Дети капитана Гранта (илл. П. Луганского) - Верн Жюль Габриэль (книги бесплатно без .txt) 📗

Из-за тесноты «салона» леди Элен приглашала к себе в гости всадников по одному, всех по очереди. Каждый отдыхал от верховой езды и приятно проводил время, беседуя с этой милой женщиной. Леди Элен вместе с Мери с очаровательной любезностью принимала гостей в своем передвижном доме. Конечно, не был обойден этими приглашениями и Джон Манглс. Его несколько серьезная беседа отнюдь не утомляла путешественниц. Даже наоборот.

Двигаясь таким образом, отряд пересек почтовую дорогу из Крауленда в Хоршем, — дорогу очень пыльную, по которой мало кто ходит. Близ границы округа Толбот путешественники проехали мимо ряда невысоких холмов, а вечером они разбили лагерь в трех милях севернее Мэриборо. Шел мелкий дождь. В любой другой стране он размыл бы почву, но здесь воздух так поразительно впитывает сырость, что лагерь нисколько не пострадал от дождя.

В течение следующего дня, 29 декабря, отряд двигался немного медленнее, из-за того что ехать пришлось по гористой местности, напоминавшей Швейцарию в миниатюре. Надо было то подниматься, то опускаться; трясло при этом довольно изрядно, поэтому путешественники часть пути сделали пешком, что было гораздо приятнее.

В одиннадцать часов подъехали к Карлсбруку, довольно значительному городу. Айртон считал, что его надо объехать стороной, чтобы не терять времени. Гленарван согласился с ним, но Паганелю, жадному до всяких достопримечательностей, очень хотелось побывать в Карлсбруке. Ему представили эту возможность, повозка же медленно продолжала свой путь.

Паганель, по своему обыкновению, взял с собой Роберта. Пробыли они в Карлсбруке недолго, но этого времени оказалось достаточно для ученого, чтобы составить себе точное представление об австралийских городах. В Карлсбруке имелись банк, суд, рынок, школа, церковь и сотня совершенно схожих между собой кирпичных домов. Все это было расположено по английской системе — правильным четырехугольником, пересеченным параллельными улицами. Ничего не может быть проще, но и скучнее этого. По мере того как город растет, улицы его просто удлиняются, как штанишки подрастающего ребенка, и первоначальная симметрия не нарушается.

В Карлсбруке царило большое оживление — любопытная особенность всех таких лишь вчера народившихся городов. Кажется, в Австралии города растут, как деревья под жарким солнцем. Люди, озабоченные делами, бежали по улицам. Агенты по пересылке золота толпились у транспортных контор. Драгоценный металл под охраной местной полиции привозился сюда с заводов Бендиго и с горы Александра. Все эти люди, охваченные жаждой наживы, настолько были погружены в свои дела, что даже не заметили проезжавших мимо них иностранцев.

Паганель и Роберт, осмотрев город за час, поехали тщательно обработанными полями и вскоре догнали своих спутников. За полями потянулись обширные луга с бесчисленными стадами овец и разбросанными там и сям хижинами пастухов. Затем вдруг, без всякого перехода, как это часто бывает в Австралии, перед путниками раскинулась пустыня. Холмы Симпсон и гора Таранговер отмечали южную границу округа Лоддон под 144° долготы.

До сих пор экспедиция не встретила на своем пути ни одного туземного племени. Гленарвану уже приходило в голову, что в Австралии, пожалуй, так же не окажется австралийцев, как в аргентинских пампасах не оказалось индейцев. Но Паганель объяснил ему, что дикие племена кочуют главным образом по равнине у реки Муррей, милях в ста на восток.

— Мы приближаемся к стране золота, — продолжал он. — Не пройдет и двух дней, как мы окажемся в богатейшем районе горы Александра. Туда в 1852 году устремилось множество золотоискателей. Коренным жителям пришлось уйти в пустыни Центральной Австралии. Мы с вами теперь — в цивилизованном крае, хоть это и незаметно, и еще сегодня мы пересечем железную дорогу, соединяющую берега Муррея с морем. Но все же должен признаться, друзья мои, что в Австралии железная дорога мне кажется чем-то совершенно удивительным.

— Почему же, Паганель? — поинтересовался Гленарван.

— Почему? Да потому, что это неестественно! О, я знаю: вы, англичане, привыкли заселять свои отдаленные владения, вы провели телеграф в Новой Зеландии и даже устраиваете там всемирные выставки, и для вас это в порядке вещей. Но ум француза железная дорога приводит в замешательство и спутывает все его представления об Австралии.

— Потому что вы смотрите в прошлое, а не в настоящее, — заметил Джон Манглс.

— Согласен, — ответил Паганель. — Но свист паровоза, мчащегося по пустыням; клубы его пара, обволакивающие ветви мимоз и эвкалиптов; ехидны, утконосы и казуары, убегающие от курьерских поездов; дикари, садящиеся в три тридцать в скорый Мельбурн — Каслмейн, — все это не может не привести в изумление любого человека, если только он не англичанин и не американец. Из-за вашей железной дороги уходит поэзия пустыни.

— Что из этого, зато приходит прогресс! — отозвался майор.

Громкий свисток паровоза прервал этот спор. Путешественники находились всего в какой-нибудь миле от железной дороги. Паровоз, шедший малой скоростью с юга, остановился как раз в том месте, где дорога, по которой ехала повозка, пересекала железнодорожный путь.

Железнодорожная линия, как сказал Паганель, соединяла столицу провинции Виктория с самой большой рекой Австралии — Мурреем. Эта огромная река, открытая в 1828 году Стертом [102], берет свое начало в Австралийских Альпах, затем, обогащенная водами притоков, Лаклан и Дарлинг, течет вдоль всей северной границы провинции Виктория и впадает в залив Энкаунтер, близ города Аделаиды. Муррей несет свои воды по цветущим, плодородным местам, и благодаря хорошему железнодорожному сообщению с Мельбурном по его берегам вырастают все новые и новые фермы. Эта железнодорожная линия эксплуатировалась на протяжении ста пяти миль, от Сандхорста до Мельбурна, обслуживая также Кайнтон и Каслмейн. Дальнейший ее участок, длиной в семьдесят миль, только еще строился. Шла она в Эчуку, столицу провинции Риверина, лишь в этом году основанную на берегах Муррея.

Тридцать седьмая параллель пересекла полотно железной дороги в нескольких милях севернее Каслмейна, у Кемденского моста, переброшенного через Лоддон, один из многочисленных притоков Муррея.

К этому месту Айртон и направил свою повозку, а всадники помчались туда галопом. Их любопытство привлекало множество устремившихся к железнодорожному мосту людей. Жители соседних поселений покинули свои дома, пастухи бросили стада, и все они запрудили подступы к полотну железной дороги. Слышались крики:

— Сюда, сюда!

Видимо, это смятение было вызвано каким-то важным событием, быть может крупной катастрофой.

Гленарван и его спутники еще быстрее погнали своих лошадей. Через несколько минут они уже были у Кемденского моста. Здесь им сразу стала понятна причина скопления народа.

Произошла ужасающая катастрофа. Поезд не столкнулся с другим, а сошел с рельсов и рухнул; это напоминало самые крупные катастрофы на американских линиях. Река, через которую шла железная дорога, была завалена обломками вагонов и паровоза. Мост ли не выдержал тяжести поезда, или поезд сам сошел с рельсов, но из шести вагонов пять вместе с паровозом свалились в русло Лоддона. Лишь последний вагон, чудом уцелевший благодаря лопнувшей цепи, один стоял на рельсах в каком-нибудь метре от пропасти. Внизу зловеще громоздились почерневшие, погнутые оси, обломки вагонов, исковерканные рельсы, обуглившиеся шпалы. Далеко кругом валялись куски парового котла, разорвавшегося от удара. Из этого скопления бесформенных обломков поднимались языки пламени и клубы пара, смешанные с черным дымом. После ужасного крушения — еще более ужасный пожар. Виднелись кровавые останки, обуглившиеся, обезображенные трупы. Никто не решался подумать о том, сколько жертв погребено под этими обломками.