На высочайших вершинах Советского Союза - Абалаков Евгений Михайлович (электронная книга .TXT) 📗
мы втроем (с Леонидом в середине) заворачиваем на последние сбросы.
Ввалившись в последний раз в трещину, подходим, набравшись духу, без
остановки к еще непоставленной палатке.
Журчит ручей. Мы пьем все сразу. Виталий хочет пить со вкусом.
Он достает варенье, накладывает в кружку (это была его мечта: вода с
брусничным вареньем), но, увы, варенье настолько высохло, что не
растворяется. (Мечта не сбылась). Последним, минут через двадцать,
приходит Мишук.
Опять в знакомой просторной палатке. Как хорошо, что мы
спустились!
Началось подкармливание. Продуктов очень много. Консервы всех
сортов, какао, сухие фрукты и т.д. Заработал примус. Едим, едим и едим.
А ночью разыгралась буря.
Как хорошо, что именно сегодня мы смогли спуститься! Это
повторяли мы в дальнейшем много раз.
9 сентября. Снежный день. Лазарет среди снежной пустыни...
Ноги и руки у ребят имеют жуткий вид. Пять ног и шесть рук (у
Ленца, Виталия и Миши) — черны. Щиколотки невероятно распухли,
352
ладони рук как подушки. Особенно они страшны у Мишука. Виталий
бодрится:
— Это ничего, лишь бы живым остаться. А срежут кое-что — не
пропадем.
— Что будет, то будет,— вздохнул Миша.
Леонид совсем как беспомощный ребенок. Распух, лежит, кряхтит,
станет. А когда попробовал встать, свалился на всех сразу. При падении,
видимо, что-то нарушилось в его мозговых центрах — конечности
перестали ему повиноваться.
Я здоров и вполне работоспособен.
А работать приходится на полный ход: и поваром, и хирургом, и
завхозом, и сиделкой. Одевать, раздевать, убирать за всеми, перевязывать
раны, поить, подкармливать — все это мои непрерывные обязанности.
Погода чуток прояснилась, но к вечеру опять стало хуже. Так и не
удалось мне просушить наше сырое снаряжение.
11 сентября. Опять хороший день.
Госпиталь в действии. Процедуры идут своим чередом. Леониду
промыл глаза. Видит получше, но опухоль зверская. У Миши пальцы не
лучше, черны и сохнут. Ноги пухнут все больше и больше.
В 12 часов пошли с Ленцем на ледник фотографировать. Солнце
светит невероятно ярко. Идем связанные, с остановками. Ленц щелкает я
крутит кинамку. Постепенно все более величаво встает Хан-Тенгри. Он
сияет снегом и нежной игрой желтоватого мрамора. Ощущаешь всю ширь
ледниковых полей. Через два часа дошли до середины поворота Инылчека
и тут сели для последней съемки. Жара, ни малейшего дуновения ветерка.
353
На вершине Хан-Тенгри. Слева направо:
Л. Саладин, Л. Гутман, В. Абалаков, М. Дадиомов.
Фото Е. Абалакова
Хотелось бы посмотреть восточную сторону Хан-Тенгри, но, увы,
идти далеко. Ленц предоставил мне фотоаппарат и я сделал снимков шесть
окружающих вершин. Назад дошли за полчаса. Трещин за весь путь не
встретилось ни одной.
Вечером отобрал продукты, которые возьмем с собой. Жаль
бросать. Много едим, чтобы поменьше оставить.
План таков: завтра рано утром Виталий дойдет до поляны, где
должны быть лошади. Мы повезем груженые «санки» до морены и там
будем ждать лошадей.
План прост, но выполнить его нелегко.
12 сентября. Утро опять хорошее. Виталий ушел с восходом
солнца.
В 10 часов «выехали» мы. Снег уже подался, вернее, он вообще на
354
этот раз не затвердевал. Ящик сидит низко. Вес приличный, ибо на нас
только легкие рюкзаки. А впереди нужно пересечь еще несколько снежных
гряд.
Понемногу движемся вперед. Я коренник, Ленц и Леонид на
пристяжке. Мишук сзади упирается ледорубом. На остановках все, кроме
меня и Леонида, валятся, но и он стоит в такой позе, что уж лучше бы сел
— голова где-то на животе болтается.
Так шли приблизительно до часу. С тоской оглядываюсь на
возмутительно медленно отодвигающийся гребень Хан-Тенгри. Сани заело
безнадежно, налип снег, нет сил отодрать. Догадались очистить ящик от
снега и смазать полозья глетчерной мазью. Пошли.
Дальше путь — больше под гору. Стало немного легче,
останавливаемся реже.
Мишук раскис и иногда идет сзади, не подпирая сани. А время уже
к четырем часам! Пожалуй за шесть часов километров шесть-восемь
отмахали... Остановки опять стали чаще. Ленц совсем сник и каждый раз
просит продлить отдых.
Вдруг крик. Неужели Виталий? Кричим в ответ.
Вскоре слева показалась точка, затем другая, третья. Вот это да!
Лошади!
Кричим хором:
— Кто это?
Разглядели Карибая и Тактасена. Наши!
Мы еще долго обходили промоину и, наконец,— радостная встреча.
Карибай, Тактасен! Куча вопросов.
Видимо, какое-то предчувствие толкнуло наших караванщиков нам
навстречу.
— А Виталия видели? — опрашиваю я.
— Нет.
355
— Неужели? Значит разошлись!
— У нас там ниже еще три лошади есть, — говорит Карибай.
— Сколько отсюда до них километров?
— Два, — отвечает Карибай.
Погрузились. Посадили Мишку. Ленц тоже категорически
отказался идти; говорит, у него нестерпимая боль и ходить он не может.
Посадили и его. Я и Тактасен нагрузились рюкзаками и пошли.
Как чудесно, что подоспели лошади! А вот «два километра»
затянулись до темноты. Уже переход на морену, а остальных лошадей все
нет.
На старом подъеме лошади увязли по брюхо. Лошадь Ленца,
ведомая Леонидом, оступилась и упала на брюхо, задрав ноги в воздух.
Ленц удачно ополз на снег. Я выхватил повод у Леонида, забежал сбоку и с
помощью подоспевшего Тактасена вытянул лошадь. Здесь же на морене,
так и не дойдя «двух километров» до остальных лошадей, заночевали.
Сено, взятое караванщиками, осталось с теми лошадьми, посему все
лошади простояли ночь голодными.
Сварили какао и довольно плотно поели. Карибай спит в нашей
палатке.
13 сентября. Вышли в девять часов. Долго идем мореной. Впереди
лошадь Ленца. Он сам и Мишка чувствуют себя явно плохо.
Тактасен рано утром ушел за лошадьми и вот, наконец, появился с
тремя. Опять перегрузка. Мне так и не удалось сесть на лошадь. Хорошо,
что хоть рюкзаки удалось снять.
Вскоре сделалось настолько жарко, что пришлось раздеться до
трусов. Посмотрел на себя: «пообтаял» я здорово. Ну, ничего, мне это не в
ущерб. Идти сразу стало легко. Знакомый пейзаж уплывает в обратную
сторону, Хан-Тенгри постепенно закрывается пиком Горького и другими.
К полудню услышали крики. Виталий! Оказывается, с караваном
356
он, действительно, разошелся. А следы увидел лишь около этого камня,
где, поудивлявшись, заночевал. Ну вот, опять все вместе.
Виталий чувствует себя лучше, говорит, что его прогулка принесла
йоге пользу. Ленцу все хуже, с трудом шевелится. Мишка почти ко всему
безучастен.
14 сентября.
Вышли
в 8.15.
Погода
явно
портится.
Пересекаем ледник. Я иду впереди, просматривая дорогу.
К 12 часам достигли его правого берега. Не сразу нашли переход.
Леонид на подъеме опять свалился с лошади.
Дорога пошла более торная. Ленц просит сделать передышку: ему
трудно сидеть в седле. Решили отдохнуть в лагере алмаатинцев, но до
лагеря оказалось очень далеко, доехали лишь к трем часам. Ссадили Ленца
и Мишу. Оба упали на траву, лежат, не шевелятся. Ветер, находят тучи.
Мишу удалось уговорить ехать дальше, а Ленца — никак.
