Ветер в траве - Динец Владимир (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗

Собственно говоря, граница в Гоби сейчас почти не охраняется из-за нехватки средств. Один из сотрудников экспедиции рассказывал мне, что к их лагерю в Восточно-Гобийском аймаке однажды выехала на свет компания заблудившихся «новых монголов» на «Мерседесе», который они перегоняли из Китая в обход таможни. Кого только не встретишь в пустыне!

Справа показался кусок ярко-красного склона. Коолт молча повернул туда

— мы оба знали, что кости динозавров находят именно в красноцветных породах. Оказалось, что три квадратных метра склона усеяны расплющенными панцирями черепах-триониксов. В середине красного пятна высилась куча песка. Раскопав ее, мы нашли слой маленьких осколков окаменевшей кости, по расположению которых было видно, что когда-то они составляли череп небольшого динозавра-цератопса. Видимо, палеонтологи уже нашли это место и, не имея возможности забрать череп, засыпали его, чтобы уберечь от выветривания. Вернув кучу песка на место, мы покатили дальше. Больше в тот день ничего интересного нам не попалось, кроме стада куланов, да и тех мы встретили на бугристом участке, где не могли быстро ехать, чтобы подобраться поближе.

Пообедав в рощице могучих тограков (тополей-туранги), столпившихся вокруг крошечной лужицы среди голой пустыни, мы к вечеру вернулись под Гурван-Сайхан и тут встретили пожилого аборигена, пасшего верблюдов. Коолт поговорил с ним и сказал мне:

— Пойдем, посмотрим, тут есть одна интересная штука.

«Штука» оказалась зеркалом скольжения — пятиметровой скалой с идеально гладкой черной поверхностью, которая при удачном освещении кажется прозрачной дверью вглубь горы. Полюбовавшись этим геологическим чудом, мы угостили старика лепешкой и поехали домой.

Коолт — образованный парень и очень любит природу, но ему трудно было понять зигзаги, которые я выписывал на дороге, отчаянно пытаясь объезжать тушканчиков и прочую живность. В конце концов он решил, что это своего рода спорт, и стал делать то же самое. Но поскольку машину он водил намного лучше меня, то позволял себе гораздо более рискованные виражи. В результате перед самой турбазой мы едва не опрокинулись из-за кинувшегося под колеса гобийского хомячка. Вот было бы обидно: проехать по пустыне почти тысячу километров и навернуться за двести метров до финиша!

В восемь утра я уже стоял у бензоколонки, дожидаясь, не поедет ли кто-нибудь на север. Вскоре подкатил ПАЗик, и я радостно забился внутрь, уплатив по таксе (примерно 10$ за 600 км). Еще больше я обрадовался, когда обнаружил, что едем мы по другой дороге.

Я еще не вполне вошел в местный ритм жизни, где невозможно куда-то спешить, поэтому бесконечные остановки для заправки кумысом слегка действовали на нервы.

Но все же поначалу путешествие проходило гладко — жаль только, порулить мне никто не предлагал (а то мы бы, честное слово, доехали вдвое быстрее — фиг вам кумыса попить!). В одном скалистом каньоне мы вышли из автобуса, чтобы он порожняком преодолел песчаный участок. Тут мне удалось увидеть агаму Столички — крупную и очень красивую ящерицу, несколько изолированных популяций которой разбросаны по Центральной Азии.

Автобус, конечно, застрял, но нас было не семь человек, как в прошлый раз, а двадцать, так что ему надавали по бамперу и вытолкали на щебенку. Отдохнув под тенистым карагачом, мы пересекли Долину Озер. Единственное из озер, виденное нами (Улаан-Нуур) не зря называется красным: вода в нем ярко-розовая, видимо, из-за одноклеточных водорослей. Вообще эти места довольно унылые. Дождей в этой части пустыни не было, и за весь путь через Долину мы встретили только маленького грызуна — тибетскую пеструшку.

После четырехчасовой остановки на обед в мрачноватом поселке Мандал-Овоо, возникшем вокруг пары золотых шахт, мы поехали вдоль пересыхающей реки Онгийн-Гол, стараясь не приближаться к ее заболоченной пойме. Пассажиры не теряли время даром: они научили одну совсем маленькую девочку обращаться ко мне по-русски и дружно хохотали каждый раз, как она показывала на меня пальцем и громко кричала: «Папа!»

Ночью здорово похолодало. Едва все успели закутаться во все, что было, как мотор чихнул и заглох. Слышать это так же приятно, как в летящем самолете. Пришлось ночевать в автобусе. Я побродил немного по окрестностям, но встретил только одного тушканчика, правда, нового для меня вида — земляного зайчика.

Наутро мы с большим трудом дотащились до поселка и там встали на капремонт. Это и само по себе было довольно грустно, а тут еще выяснилось, что на севере эпидемия холеры и многие дороги вот-вот перекроют. К тому же мы уже пересекли границу пустыни, так что теперь шел холодный дождь и появились комары.

Но это все, конечно же, мелочи.

Степь, степь,

Золотая степь,

Аромат полыни,

Фар свет,

Гор далеких цепь,

Звезды над пустыней.

Шуршат

Шины, не спеша,

По дороге длинной,

Вершат,

Камешки кроша,

Вечный труд машины.

Вперед

Медленный полет,

Ровный гул мотора,

И пьет Сердце, словно мед,

Музыку простора.

4. Игра в очко

Посмотрев на карту, я сообразил, что в нескольких километрах к северу должна проходить дорога Улан-Батор — Арвайхэр. Протопав часа полтора, я действительно выбрался на сильно укатанную колею и пошел по ней, поджидая попутку. Вскоре таковая прибыла, но сидевший за рулем старикашка потребовал в уплату бинокль. У меня был цейссовский бинокль, очень старый и обшарпанный с виду, но монголы каким-то образом сразу определяли, что вещь стоящая. Я вежливо отказался, сославшись на то, что он якобы казенный. Старик уехал, но через полчаса вернулся и предложил сначала поменяться на перочинный ножик, потом на его бинокль и, наконец, на фару от его «Москвича». Еще через час он снова возник на горизонте — вероятно, надеялся, что отсутствие попуток заставит меня уступить. Черта с два: в этот самый момент меня подобрал «ГАЗик». Правда, я в нем был уже седьмым, не считая козы в багажнике.

В этой машине из шести человек по-русски говорили четверо. Ничего удивительного: местное телевидение работает всего несколько часов в день, а «Останкино» — с утра до вечера. Мои опасения насчет холеры подтвердились: некоторые дороги уже были перекрыты. Это была первая эпидемия холеры за много десятков лет: для Монголии более привычна чума. Здесь нередки даже случаи, когда эпидемии сразу начинались в более опасной легочной форме. Охотники, добыв сурка, подвешивают его и разом сдирают шкурку. Брызги при этом летят в лицо, и, если в крови сурка содержались чумные бактерии, они попадают прямо в легкие.

В России с целью борьбы с чумой сурков вообще практически истребили по всему Забайкалью, хотя ее с успехом переносят также песчанки.

Двести километров до города мы проделали без единой поломки, только поменяли колесо и свечу. Несколько раз по пути встречали большие серые пятна, окруженные тучами птиц. Это были стаи мелкой саранчи. В то лето саранчи было вообще очень много. Игорь рассказывал, что им повстречалась большая стая, на которой кормились сотни соколов-балобанов (у нас они тоже в Красной книге).

Внезапно из-за зеленых холмов появился Улан-Батор, где меня ждали отличная компания, горячий душ и прекрасное питание. Собственно, даже роскошное, потому что я прибыл как раз на банкет. Когда меня наконец оттащили от стола, я рассказал о своих приключениях и узнал новости. Действительно, какие-то дороги из города были закрыты, а какие-то нет, причем их меняли местами в случайном порядке по два раза в день.

Наутро сотрудники Экспедиции пожелали мне счастливого пути, я пошел на автовокзал и начал уезжать на запад. Мне предстояло пересечь большую часть страны и вернуться в Россию через Алтайские горы. По той дороге, которая мне была нужна, рейсовые автобусы почти не ходят. Зато по ней курсируют вездеходы УАЗ, которые берут в кузов по 10-15 человек с багажом. Сейчас из-за холеры ситуация была особенно сложной, но в конце концов мне удалось втиснуться в одну машину. Всего через три часа мы выехали из города. Я произвел на шофера большое впечатление, когда оказалось, что я знаком с диспетчером, но в кабине с ним ехала беременная жена с тремя маленькими детьми, так что пришлось оставаться в кузове. Это была настоящая душегубка: до половины кузов был загружен мешками и сумками, а выше располагались семнадцать человек. Больше всего меня огорчало, что я почти ничего не видел сквозь три крошечных окошка под самым потолком. На очередной остановке я залез к шоферу в кабину и спросил: