Берег черного дерева - Жаколио Луи (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
— И прекрасно! Однако как только они поправятся, я приглашу их обедать за одним столом со мной, и постараюсь убедить их, что «Оса» — честнейшее береговое судно.
В эту минуту вошел Девис и сказал с почтительным поклоном:
— Я передал вахту Голловею и готов к вашим услугам.
— Хорошо, дитя мое, я пригласил тебя отобедать со мной… Верже, не хотите ли и вы с нами?
— С удовольствием капитан.
В подобные часы капитан Ле Ноэль был премилым человеком.
ГЛАВА V. Битва «Осы» с «Доблестным». — Прибытие на мыс Негро
Семнадцать дней спустя после отплытия из Ройяна, «Оса» была уже в водах Габона и постоянно описывала дуги около обычного пути, избегая таким образом неприятных встреч с крейсерами.
Четверо пассажиров давно уже были на ногах и без труда примирились с вынужденной необщительностью экипажа, после того, как командир его заверил их, что ни один человек из его команды не говорит по-французски. Пассажиры не стали уже беспокоиться на счет разговоров с окружающими их, тем более, что они сами ни на каком языке, кроме своего родного, не умели объясняться.
Жилиас, не умевший произнести двух слов ни на каком иностранном языке, выразил даже по этому случаю свое восхищение.
— Вот видите ли, — сказал он командиру, пожелавшему узнать причину его восторга, — как все преувеличивают в свете: уверяют, будто французы не очень-то любят изучать иностранные языки, но вот ваша команда состоит из пятидесяти человек — тут есть американцы, англичане, немцы, греки, итальянцы и датчане — и никто из них не понимает нашего языка.
— Мне даже сдается, — добавил Тука, — что все они мало способны научиться ему, потому что они могли бы запомнить хотя несколько слов, самых простых слов, с тех пор, как мы здесь… Вот, например, скажу я юнге: дай мне огня — ведь это так кажется просто, а знаете ли что из этого выходит?.. Шалун смеется мне в глаза и приносит стакан воды.
Подобные рассуждения друзей вызвали лукавую улыбку на лице капитана, а подпоручик и Гиллуа искали разумной причины, чтобы не прыснуть со смеха прямо в лицо своего начальства.
Не надо и объяснять, что с той поры оба стали рассчитывать на старого врача и его друга интенданта, чтобы развеять скуку продолжительного плавания.
В течение целой недели вопрос о языковедении доставлял неистощимый предмет развлечения.
Жилиас и Тука ссылались на свое долговременное пребывание в Бакеле, чтобы уверять всех, будто они оба прекрасно говорят на туземном наречии; кончилось тем, что Гиллуа и Барте попросили их давать им уроки ялофского и мандингского наречия… Из этого забавного положения можно видеть, сколько выходило необыкновенно веселых сцен.
Однажды вечером капитан объявил своим пассажирам, что завтрашний день будет, по всей вероятности, последний, который они проведут на «Осе» и что прежде чем солнце зайдет, они будут уже в виду мыса Лопеса.
В это время они сидели за десертом; обед был по обыкновению роскошно приготовлен, и на отборные вина хозяин не скупился, так что при этом известии Жилиас и Тука не смогли скрыть душевного волнения.
— Капитан, — воскликнул врач, вставая, и, как видно, желая произнести тост, — никогда я не забуду царственного угощения, которое… которым… и в особенности вашего старого вина…
Далее он не мог уже продолжать и сел на место, опорожнив до дна бокал, чтобы скрыть свое волнение.
— Конечно, — подхватил Тука, стараясь поддержать честь своего мундира, — вся провизия у вас первейшего сорта и вино неподдельное… Надо уж правду сказать, если бы ваши комиссар и интендант получили более пяти процентов от поставщика, то никак бы невозможно…
Барте и Гиллуа чуть не подавились от смеха.
— Да, никак бы невозможно, — повторял несколько раз старый интендант, — невозможно никак, особенно же, если отчетная часть хорошо устроена, так что главный контроль мог только хлопать глазами…
Жилиас торжествовал и никак не мог довести до конца своей тарабарщины… Тука любил до страсти бургундское, а на «Осе» оно было старое, и в этот вечер он воспользовался им через край, против обыкновения, так что пролепетав еще несколько нелепостей, он вдруг, проливая слезы умиления, бросился в объятия командира и заявил ему свое сердечное желание посвятить последние дни свои на служение в должности интенданта «Осы».
— Мы не желаем разлучаться с вами, — воскликнул Жилиас, достигнув апогея своей чувствительности, — я вступаю на должность вашего корабельного врача.
— Принимаю ваше предложение, — отвечал Ле Ноэль, — и при случае напомню вам это.
Сцена произошла в высшей степени комическая и, вероятно, долго бы еще всех забавляла, если бы внезапно не раздался возглас вахтенного по случаю приближения к берегу.
— Парус направо!
Мигом выбежал Ле Ноэль на палубу и направил трубу по указанному направлению. При последних лучах заходящего солнца он ясно увидел на далеком горизонте небольшие паруса фрегата, почти сливавшиеся с туманным пространством. Но это было только минутное видение, потому что в этих широтах ночная темнота наступает почти без сумерек и мгновенно облекает океан черным саваном.
— Верже, — прошептал Ле Ноэль, — мы вблизи крейсера… Случилось то, что я предвидел. Прикажите поубавить парусов, чтобы он обогнал нас, в полночь повернем к берегу, а завтра на рассвете высадим пассажиров на мыс Лопес.
— Вы отказываетесь от намерения держаться мыса Понгары?
— Совершенно; мы добрались сюда без всякой помехи и я совсем не желаю подвергаться новым опасностям, а эти добрые люди, черт их побери, всегда найдут у туземцев какую-нибудь пирогу, которая доставит их в Габон.
В эту минуту послышался страшный хохот из столовой и в то же время раздался пьяненький голос Тука:
— Да, молодые люди, не помешай родители моему призванию, у меня было бы двадцать тысяч франков ежегодного дохода благодаря моему голосу. Вот послушайте сами:
На дне мрачного подвала
Несколько старых бутылок,
Полных виноградного сока
Воспевали песнь новую свою:
Буль, буль, буль,
Буль, буль, буль.
— Ну, а мне следует кончить, закричал Жилиас, ревнуя к успехам друга и тут же затянул второй куплет старинной песни, увеселявшей их молодость в тулонских кабачках.
На дне нашего черного брюха
Водится всего понемножку,
Любовь, деньги, розы,
И вечерние мечты,
Буль, буль, буль,
Буль, буль, буль.
— Отправлю этих пьяниц в их каюту, — сказал Ле Ноэль задумчиво, — потом приходите потолковать со мной, Верже. В эту ночь мы с вами не будем спать.
Жилиас и Тука, поддерживаемые юными друзьями, спустились торжественно в каюту и долго еще их шумное веселье нарушало ночное спокойствие «Осы».
Распорядившись убавить паруса и отдав приказания Голловею, сменявшему вахту в полночь, командир и его шкипер заперлись в большой кают-компании и мало-помалу смолкли все звуки; тихо скользила «Оса» по волнам, все ближе приближаясь к берегу.
В четыре часа утра, когда Верже пришел сменять вахту, капитан последовал за ним и, подозвав к себе Голловея, направлявшегося в свою каюту спать, приказал ему разбудить кочегаров, приготовить и разводить пары.
— На всякий случай надо быть готовым, — сказал он, — потому что если вчерашний корабль крейсирует, в чем я почти уверен, то очень может быть, что завтра же утром мы увидим его по соседству с нами, особенно же, если и там нас заметили.
Еще несколько минут прошло, и Голловей со своим помощником и восемью кочегарами хлопотали около машины и наполняли печи углем. По окончании работы Верже доложил капитану, что через полчаса машину можно привести в действие.
— Хорошо, можете идти спать, — сказал Ле Ноэль коротко.
Ночь была полна тревожных ожиданий для капитана и его помощника, оба не сходили с палубы.
При первых лучах рассвета они увидели черную полосу в двадцати милях от них. То была земля. Потом они оба вскрикнули и тотчас замолчали… С другой стороны, в трех милях от них, на открытом море, прямо на них летел со всей силой парусов и пара великолепный фрегат, без сомнения, заметивший их, для того чтобы произвести обыск. Капитан мог выбирать одно из двух: . или отважно идти на опасность и спокойно продолжать дорогу, прикрываясь, в случае обыска, официальным положением своих пассажиров, — чем мог скрыть настоящее назначение своего корабля, или попытаться уйти от неприятеля, видимо, на него напиравшего. Но он ни минуты не колебался и выбрал быстроту, как средство спасения. Он сам принялся управлять своим судном.
