История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века - Верн Жюль Габриэль (электронные книги бесплатно .txt) 📗

На дальнейшем пути голландские моряки заметили острова, которые Роггевен принял за острова Кокосовый (Боскавен) и Предателей (Кеппел), посещенные уже Схоутеном и Ле-Мером, и которые Флёрьё, чтобы подчеркнуть заслуги голландского мореплавателя, называет островами Роггевена; затем экспедиция прошла в виду островов Тинховен и Гронинген, по мнению Пенгре представлявших собой открытый Менданьей архипелаг Санта-Крус, и достигла наконец берегов Новой Ирландии, где голландцы запятнали себя новыми убийствами. Оттуда они направились к берегам Новой Гвинеи и, миновав Молуккские острова, бросили якорь в Батавии.

Там соотечественники Роггевена, менее человечные, чем некоторые из встреченных им во время плавания туземцев, конфисковали оба корабля, заключили в тюрьму матросов и офицеров, невзирая на чины, и отправили их всех в Европу для предания суду. Ведь Роггевен и его спутники совершили непростительное преступление, осмелившись посетить острова, которые принадлежали Ост-Индской компании, в то время как сами они находились в распоряжении Вест-Индской компании! Последовал процесс, и суд вынес решение, по которому Ост-Индская компания должна была вернуть все захваченные ценности и возместить значительные убытки.

После возвращения на Тексел, что произошло 11 июля 1723 года, Роггевен совершенно сходит со сцены, и о последних годах его жизни мы ничего не знаем. Надо отдать должное Флёрьё, сумевшему разобраться в путаных сведениях об этом длительном плавании и пролившему некоторый свет на результаты экспедиции, достойной того, чтобы о ней знали больше.

Семнадцатого июня 1764 года английский мореплаватель коммодор [37] Джон Байрон получил инструкцию, подписанную лордом Адмиралтейства. Она начиналась так:

«Ввиду того, что ничто не может столь способствовать славе нашего государства в качестве морской державы, достоинству Великобритании и успехам ее торговли и мореплавания, как открытие новых земель; и ввиду того, что имеются основания предполагать существование в Атлантическом океане между мысом Доброй Надежды и Магеллановым проливом весьма значительных земель и островов, до сих пор неизвестных европейским державам, расположенных в удобных для мореплавания широтах и обладающих климатом, благоприятствующим производству различных полезных торговле товаров; наконец, ввиду того, что острова Его Величества, называемые Пепис, или Фолклендскими, находящиеся в упомянутом выше районе, не были исследованы с достаточной тщательностью, чтобы дать возможность получить точное представление об их берегах и природных богатствах, хотя их открыли и не раз посещали английские мореплаватели, — Его Величество, приняв во внимание эти соображения и считая, что состояние полного мира, которым счастливо наслаждается его королевство, как нельзя более благоприятствует предприятию такого рода, почел за благо привести его в исполнение…»

Кто же был этот испытанный мореплаватель, на кого пал выбор английского правительства? То был (дед прославленного поэта)* коммодор Джон Байрон, родившийся 8 ноября 1723 года. Он с детства проявлял живейшую склонность к морской службе и в возрасте семнадцати лет получил назначение на один из кораблей эскадры адмирала Ансона, имевшей задание направиться для уничтожения испанских поселений на берегах Тихого океана.

Выше мы рассказывали о несчастьях, постигших эту экспедицию, и о баснословной удаче, выпавшей в конце концов на ее долю.

Корабль «Уэйдже», на котором плавал Байрон, потерпел аварию при выходе из Магелланова пролива, и экипаж, захваченный испанцами, был доставлен в Чили. После не менее чем трехлетнего пребывания в плену Байрону удалось бежать, и его подобрал корабль из французского порта Сен-Мало, на котором он и добрался до Европы. Он немедленно возобновил службу на флоте и отличился во многих сражениях во время войны с Францией; несомненно, память о его первом кругосветном путешествии, так неудачно прервавшемся, послужила причиной того, что Адмиралтейство назначило его начальником экспедиции.

Доверенные Байрону корабли были тщательно оснащены. «Дофин» представлял собой двадцатичетырехпушечный военный корабль шестого ранга, экипаж которого состоял из ста пятидесяти матросов, трех лейтенантов и тридцати семи младших офицеров. На «Тамар», шестиадцатипушечном шлюпе под командованием капитана Муата, было девяносто матросов, три лейтенанта и двадцать семь младших офицеров.

Начало плавания оказалось несчастливым. 21 июня 1764 года корабли покинули Лондонский порт; идя вниз по течению Темзы, «Дофин» задел за дно и вынужден был зайти в Плимут для починки подводной части.

Третьего июля окончательно снялись с якоря, и через десять дней Байрон остановился у города Фуншала на острове Мадейра для пополнения запаса продовольствия. Ему пришлось также сделать остановку на островах Зеленого Мыса, чтобы набрать воды, так как имевшаяся на борту очень быстро испортилась.

Ничто не нарушало спокойного плавания. «Дофин» и «Тамар» вскоре очутились у берегов Бразилии, в виду мыса Фриу. Байрон сделал лишь одно интересное наблюдение, неоднократно подтверждавшееся и впоследствии: медная обшивка его кораблей, по всей вероятности, отпугивала рыбу, которая должна была в этих местах встречаться в изобилии. Невыносимая жара и беспрерывные дожди уложили на койки значительную часть экипажа. Поэтому возникла необходимость зайти в какой-нибудь порт, чтобы раздобыть свежую провизию.

Это оказалось возможным в Рио-де-Жанейро, куда экспедиция прибыла 12 октября. Байрон был очень тепло принят вице-королем и в следующих словах описывает свою первую встречу с ним:

«Когда я направился к нему с визитом, меня приняли с величайшей помпой; перед дворцом выстроились около шестидесяти офицеров. Стража держала на караул. Это были отличные солдаты, с прекрасной выправкой. Его превосходительство, окруженный высшей знатью, встречал меня на лестнице. Меня приветствовали салютом из пятнадцати пушечных выстрелов с ближайшего форта. Затем мы вошли в приемный зал; после пятнадцатиминутной беседы я распрощался, и меня проводили с теми же почестями…»

В дальнейшем мы увидим, как сильно отличался от встречи Байрона прием, оказанный здесь капитану Куку несколько лет спустя.

Коммодор беспрепятственно получил разрешение свезти на берег больных и не встретил ни малейших затруднений при закупке свежей провизии. Он мог пожаловаться лишь на то, что португальцы неоднократно пытались подбить его матросов на дезертирство. Невыносимая жара, от которой страдал экипаж в Рио-де-Жанейро, заставила сократить стоянку. 16 октября якорь был наконец поднят, но у выхода из бухты пришлось прождать четыре-пять дней, пока ветер с суши не дал кораблям возможность выйти в открытое море.

До этих пор цель экспедиции сохранялась в тайне. Байрон вызвал к себе на корабль командира «Тамар» и в присутствии собравшихся матросов прочел инструкции, которые предписывали вступить в Южное море и заняться поисками новых земель, представляющих большой интерес для Англии, а вовсе не направиться в Ост-Индию, как все время говорилось. Поэтому лорды Адмиралтейства назначили экипажу двойное жалованье, не говоря уже о продвижении по службе и наградах, обещанных в будущем каждому, кем останутся довольны. Вторая часть этой короткой речи доставила наибольшее удовольствие матросам, приветствовавшим ее радостными возгласами.

До 29 октября плавание на юг протекало без всяких происшествий. Затем жестокие шквалы с внезапным градом следовали один за другим и перешли в ужасную бурю, во время которой коммодор приказал бросить за борт четыре пушки, чтобы не затонуть в открытом море. На следующий день погода несколько улучшилась; но было холодно, как бывает в это время в Англии, хотя ноябрь в Южном полушарии соответствует маю в Северном. Так как ветер продолжал относить корабль к востоку, Байрон начал опасаться, что ему трудно будет достичь берегов Патагонии.

Двенадцатого ноября, хотя на картах в этом районе не значилось никакой суши, вдруг послышались крики: «Земля! Прямо по курсу земля!» Тучи в ту минуту закрывали почти весь горизонт, беспрерывно грохотал гром и сверкали молнии.