Дети капитана Гранта - Верн Жюль Габриэль (книги регистрация онлайн .TXT) 📗

В два часа ночи на «Дункане» стали чувствоваться толчки от дрожания паровых котлов; манометр показывал давление в четыре атмосферы; перегретый пар со свистом вырывался из-под клапанов. Между приливом и отливом наступил временный штиль. Начинало рассветать, и уже можно было разглядеть фарватер реки Клайд, его бакены с их потускневшими при свете зари фонарями. Надо было отплывать. Джон Манглс приказал известить об этом Гленарвана, и тот не замедлил подняться на палубу.

Вскоре начался отлив. Прозвучали громкие свистки «Дункана»: были отданы концы, яхта отвалила от пристани. Заработал винт, и «Дункан» двинулся по фарватеру реки. Джон не взял лоцмана: ему прекрасно был знаком фарватер реки Клайд, и никто не смог бы лучше вывести судно в открытое море. Яхта послушно двигалась по его воле. Молча и уверенно управлял он правой рукой машиной, а левой— рулем. Вскоре последние заводы, расположенные по берегам, сменились виллами, там и сям возвышавшимися по прибрежным холмам. Городской шум замер вдали.

Час спустя «Дункан» пронесся мимо скал Думбартона; через два часа он был в заливе Клайд. А в шесть часов утра яхта уже неслась в открытом океане.

Глава VI

Пассажир каюты номер шесть

В первый день плавания «Дункана» море было довольно неспокойно, и к вечеру ветер засвежел. «Дункан» сильно качало. Поэтому женщины не выходили на палубу. Они лежали в каютах на койках.

На следующий день ветер несколько изменил направление. Капитан Джон Манглс приказал поднять паруса: фок, контр-бизань и малый марсель. Благодаря этому «Дункан» стал устойчивее — меньше чувствовалась боковая и килевая качка. Элен и Мэри Грант смогли рано утром подняться на палубу, где уже находились Гленарван, майор и капитан.

Восход солнца был великолепен. Дневное светило, напоминавшее позолоченный металлический диск, поднималось из океана, словно из колоссальной гальванической ванны. «Дункан» скользил в потоках света, и казалось, что не ветер, а солнечные лучи надувают его паруса.

Пассажиры яхты молча созерцали появление сияющего светила.

— Что за чудное зрелище! — проговорила наконец Элен. — Такой восход солнца предвещает прекрасный день. Только бы ветер не переменился и продолжал быть попутным!

— Трудно желать более благоприятного ветра, дорогая Элен, — отозвался, Гленарван, — и нам не приходится жаловаться на такое начало нашего путешествия.

— А скажите, дорогой Эдуард, сколько времени может продлиться наш переход?

— На это нам может ответить только капитан Джон… — сказал Гленарван. — Как идем мы, Джон? Довольны ли вы своим судном?

— Чрезвычайно доволен, сэр. Это чудесное судно — моряку приятно чувствовать его под ногами. И машина и корпус как нельзя лучше соответствуют друг другу. Вот почему яхта, как видите, оставляет за собой такой ровный след и так легко уходит от волны. Идем мы со скоростью семнадцати морских миль в час, и если скорость эта не понизится, то мы дней через десять пересечем экватор, а меньше чем через пять недель обогнем мыс Горн.

— Слышите, Мэри? Меньше чем через пять недель! — обратилась к молодой девушке Элен.

— Слышу, сударыня, — ответила Мэри. — Мое сердце забилось при этих словах капитана.

— Как вы переносите плавание, мисс Мэри? — спросил Гленарван.

— Не очень уж плохо, сэр. А скоро я и совсем освоюсь с морем.

— А наш юный Роберт?

— О, Роберт!.. — вмешался Джон Манглс. — Если его нет в машинном отделении, это значит, что он уже взобрался на мачту. Этот мальчуган просто насмехается над морской болезнью… Да вот сами полюбуйтесь. Видите, где он?

Взоры всех устремились туда, куда указывал капитан, — на фок-мачту: там, футах в ста от палубы, на канатах брам-стеньги висел Роберт. Мэри невольно вздрогнула.

— О, успокойтесь, мисс! — сказал Джон Манглс. — Я ручаюсь за него. Обещаю вам, что в недалеком будущем представлю капитану Гранту лихого молодца, — ведь я нисколько не сомневаюсь в том, что мы разыщем этого достойного капитана.

— О, если бы это было так! — ответила девушка.

— Милая мисс Мэри, будем надеяться, — заговорил Гленарван. — Все предвещает нам удачу. Взгляните на этих славных малых, взявшихся за осуществление нашей высокой цели. С ними мы не только добьемся успеха, но добьемся его без особенного труда. Я обещал Элен увеселительную прогулку и верю, что сдержу свое слово.

— Эдуард, вы лучший из людей! — воскликнула Элен Гленарван.

— Отнюдь нет, но у меня лучшая команда на лучшем судне… Разве вы не восхищаетесь нашим «Дунканом», мисс Мэри?

— Конечно, сэр, я восхищаюсь им, — ответила девушка, — и восхищаюсь как настоящий знаток.

— Вот как!

— Я еще ребенком играла на кораблях отца. Он должен был бы сделать из меня моряка. Но и теперь, если бы понадобилось, я, пожалуй, смогла бы взять на рифы парус.

— Что вы говорите, мисс! — воскликнул Джон Манглс.

— Если так, — сказал Гленарван, — то в лице капитана Джона вы несомненно будете иметь большого друга, ибо профессию моряка он ставит выше всякой другой на свете. Даже для женщины он не представляет себе ничего лучшего. Не правда ли, Джон?

— Совершенно верно, сэр, — ответил молодой капитан, — но я все же должен признаться, что, по-моему, мисс Грант более пристало находиться в рубке, чем ставить брамсель. Тем не менее мне было очень приятно слышать то, что она сказала.

— А особенно когда она так восхищалась «Дунканом»… — добавил Гленарван.

— …который этого вполне заслуживает, — заявил Джон Манглс.

— Право, вы так гордитесь вашей яхтой, — сказала Элен, — что мне захотелось осмотреть ее всю до самого трюма, а также поглядеть, как наши славные матросы устроились в кубрике.

— Они превосходно устроились там, — ответил Джои Манглс — совсем как дома.

— И они действительно дома, дорогая Элен, — сказал Гленарван. — Ведь эта яхта — часть нашей земли, так сказать уголок графства Думбартон, плывущий по волнам океана. И мы вовсе не покинули нашей родины! «Дункан»— это Малькольм-Кэстль.

— Ну, тогда, дорогой Эдуард, покажите же нам ваш замок, — шутливо промолвила Элен.

— К вашим услугам! — ответил Гленарван. — Но раньше позвольте мне сказать несколько слов Олбинету.

Стюард «Дункана» Олбинет был превосходный метрдотель, усердно и умно исполнявший свои обязанности. Он немедленно явился на зов своего хозяина.

— Олбинет, мы хотим прогуляться перед завтраком, — сказал Гленарван таким тоном, словно вопрос шел о прогулке в окрестностях замка. — Надеюсь, что к нашему возвращению завтрак будет на столе.

Олбинет с важностью отвесил поклон.

— Идете вы с нами, майор? — спросила Мак-Наббса Элен.

— Если прикажете, — ответил он.

— О, майор поглощен дымом своей сигары, — вмешался Гленарван, — не будем же отрывать его от этого занятия. Знаете, мисс Мэри, он у нас неутомимый курильщик — даже и во сне не выпускает изо рта сигару.

Майор кивнул головой в знак согласия. Остальные спустились в кубрик.

Оставшись один на палубе, Мак-Наббс, по своей всегдашней привычке, стал мирно беседовать сам с собой, окружая себя еще более густыми облаками дыма. Он стоял неподвижно и глядел на пенистый след за кормой яхты. После нескольких минут молчаливого созерцания он обернулся и увидел перед собой новое лицо. Если вообще что-нибудь могло удивить майора, то эта встреча, пожалуй, должна была удивить его, ибо появившееся лицо, было ему совершенно незнакомо.

Этому высокому, сухощавому человеку могло быть лет сорок. Он напоминал длинный гвоздь с большой шляпкой. Голова у него была круглая и большая, лоб высокий, нос длинный, рот большой, подбородок острый. Глаза его скрывались за огромными круглыми очками, и неопределенный взгляд их, казалось, говорил о никталопии [23].Лицо у него было умное и веселое. В нем не было неприветливости тех важных личностей, которые из принципа никогда не смеются, скрывая под личиной серьезности свое ничтожество. Напротив, непринужденность и милая бесцеремонность этого незнакомца ясно говорили о том, что он склонен видеть в людях и вещах их хорошие стороны. Хоть он еще не открывал рта, чувствовалось, что он любит поговорить. Он производил впечатление одного из тех рассеянных людей, которые не видят того, на что они смотрят, и не слышат того, что им говорят. Незнакомец был в дорожной фуражке, обут в грубые желтые ботинки и кожаные гетры. На нем были бархатные коричневые панталоны и такая же куртка с бесчисленными туго набитыми карманами, откуда торчали всевозможные записные книжки, блокноты, бумажники, вообще масса столь же ненужных, как и обременительных предметов. Через плечо у него висела на ремне подзорная труба.