Вокруг света по меридиану - Файнс Ранульф (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗

В хижине нашлись книги с сильно пожелтевшими страницами, за чтение которых мы принялись (Чарли — положив свои несчастные ноги на скамейку). Жиль взглянул разок на его колени и предложил нам переждать с недельку, прежде чем идти дальше. Однако и через двое суток никакого улучшения не было.

Я тщательно загрузил двое саней. С запасом продовольствия на десять суток вес груза достиг пятидесяти килограммов (каждые сани в отдельности), что, в общем-то, немного. Выжидая, когда Чарли станет легче, я впрягся в одни сани, надел пару лыж и прогулялся по склонам подножия ледников. Вскоре я убедился, что лыжи слишком неуклюжи, и поэтому переобулся в снегоступы. Ходить по склонам стало легче.

Воздух был холодный и ясный. К востоку миля за милей тянулись скалы и льды, таинственные многоугольники тундры в долине Черной реки, а еще на 80 километров дальше — морозные утесы пролива Робсон. Печальные развалины форта Конгер в 30 километрах южнее Алерта все еще сохраняются на берегу этого пролива как немое свидетельство деятельности двух пионеров Арктики. Великий американец адмирал Пири пять раз пытался достичь Северного полюса и в 1904 году, спасаясь от гангрены, потерял в Конгере семь пальцев ног. Двадцать лет спустя лейтенант Грили, тоже американец, испытал все трудности зимовки в Арктике на том же побережье. У Грили и его людей кончилось продовольствие, они пережили неимоверные страдания: мучительные холода, медленное умирание от голода, наступившее затем безумие и, наконец, смерть. Ко всему этому историки добавляют каннибализм, потому что спасательная партия нашла трупы людей с вырезанными кусками плоти. Только семеро из двадцати пяти спутников Грили сумели выжить и были вывезены оттуда спасательным судном. Один из них, с пораженными гангреной конечностями, вскоре умер.

Несмотря на негостеприимность этой территории и климата, людям все же удавалось выжить столетиями на восточном побережье острова Элсмир и на соседних островах. Теперь там никого нет, однако считается, что 700 лет назад в этих местах поселились викинги; позднее, как предполагают ученые, эскимосы с Аляски передвинулись на восток и остались на острове, прежде чем переместиться в Гренландию. Вплоть до 1950 года около 300 эскимосов существовали тут охотой на белых медведей, тюленей, моржей и китов; они были рассеяны по небольшим поселениям к северу от Туле. Жизнь эта изобиловала трудностями: пища была скудной, слабых щенков скармливали собачьей стае, убивали старых собак. Состарившиеся и заболевшие люди попросту выставлялись на мороз, на смерть — пища была слишком драгоценна для того, чтобы расходовать ее на малопродуктивных членов общины.

Затем в Гренландию проникла цивилизация, особенно в Туле и примыкающие районы [39]. Впервые там появились такие явления, как пьянство и венерические заболевания, — они пришли вместе с холодильниками, мотонартами и подвесными моторами. Молодежь уже предпочитала скорее получить техническое образование в Дании, чем следовать традиционному образу жизни.

От Танкуэри до озера Хейзен мы не встретили ни единого творения рук человеческих: ни тропинки, ни убежища, ничего. Однако мы испытывали чувство умиротворения, когда оказались в местах, где человек не оставил своих отметин на окружающей природе. Солнце скрылось за контурами ледника. Пора было спускаться с горы. В хижине Чарли показал мне свои ноги. Опухоль спала, и кожа вокруг волдырей была чистой. Мне показалось, что, даже если мы останемся на месте еще несколько дней, дожидаясь, пока новая кожа не затянет пораженные места, раны вскроются все равно, стоит Чарли пройти пешком хотя бы милю. Поэтому нам нужно выступать немедленно.

С каждым днем температура падала все ниже, увеличивалась продолжительность ночи.

«Если ты будешь к утру о'кей, мы отправимся как можно раньше».

Чарли даже не ответил.

В брезентовых бахилах и снегоступах ногам Чарли стало легче. Груз мы тащили теперь на санях, а не на спине. Это также помогло. Сначала все было хорошо и мы шли с приличной скоростью. Однако за рекой Аббе утесы выходили к самому озеру, вытесняя даже узкую полоску гравия вдоль берега. Я решил совершить обход по ущелью в густом тумане. Склоны стали совсем крутыми, они были покрыты льдом, однако мы прикрепляли к снегоступам кошки, которые помогали сохранять равновесие и тянуть за собой сани. Несколько километров мы пробивались сквозь густой туман вдоль края утесов по снежным полям и скалистым распадкам. Дважды я пытался прорваться к берегу озера и дважды был вынужден вернуться на склоны, под которыми не было даже полоски пляжа. Однако к концу дня скалы все же отступили, предоставив нам много плоского пространства для ходьбы.

Температура воздуха упала на четыре градуса, и наши бороды покрылись инеем. Однажды мне пришлось поджидать Чарли целых сорок минут всего после часа ходьбы. Закипая от ярости, я пытался согреться на месте, хлопая руками и переминаясь с ноги на ногу. Куда запропастился Чарли? Когда он появился, я спросил его, в чем дело.

«Сани все время опрокидывались на камнях».

«Может быть, ты неправильно распределил груз?» — предположил я.

«Какая разница?» — ответил он.

Я разгрузил сани, уложил груз по-новому и туго привязал его. Возможно, дело было совсем не в этом, однако все же стоило предпринять что-то. Я ни на минуту не забывал, что во всем виноват я — ведь Чарли испытывал мучительную боль при малейшем движении. Мне следовало бы примеряться к его возможностям, тогда мне самому не пришлось бы как дураку мерзнуть во время ожидания. Однако ответа на этот вопрос не было. Раза два я попробовал идти медленно, но так и не смог придерживаться такого ритма. Это было все равно что сосать шоколадное драже «Молтизерс» вместо того, чтобы жевать его.

В ту ночь температура воздуха упала до — 18°, и озеро замерзло. Мы пошли по льду, что было большим облегчением для ног Чарли, и нам удалось повысить скорость. Лед прогибался под нами, издавая протестующие звуки. Там, где он был еще слабым, можно было легко провалиться. В полдень 21 сентября мы оставили озеро позади и вступили в широкую безликую долину. Множество овцебыков, испуганных нашим неожиданным появлением из желтоватой дымки, шумно бросились наутек — их широкие копыта утопали в снежном насте, длинный мех на брюхе колыхался, как бахрома.

Я пошел по пути наименьшего сопротивления и стал считать шаги. Не имея для ориентировки озера, закрытой долины или русла реки, было совсем нетрудно заблудиться, поэтому я извлек компас, хотя и относился к его показаниям с недоверием, так как северный магнитный полюс был теперь к югу от нас. Стрелка вела себя вяло, но, казалось, все же замирала на месте в определенной последовательности. Я шел по магнитному азимуту 130° и не поддавался искушению избирать кажущиеся более легкими маршруты, не соответствовавшие этому курсу. Лед покрыл все водоемы, и мы пересекли озеро Турнабут протяженностью 5 километров, даже не подозревая об этом, потому что толстый снежный покров сделал его совсем невидимым.

Овцебыки лишь всхрапывали и бросались в бегство, как только замечали нас в морозной дымке. Мы продвигались по заснеженной тундре, преодолевая менее двух километров в час. Снегоступы проваливались сквозь рыхлый глубокий снег или застревали в выбоинах. Мы выпили всю запасенную озерную воду, и нас стала мучить жажда. Я глотал снег пригоршнями, но это практически не помогло. Чарли держался теперь почти рядом, и это было хорошо, потому что нередко приходилось идти по гладкому, как стекло, льду небольших потоков, на которых почти не оставалось следов — в противном случае он мог легко потерять «след зверя».

Чарли тоже хотел пить. И мы одновременно замерли, когда в гнетущей тишине до нас донеслось журчание скрытого подо льдом потока. Мы дружно вонзили ножи в лед. Воды там не было. К вечеру мы нашли мелкий ручеек, скрытый подо льдом толщиной полметра. Мы с жадностью набросились на воду и наполнили бутылки мутноватой жидкостью, засунув их под одежду, чтобы вода не замерзла.