История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века - Верн Жюль Габриэль (электронные книги бесплатно .txt) 📗

В момент прибытия д'Антркасто Хантер находился на рейде Кейптауна; но через два часа после прихода французских кораблей он снялся с якоря. Такой поступок казался по меньшей мере странным. Коммодор успел, конечно, узнать, что экспедиция направлялась на поиски Лаперуза, и все же не сообщил ее начальнику о таком важном обстоятельстве. Вскоре, однако, выяснилось, что Хантер утверждал, будто факты, сообщенные Сен-Фели, ему совершенно неизвестны. Не следовало бы в таком случае пренебречь сообщениями французского командующего? Д'Антркасто так не думал, хотя многое в них представлялось несуразным.

Ученые использовали стоянку в Кейптауне, совершив много экскурсий в окрестности города; Лабийярдьер проделал путешествие в глубь страны, забравшись так далеко, как это было возможно при кратковременности стоянки фрегатов на рейде.

Шестнадцатого февраля корабли снялись с якоря, и д'Антркасто, решивший идти в Южные моря, обогнув Тасманию, взял курс между островами Сен-Поль и Амстердам. Открытые в 1696 году голландским капитаном Фламингом, они были исследованы Куком во время его последнего путешествия. Остров Сен-Поль, вблизи которого прошли «Решерш» и «Эсперанс», окутывала завеса густого дыма, а над ней выступали лишь вершины гор. На острове горели леса.

Двадцать первого апреля фрегаты вошли в бухту на побережье Тасмании, принятую ими за бухту Адвенчер, но на самом деле оказавшуюся заливом Сторм. Внутренняя его часть получила название гавани Д'Антркасто. Заготовка дров не представляла там никакого труда, а рыба разных сортов ловилась в изобилии. В числе прекрасных деревьев, росших по берегам, Лабийярдьер упоминает несколько видов эвкалипта, разнообразные полезные свойства которого еще не были изучены. Ученый принял участие в многочисленных охотничьих экскурсиях и пополнил свою коллекцию образцами черных лебедей и кенгуру, в то время еще очень мало известных.

Шестнадцатого мая фрегаты покинули гавань и направились к проливу, который впоследствии назвали именем д'Антркасто.

«На берегу недалеко от моря мы заметили несколько костров, — сообщается в отчете. — Кретен и д'Орибо решили высадиться. Едва они вступили в лес, как увидели четырех туземцев, сидевших у трех маленьких костров и поддерживавших огонь. Несмотря на то, что моряки всячески старались выразить знаками дружелюбные намерения, дикари сразу убежали, бросив на произвол судьбы омаров и моллюсков, пекшихся на углях. Рядом находилось столько хижин, сколько было костров…

Один из дикарей, очень высокого роста и с могучими мышцами, оставил маленькую корзинку, наполненную кусочками кремня; он не побоялся вернуться за ней и с уверенным видом, происходившим от сознания собственной силы, подошел вплотную к Кретену. Некоторые туземцы ходили совершенно голые, у других свисала с плеч шкура кенгуру. Кожа у этих дикарей была темная, но не совсем черная, волосы шерстистые; они отпускали бороду».

Выйдя из пролива Д'Антркасто, корабли взяли курс на юго-западный берег Новой Каледонии, чтобы его обследовать, так как Лаперуз собирался там побывать. Первая увиденная земля оказалась одним из мысов острова Пен, расположенного к югу от Новой Каледонии. «Решерш» едва не погиб на коралловых рифах, окаймляющих берег и отделенных от него проливом в пять-шесть километров. За северной оконечностью острова Пен французские мореплаватели увидели несколько гористых островов и отдельных скал, делающих окружающие воды исключительно опасными. В честь первооткрывателей они получили впоследствии названия: рифы Д'Антркасто и острова Юон (Ион).

Связанное с огромным риском плавание у этих берегов, так хорошо защищенных природой, длилось с 16 июня до 3 июля. Оно принесло большую пользу географической науке и мореплавателям, но в то же время было одним из самых бесплодных этапов экспедиции для поисков Лаперуза. Приближалось благоприятное время года, и д'Антркасто решил воспользоваться им, чтобы достичь земли Аршакидов, исследованной раньше Сюрвилем, а несколько лет спустя посещенной Шортландом, который думал, что открыл ее впервые, и назвал Нью-Джорджия (часть Соломоновых островов) [177].

Девятого июля «около четырех часов тридцати минут мы заметили на расстоянии пятнадцати километров к северо-западу скалу, называемую Эддистон (Симбо), — рассказывает Лабийярдьер, — издали мы, как и Шортланд, приняли ее за судно под парусами. Иллюзия усиливалась еще тем, что цвет скалы очень походил на цвет парусов; ее вершину венчало несколько кустов. Острова Аршакидов, расположенные напротив скалы, покрыты утесами, до самой вершины поросшими большими деревьями».

Уточнив местоположение скал Эддистон и островов Трежери (их пять, но они находятся так близко один от другого, что Бугенвиль принял их за один остров), д'Антркасто прошел вдоль берега острова Бугенвиля. Последний, отделенный очень узким проливом от острова Бука, был весь возделан и казался очень густо населенным. С его жителями французские моряки несколько раз вступали в обменную торговлю, но уговорить их подняться на корабль оказалось невозможным.

«Кожа у них, — рассказывает Лабийярдьер, — темная, но не совсем черная. Эти дикари среднего роста; они были голые, и их превосходно развитые мышцы свидетельствовали об исключительной физической силе. Лица ни в коем случае нельзя назвать приятными, но они чрезвычайно выразительны. У островитян довольно большая голова, лоб широкий, лицо плоское, особенно в нижней части, тупой подбородок, чуть-чуть выдающиеся скулы, приплюснутый нос, большой рот и сравнительно тонкие губы.

От бетеля, окрашивающего их большие рты в кроваво-красный цвет, лица кажутся безобразными. По-видимому, дикари прекрасно стреляют из лука. Один из островитян принес на „Эсперанс" только что убитую им олушу; [178] на брюшке птицы виднелась дыра от пронзившей ее стрелы.

Особое искусство туземцы проявляют в изготовлении оружия; они делают его весьма тщательно. Мы восхищались ловкостью, с какой они смазывали смолой тетиву своего лука, которую с первого взгляда можно было принять за кишечную струну; посреди тетивы, чтобы она меньше изнашивалась при пуске стрел, прикрепляли кору ротанга» [179].

Пятнадцатого июля мореплаватели закончили ознакомление с западным берегом этих двух островов, восточную часть которых исследовал Бугенвиль.

На следующий день глазам французских моряков предстал остров, которому Картерет дал имя сэра Чарлза Харди, а вскоре затем — юго-восточная оконечность Новой Ирландии.

Корабли стали на якорь в бухте Картерет, и моряки высадились на Кокосовом острове, поросшем высокими вечнозелеными деревьями, которые достигали большой мощности, несмотря на то что слой почвы имелся только между нагромождениями обломков известняка. Раздобыть кокосовые орехи, хотя остров получил свое название из-за их изобилия, оказалось довольно трудно. Зато естествоиспытатели обнаружили там, к радости Лабийярдьера, значительное количество растений и насекомых самых разнообразных видов.

В течение всей стоянки шли проливные дожди. То были сплошные потоки теплой воды.

Погрузив необходимые запасы воды и дров, «Решерш» и «Эсперанс» 24 июля 1792 года покинули бухту Картерет. При отплытии фрегат «Эсперанс» потерял один из якорей, канат которого был перерезан коралловым рифом. Оба корабля вошли в пролив Сент-Джорджес-Чаннел (пролив Картерета), в южной части достигающий ширины в шестьдесят — семьдесят километров, то есть примерно вдвое меньше той, какую указал Картерет. Подхваченные быстрым течением, они миновали острова Ман и Сандвич, не имея возможности там остановиться.

Исследовав острова Портленд, семь плоских островков, расположенных на 2°39'44" южной широты и 147°15' восточной долготы, д'Антркасто продолжал путь к островам Адмиралтейства, которые он намеревался посетить. По сведениям, якобы исходившим от коммодора Хантера, именно на самом восточном из этих островов видели туземцев, одетых во французскую военно-морскую форму. Наконец увидели острова Адмиралтейства.