «Стоять. Выкладывайте все ваши рупии и ценности, а не то прощайтесь с жизнью».
— Мы идём на скорости двадцать семь километров в час? Спасибо, что сказали. Огромное спасибо,— пропищал Ларри.
Парень кивнул и ещё несколько минут продолжал тащиться за нами. Потом он развернулся и умчался в противоположном направлении.
Последние пять миль до Горакхпура показались адом. Дорогу перекрыл затор из автобусов и грузовиков, ожидающих, пока полиция разберётся в аварии, случившейся на повороте к городу. Пришлось весь остаток пути проделать по грязной обочине. Мы убили почти час, медленно прокладывая себе дорогу сквозь полчища рикш, мотороллеров, воловьих упряжек, велосипедистов и пеших путников, заполонивших обочину. Пыль из-под колёс, ног и копыт вместе с выхлопами работающих вхолостую моторов забивала лёгкие и ела глаза.
Когда же мы наконец добрались до Горакхпура, сам город уже исчез в дымной пелене и пыльном сумраке. Электроэнергию уже перебросили в «глубинку», и улицы были «обозначены» лишь редким пунктиром керосиновых фонарей. Ещё минут сорок ушло на то, чтобы пробиться к центру города сквозь народ, вслепую толпами валивший по улицам, и отыскать гостиницу. Едва ли не волоком затащив велосипеды и скарб в номер на втором этаже первого попавшегося нам отеля, мы просто свалились в изнеможении. Смертельно хотелось есть, воду выпили ещё несколько часов назад, вышли все силы. Во вьючниках не осталось еды; даже купленное ещё в Афинах арахисовое масло — и то кончилось. Из-за отсутствия уличного освещения в Горакхпуре уличные киоски закрывались рано, поэтому мы направили свои стопы в ресторан отеля поужинать при свечах, служивших единственным источником света.
Я уткнулась в тарелку с цыплёнком под «не острой» кэрри, которую поставил перед моим носом официант. Первый же глоток опалил мне зев. Горло и без того саднило от втянутой пыли, газов и безостановочного двухчасового кашля; поэтому, когда минут десять спустя официант вернулся с охлаждённым лимонадом, меня слишком мучила жажда, а в горле слишком сильно першило, чтобы обращать внимание на подтаявшие кубики льда в бокале. Ясное дело, они наморожены из сырой воды, но мне до отчаяния нужно было промочить горло и загасить «пламя». Жадно заглатывая эту «разбавленную» газировку, я старалась не слишком беспокоиться о резвящихся в ней амёбах и прочих микроскопических паразитах. Допустим, если мне и правда везёт, как шельме, может быть, я и не заболею. Завтра узнаем наверняка.
