В старой Африке - Быстролетов Дмитрий Александрович (онлайн книга без .TXT) 📗
В последнее время жизнь его резко изменилась. Совсем недавно капитан Адриаанссенс вызвал его, обругал последними словами и посадил под арест. За что? Сидя в душной комнатушке, бедный капрал терялся в догадках: он не пил, не курил, не играл в карты, не прикоснулся ни к одной женщине — белой или черной, не украл ни одного франка у солдат и ни одной сотняжки у казны, хотя по должности белого капрала в лесных дебрях Африки он должен был делать именно это, как все другие белые начальники. Он оставался особенным и гордился этим.
И вдруг — похабная ругань и арест…
Когда капрала под конвоем повезли в Леопольдвиль, то бедный малый повесил голову.
После допросов в военной тюрьме капрала вызвали в комнату, где за столом сидели старшие офицеры. Толстый полковник с багровым носом страшно выпучил на него рачьи глаза и объявил, что следствие установило факты нарушений капралом Богартом целого ряда предписаний: 1. Вышепоименованный капрал вывел в обход района 10 солдат вместо 11, оставив одного по болезни без соответствующей справки от врача (Богарт подумал, что ближайший врач находился на расстоянии 680 км). 2. Люди взяли по две пачки патронов, хотя капитан Адриаанссенс якобы распорядился взять по три пачки (это была явная неправда, но капитана в комнате и вообще в Леопольдвиле не было). За вышеуказанные нарушения вышеупомянутый исключается из списка сверхсрочных военнослужащих полевой жандармерии. Тут полковник перевел дух, и капрал успел сказать: «Осмелюсь доложить», но полковник посинел и заорал: «Молчать!» Затем отложил бумагу, по которой читал свое решение, взял другую и прочел, что мсье Вилем Питер Альберт де Витт ванБогарт зачисляется в жандармский батальон, расквартированный в городе Матади с присвоением ему звания сержанта и выдачей единовременного особого вознаграждения в сумме тысячи бельгийских франков. Тут же ошалевший молодой человек получил пакет с деньгами, документы жандармского сержанта и приказ немедленно явиться по месту службы.
Позже Богарт встретил майора Адриаанссенса: оказывается, подобная история случилась и с ним. Теперь оба работали в оживленном портовом городе, и, надо сказать, хорошо работали, чтобы доказать свою преданность начальству, пути которого, как и господа бога, неисповедимы.
Вскоре преуспевающий сержант познакомился с молоденькой девушкой, дочерью владельца портовой пивной. Правда, отец подумывал о лучшей партии, но… «Время идет быстро, всякое может случиться, — рассуждал он, — дети любят друг друга, а из такого мальчика, как Вилем, выйдет толк: начальство его ценит, характер у него хороший, нравственность — выше похвал, не жандарм, а красная девушка. Пусть послужит, а потом я состарюсь, вернусь домой и оставлю ему свою пивную».
Были счастливые свидания при луне, робкие прикосновения рук, стыдливо опущенные глаза и нежное полыхание щек… Приютившись под сенью пальм, молодые вспоминали Фландрию, плоские поля, стада коров, каналы. Обручились у священника, глядя на святой крест чистыми и честными голубыми глазами. И вот сегодня будет свадьба: маленькая Эмма станет госпожой Богарт!
Вообще говоря, можно было этой ночью отдохнуть от службы и пойти в церковь свеженьким. Но сержант Богарт был молод и не поспать ночь для него было сущим пустяком, а главное, не хотелось упускать из рук кругленькую сумму, которую начальство платило в виде особой премии за выполнение «специального задания». Такие премии существенно увеличивали его заработок. Премиальные деньги он клал на особый банковский счет, они превращались в маленький капитал, и молодой человек любовно растил это деревце: под его сенью будет копошиться их будущий ребенок.
Уже взрослым парнем Вилем однажды получил от мамы нож, курицу и распоряжение отрезать птице голову: в этот день ожидались гости. Послушный сын зашел за угол сарая, положил курицу на землю, вытянул ей шейку и… вернулся к маме с признанием, что он не может полоснуть ножом по живому телу. Чувствительность Вилема понравилась всей семье, но пастор потом неоднократно и весьма авторитетно беседовал с юношей и разъяснял ему, что бог создал животных на пользу человеку и убивать нельзя только себе подобных, за исключением случаев, предусмотренных королем, начальством и церковью. Эту мысль и другие подобные ей прочно усвоил послушный Вилем; послушание помогло ему стать хорошим солдатом и жандармом, оставаясь при этом по-девичьи чувствительным молодым человеком. Совесть его была всегда безмятежно спокойна.
«Морис Лулеле» — не спеша и очень четко записал сержант в книге. Потом, бодро насвистывая, взошел на катер.
Было часа три ночи. На палубе между двумя жандармами, сгорбившись, сидел осужденный. Сержант молодцевато поправил фуражку, присел на корточки и крест-накрест обвязал веревкой камень — увесистую плоскую плиту, одну из тех, какие здесь используют для мощения дорог. Потом, щеголяя выправкой и проворством, Вилем встал, сделал на другом конце веревки скользящую петлю, накинул ее на шею арестованного, затянул потуже и раз десять быстро обвил шею излишком веревки так, чтобы она почти натянулась между человеком и камнем.
— Ладно. Сойдет!
Сержант прошел на корму, не без изящества спрыгнул в кабину. Снял фуражку и аккуратно положил на скамейку (он любил аккуратность). Вынул ключик, включил освещение и мотор.
— Эй, вы, на палубе! Снимаемся!
Один из жандармов на берегу бросил швартовы, и катер отвалил. Сделав полукруг, он взял курс в море, а потом на север, наперерез мощному течению пресных вод. С правого борта проплыл назад освещенный порт Банана и скрылся за кормой. Стало свежее, потянул океанский ветерок.
— Вы, черти, — вдруг послышалось из кабины. — Что это за бутылки?
Жандармы переглянулись. Один подмигнул другому.
— Мы покупали бутылки. Завтра премия. Хозяин говорит, очень-очень вкусно и крепко.
— Пропиваете черномазого, а? — сидя на кожаном стульчике, сержант регулировал скорость хода. Теперь он сбавил ход, бросил руль и защелкнул затвор штурвала. Катер медленно уходил в синюю мглу. Сержант взглянул на палубу — осужденный с камнем на шее по-прежнему понуро сидел на палубе. Его спина была хорошо видна через переднее стекло. Жандармы полулежали на металлическом перекрытии кабины, и в боковые стекла виднелись их ноги и приклады винтовок. Все было в порядке: не впервые они вывозили заключенных в море. Все осужденные на смерть проходили следствие и бесконечный ряд избиений. Это были еле живые люди, и бояться их не приходилось. По команде сержанта жандармы толкали осужденного ногой в спину, и дело было кончено. Сержант обычно делал несколько красивых поворотов, чтобы насладиться прохладой, а мощное течение пресных вод тем временем увлекало труп далеко в океан.
На этот раз внимание сержанта привлекли две бутылки, принесенные его подчиненными: сквозь белое стекло ясно виднелись ледяные кристаллы, осыпавшие бутыль изнутри. Это было необычно и очень красиво. Сержант пересел на мягкий диванчик. На нарядной этикетке прочел надпись: Kummel и место изготовления Riga.
«Где это? Кажется, в Австрии? Как хороши были бы такие бутылки на свадебном столе! Ледяные кристаллы и загадочная надпись…»
— Где ты купил такую прелесть? — крикнул Вилем. Жандарм залепетал что-то непонятное.
— Иди сюда, косноязычный черт! Жандарм спустился в кабину.
— Ой, ой, хорошо! — сказал он, состроив потешную рожу. — Твой свадьба сегодня. Мои тебе желать много-много счастья, мой сержант!
И, прежде чем Вилем успел что-нибудь сказать, жандарм ловко откупорил бутылку и протянул ее Вилему,
— Один буль-буль, пожалуйста!
— Я не пью, Жан!
— Один буль-буль!
Пока Вилем любовался кристаллами, Жан успел откупорить вторую бутылку.
— Один буль-буль за твоя баба, мой сержант! Завтра мы город. Жан и Пьер покупать тебе два такой бутылка для свадьба, хороший начальник! Буль-буль! Буль-буль! — Второй жандарм наклонился и тоже спрыгнул в кабину. — За твой баба! Бояться нет!
«Э-э, черт побери, один глоточек! Свадебный день уже начался», — подумал Вилем и отпил из бутылки. Жидкость была душистая, сладковатая и некрепкая, как ему показалось. Жандармы по очереди отпили из второй бутылки.
