Дорога на Аннапурну - Москвина Марина Львовна (книга бесплатный формат .txt) 📗
А Серёня:
— Есть такие люди, которые думают, что все — братья. Как правило, это люди, у которых нет ни машины, ни мобильного телефона — ничего.
Вот такие «братья» — то ли голландцы, то ли бельгийцы, в разношенных кроссовках на босу ногу, ели за соседним столиком «момо» с овощами. Решив, что мы тоже по этому делу в Катманду, — они заманили нас с Лёней в курильню опиума, где нам приветливо предложили на выбор марихуану, настой мухоморов и ЛСД. Но мы как-то не решились.
— И так ты, Марин, — Лёня говорит, — всегда и везде себя чувствуешь «под мухомором». А у меня жизненное кредо на сегодня на шесть часов вечера по непальскому времени таково: «Ничто не пьянит так, как трезвость!»
Кстати, о непальском времени: в центре города посреди площади на базальтовой глыбе высечен рельеф ужасающего шестирукого божества, увенчанного короной и перевязью из черепов. Так вот, потрясая мечом и трезубцем, он пляшет на слоноголовом существе, да еще прихлебывает из черепа дымящуюся кровь.
В связи с кровавым пиршеством губы его с подбородком разукрашены кармином, сам он иссиня-черный, белки глаз сияют фосфорическим блеском, белый цветок лотоса он держит в одной из шести рук, а над ним два огненных солнца пламенеют в звездном небе! Ну, это такая, скажу я вам, жизнерадостная картина — с космическим размахом! Хотя там явно происходило что-то кошмарное.
Уральский путешественник Шабуров в своих путевых заметках сообщает, что этот монумент уже четыреста лет стоит напротив главного полицейского участка и считается, поместным поверьям, старейшим детектором лжи. Теперь к услугам его прибегают редко, а раньше перед статуей обвиняемый либо падал замертво, либо сознавался в содеянном зле.
В общем, я решила с ним сфотографироваться. Только я к нему приблизилась, у меня тут же остановились часы. Сначала я не придала этому особого значения, подумала — села батарейка. А потом выясняется, что этот громадный вселенский плясун — одно из воплощений бога Шивы. Индуисты называют его Кала Бхайрава, что означает Ужасное Всепожирающее Время.
Более мягкие и нежные, чем индуисты, буддисты зовут его Махакала — Божество Великого Времени. Но и те, и другие отлично знают, что время в Непале, охраняемое Махакалой, течет не так разрушительно, как везде, — пока ОН пляшет, время замедляет свой бег…
А в самом центре Катманду на Дарбар-Сквер время и вовсе замерло. То, что нас там окружило, можно лишь увидеть во сне или в каком-нибудь фильме про древние восточные дела: средневековые дворцы и храмы, воздушные многоярусные пагоды, каменные божества, выраставшие прямо из земли… Фонтаны, бьющие из золотых кранов. Большой колокол, Большой барабан и, наконец, огромное позолоченное лицо Света Бхайравы, в обычные дни его заслоняет решетчатый деревянный экран. Открывается золотой лик только во время праздника Индра-Джатра — Бога дождя Индры.
И тут же за десять рупий нам с Лёней предложили посмотреть живую богиню. Лёня на всякий случай сразу отказался. А я поинтересовалась — чье-де это воплощение и из какого пантеона?
Оказывается, живой богиней может стать любая трехлетняя девочка из касты ювелиров по золоту, прошедшая довольно суровый конкурс. Прежде всего, у нее должны быть тридцать две божественных особенности — какой-то определенный цвет глаз, тембр голоса и так далее, о чем судить лишь астрологам и священнослужителям.
Сначала выбирают самых прекрасных, самых женственных: живая богиня Кумари — это человеческое воплощение многоликой, но очень юной женской энергии, царящей в мироздании.
Дальше начинаются разные ужасы: истинная богиня должна пройти через испытание, которое не всякий взрослый выдержит, а ребенок — вообще один из тысячи. Девчонок оставляют одних на ночь в комнате, уставленной изваяниями чудовищ. И вот мифические звери начинают «оживать», освещенные пламенем свечей. В этот миг с истошными воплями в комнату врываются люди в масках. Ну, тут тебе и шествие скелетов, прекрасно организованное, и расчленение трупов… Полный набор, чтобы нормальному человеку завопить во все горло и броситься бежать.
Так, собственно, все и делают — кроме одной-единственной девочки. Причем всякий раз одной, вот в чем загадка! Девчонка спокойно смотрит на этот тарарам, пока всем становится ясно, что это не обычное человеческое существо.
Потом она безошибочно узнает свои вещи и предметы, принадлежавшие ей в прошлой жизни. (Новое воплощение Далай-ламы тоже так ищут — это надежный, проверенный способ!)
Тогда ее ведут к королевскому брахману, тот благословляет ее и до двенадцати лет объявляет богиней Кумари — покровительницей Непала.
Кумари все любят и уважают, именно к ней отправляется на ежегодное поклонение король, чтобы спросить разрешения, можно ли ему дальше править страной.
Живет она отшельницей, окруженная жрецами. Лишь один раз в году, как у Лакшми, Сарасвати — более зрелых богинь, у крошки Кумари тоже есть свой праздник. Ее вывезут на шумные, бушующие улицы, где будут плясать огромные маски. Три дня и три ночи танцует весь Непал, пока богиня Кумари объезжает с дозором опекаемый ею город. Сам король выйдет на площадь, чтоб на глазах у своего народа склониться перед ее таинственной властью. А возле храма Нараяна, расположенного как раз напротив ее жилища, пронесутся образы Бога Времени Махакалы и его жены Махалакшми.
Целый год вспоминает Кумари о сладостных минутах своего торжества, сидя в заточении как раз на центральной площади Дарбар, где мы волею случая оказались. Вход в ее дом охраняют огромные каменные львы. Но если ты немного заплатишь, то входи во дворик, богиня выглянет в окошко, и ты увидишь ее бесстрастное лицо с подведенными черной тушью глазами и разверстым «божественным оком», нарисованным у нее на лбу.
— Я не пойду смотреть, — ворчливо сказал Лёня. — Я буду все время думать, как она станет жить, когда все кончится. Как вернется домой, чем займется? Удастся ли, я не знаю, вот этой девушке найти себе дело по душе?
Я говорю:
— Тебе это трудно понять, поскольку ты, Лёня, придерживаешься иных космогонических концепций.
— Я вот каких придерживаюсь концепций: детям нашей планеты — счастливое детство, — сказал Лёня и до того строго взглянул на двух типчиков, которые за небольшую сумму хотели явить нам живую богиню, что те стушевались и растворились в закатных сумерках.
6 глава
Очи Будды
— Наверное, в этом Непале большое количество прохиндеев, — гуляя, доброжелательно говорил Лёня, придерживая на животе кошелек.
Он шел и налево-направо категорически отказывался от всевозможных непальских услуг — например, сфотографироваться с факиром, который собирался повесить ему на шею кобру.
Потом он отверг призывы уличного брадобрея. Тот мимикой и жестом дал нам понять, что негоже такому парню, как Леня Тишков, расхаживать по Непалу с клокастой рыжей бородой.
О том, чтобы кто-нибудь из желающих предсказал нам судьбу, как всегда, не было и речи, хотя предлагали различные способы: тибетские ламы — по трещинам на бараньей лопатке, какие-то совсем уж черные колдуны — по птичьим перьям, шкуре леопарда, помету буйвола, белым бобам и огню.
Зато непальские народные целители заманивали Лёню, учуяв в нем врача нашей с ним экспедиции, оставшейся вообще без всяких лекарств, на серьезные медицинские препараты, вроде скелетов лягушек и летучих мышей, баночек с тигровым жиром, мускусом и желчью медведя, черных магических камней, толченого жемчуга…
Ох, маме бы они моей понравились, Люсе, противнице традиционной медицины. Она как-то простудилась, пошла в поликлинику и четыре с половиной часа просидела в очереди к районному терапевту.
Мы — ей:
— Как? Люся??? Ты — ветеран Отечественной войны, тебе — девятый десяток! Почему ты не рванула без очереди?
Она отвечает:
— Ну, там такие женщины сидели больные, хмурые, они были бы недовольны, что я — самая веселая и хорошенькая из них — прошла вперед!
