Упрямец Керабан - Верн Жюль Габриэль (электронные книги без регистрации .txt, .fb2) 📗
— Госпожа ван Миттен… скончалась пять недель назад…
Со смятой в руках телеграммой потрясенный ван Миттен замер в неподвижности, и — не будем скрывать этого — глаза его наполнились слезами.
При последних словах Сарабул неожиданно и резко встала.
— Пять недель! — закричала она в восторге. — Он сказал «пять недель»!
— Неосторожный, — пробормотал Ахмет, — зачем надо было ему называть дату?
— Итак, — продолжала торжествующая Сарабул, — итак, десять дней назад, когда я оказала честь обручиться с вами…
— Покарай ее, Пророк! — воскликнул Керабан, возможно, немного громче, чем хотел.
— …вы были вдовцом, господин мой муж! — продолжала Сарабул с торжеством в голосе.
— Совершеннейшим вдовцом, господин мой зятек! — добавил Янар.
— И наш брак действителен.
Сокрушенный этой логикой, ван Миттен в свою очередь упал на диван.
— Бедняга, — сказал Ахмет дяде, — ему ничего не остается, как броситься в Босфор.
— Да, — согласился Керабан, — а она бросилась бы и туда спасать его… из мести.
Благородная Сарабул ухватила за руку того, кто на этот раз был ее законной собственностью.
— Вставайте! — приказала она.
— Да, дорогая Сарабул, — ответил ван Миттен, опуская голову. — Я готов.
— И следуйте за нами! — добавил Янар.
— Да, дорогой шурин, — ответил ван Миттен, совершенно Укрощенный и побежденный. — Готов следовать за вами, куда вам угодно.
— В Константинополь, где мы сядем на первый же пакетбот! — пояснила Сарабул.
— Отправляющийся?
— Отправляющийся в Курдистан! — уточнил Янар.
— В Кур… Ты будешь сопровождать меня, Бруно!.. Там без конца устраивают пиры! Это вознаградит тебя за все.
Бруно мог лишь утвердительно кивнуть. И благородная Сарабул с господином Янаром увели несчастного голландца. Друзья напрасно пытались его удержать, а верный слуга шептал про себя: «Я же говорил ему, что с ним случится несчастье», — но ни на шаг не отставал от хозяина.
Спутники ван Миттена и даже сам Керабан были как громом поражены.
— Вот он и женат! — чуть не заплакала Амазия.
— Из преданности нам, — страдальчески нахмурился Ахмет.
— И на этот раз — взаправду! — добавила Неджеб.
— У него в Курдистане будет только одно средство, — сказал Керабан самым серьезным тоном.
— Какое, дядя?
— Жениться на дюжине таких, чтобы они уравновесили друг друга!
В этот момент дверь открылась, и появился Селим с обеспокоенным лицом. Он запыхался, как если бы бежал сломя голову.
— Отец, что с вами? — встревожилась Амазия.
— Что случилось? — воскликнул Ахмет.
— Друзья мои, отпраздновать свадьбу Амазии и Ахмета невозможно…
— Что?
— По крайней мере, в Скутари, — докончил Селим.
— В Скутари?
— Это возможно только в Константинополе.
— В Константинополе?.. — насторожился Керабан. — А почему?
Потому, что судья Скутари наотрез отказывается зарегистрировать контракт.
— Отказывается? — побледнел Ахмет.
— Да… под предлогом того, что местожительство Керабана, а следовательно, и Ахмета, — не в Скутари, а в Константинополе.
— В Константинополе, — машинально повторил Керабан, нахмурив брови.
— Ну а сегодня — последний день срока, назначенного моей дочери, чтобы она получила завещанное ей состояние. Так что нужно не теряя ни минуты отправиться к судье в Константинополь.
— Поехали! — сказал Ахмет, направляясь к двери.
— Поехали! — прибавила Амазия, следуя за ним.
— Господин Керабан, вы против того, чтобы сопровождать нас? — спросила девушка.
— Ну же, дядя! — попросил, возвращаясь, племянник.
— Вы не идете? — спросил Селим.
— Неужели мне нужно применять силу? — добавила Амазия, нежно беря Керабана за руку.
— Я приказал приготовить каик, — сообщил Селим, — и нам остается лишь пересечь Босфор.
— Босфор? — вскричал Керабан. Затем он продолжил сухим тоном: — Одну минуту! Селим, этот налог в десять пара с человека все еще взимается с тех, кто пересекает Босфор?
— Да, без сомнения, друг Керабан, — сказал Селим. — Но теперь, когда вы сыграли шутку с оттоманскими властями, приехав из Константинополя в Скутари и не заплатив ничего, я надеюсь, вы не откажетесь…
— Я откажусь! — резко ответил негоциант.
— Тогда вас не пропустят на каик.
— Пусть так! Я не поеду!
— А наша свадьба, — вскинулся Ахмет, — наша свадьба, которая должна состояться сегодня?
— Вы поженитесь без меня.
— Это невозможно. Вы мой опекун, дядя Керабан, и хорошо знаете, что ваше присутствие необходимо.
— Ну что ж, Ахмет, подожди, пока я не обоснуюсь в Скутари… и тогда ты женишься здесь.
Все эти ответы были даны повелительным тоном, оставлявшим мало надежды на то, чтобы уговорить упрямую личность.
— Друг Керабан, — начал Селим, — сегодня последний день… вы понимаете, и все состояние, которое должна получить моя дочь, будет потеряно, если…
Керабан отрицательно покачал головой и добавил к этому еще более выразительный жест.
— Дядя, — воскликнул Ахмет, — не хотите же вы…
— Если меня хотят заставить заплатить десять пара, — ответил Керабан, — то никогда, нет, никогда я не переправлюсь через Босфор! Во имя Аллаха! Скорее я снова объеду Черное море, чтобы вернуться в Константинополь!
И действительно, упрямец вполне был способен на это.
— Дядя, — заговорил Ахмет снова, — то, что вы делаете, — плохо. Позвольте вам заметить, что при подобных обстоятельствах упрямство у такого человека, как вы, необъяснимо… Вы собираетесь причинить зло людям, которые всегда испытывали к вам живейшую симпатию. Это дурно!
— Ахмет, выбирай выражения! — отпарировал Керабан глухим голосом, указывавшим на зарождавшийся гнев.
— Нет, дядя, нет! Мое сердце переполнено, и ничто не помешает мне говорить… Вы поступаете как плохой человек!
— Дорогой Ахмет, — вмешалась Амазия, — успокойтесь! Не говорите так о вашем дяде. Раз вы потеряете состояние, на которое имели право рассчитывать… то откажитесь от брака.
— Отказаться от вас? — вскричал Ахмет, прижимая девушку к сердцу. — Нет! Ни за что! Пойдемте! Оставим этот город, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. Мы еще в состоянии заплатить десять пара, чтобы переправиться в Константинополь!
И Ахмет, уже не владея собой, увлек девушку к двери.
— Керабан!.. — обратился Селим, решив в последний раз попытаться изменить решение своего друга.
— Оставьте меня, Селим, оставьте!
— Увы! Пойдемте, отец! — сказала Амазия, глядя на Керабана глазами, полными слез. Она уже собиралась выйти вместе с Ахметом, когда последний остановился.
— В последний раз, дядя, — спросил он, — вы отказываетесь сопровождать нас к судье в Константинополь, где ваше присутствие необходимо для нашего брака?
— От чего я отказываюсь, — прогремел негоциант, с такой силой топнув ногой по паркету, что, казалось, мог пробить его, — так это от того, чтобы когда-либо подчиниться и заплатить этот налог!
— Керабан! — обратился Селим.
— Нет, во имя Аллаха! Нет!
— Хорошо, прощайте, дядя! — сказал Ахмет. — Ваше упрямство будет стоить нам состояния! Вы разорите ту, которая должна стать вашей племянницей! Пусть так! Я не о состоянии жалею! Но вы — причина задержки нашего счастья! Мы больше не увидимся.
И, увлекая Амазию, молодой человек покинул салон и виллу, а за ним последовали Селим, Неджеб и Низиб. Через несколько мгновений все они уже садились в каик, чтобы вернуться в Константинополь.
Оставшись один, Керабан принялся расхаживать в мучительном возбуждении.
— Нет! Клянусь Аллахом! Нет! Клянусь Пророком! — говорил он. — Это было бы недостойно меня. Объехать вокруг Черного моря, чтобы не платить этот налог, а при возвращении вынуть из кармана те же десять пара! Нет! Скорее ноги моей никогда не будет в Константинополе! Я продам свой дом в Галате! Прекращу все дела! Отдам все мое состояние Ахмету взамен потерянного Амазией! Он будет богат… а я… я буду беден… но не уступлю! Я не уступлю!
