В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах - Хедин Свен (полная версия книги txt) 📗
Кстати, упомяну здесь, что колодец около Кызыла (между Янги-гиссаром и Яркендом) имеет 36,3 метра глубины и что вода в нем совершенно пресная и постоянно сохраняет температуру 16,6°. Туземцев же сбивает с толку изменение температуры воздуха, и они уверяют, что вода в колодце летом холодная, а зимой теплая.
4 января. Проехав два «потая», мы попали в полосу песка, нагроможденного довольно высокими непрерывными барханами. Посреди этой полосы возвышался глинистый холм, на котором росло несколько тополей и торчали «туги», обозначавшие, что тут находится мазар. Около восточной подошвы холма мы нашли несколько деревянных лачуг; самая большая из них пряталась под нависшей деревянной крышей, подпертой четырьмя столбами.
Мазар этот, один из наиболее интересных изо всех виденных мной, носит название, по имени погребенного здесь святого, Имам Хакир, но более известен под именем Кум-рабат-пашахым (Постоялый двор моего короля в песке) или попросту Кептер-мазар (Голубиный мазар). Особенность этого мазара в том, что он дает кров и пропитание тысячам чудесных голубей всевозможных оттенков оперения: тут и желтые, и сизые, и белые, и бурые, и зеленоватые, и мраморные, и пр. Путников голуби ничуть не боятся.
Здесь исстари и установился обычай, что каждый путник, заезжающий в «лянгар», жертвует голубям хоть небольшое количество маисовых зерен, что считается вместе с тем жертвоприношением самому погребенному здесь святому. Запасы зерна все растут, и голубям голодать не приходится, но не будь этого обычая, им пришлось бы плохо, так как в этой местности ничего не родится, а голуби далеко от гнезд не улетают.
V. Несколько дней в Хотане
6 января мы проехали последний конец пути, отделявший нас от Хотана. Дорога шла по прелестной тополевой аллее, 15 метров в ширину; по обеим сторонам тянулись арыки, селения и пахотные поля. Мы проехали целый ряд крупных селений: Кум-арык, Шейдан, Гульбаг, Ак-сарай, Чинаклас мазаром в тени 280-летних тополей, Сура, Шума, Буразан, Безин и Тозанла, пока не достигли ворот Янги-гиссара (т.е. «Нового», китайского города), а вскоре за тем и главной базарной улицы Хотана.
Хотанский амбань еще утром отправил мне навстречу своего толмача вместе с аксакалом западнотуркестанских купцов. Они проводили нас в большое, красивое, расположенное в тихой части города и самое опрятное из виденных мной в стране жилище с деревянными перегородками и живописной крышей.
Древнейшая история Хотана исчезает во мгле преданий, восходя к тому времени, когда бассейн Тарима еще не превращался в песчаную пустыню. Европе город стал известен благодаря Марко Поло, венецианскому купцу, который во время своего знаменитого путешествия по Азии 625 лет тому назад совершил путь из Самарканда в Хотан через Яркенд по той же дороге, по которой мы только что проехали. В новейшее время Хотан был взят Якуб-беком у прежнего его властителя Ходжи Падишаха. В 1878 и 1879 гг. китайцы вновь отвоевали Хотан вместе со всем Восточным Туркестаном и мирно владеют им и до сих пор.
В Китайской империи Хотан с древних времен играл значительную роль, находясь в тесных торговых, хотя и прерывавшихся время от времени, сношениях со столицей «Срединного царства». Главное значение города связано с нахождением коренных нефритовых месторождений в его окрестностях, в горах по берегам рек Кара-каша и Юрун-каша; в размытом виде нефрит находят в русле Юрун-каша.
Нефрит (по-китайски «юй-тянь», по джагатай-тюркски «каш-таш») чрезвычайно ценится в Китае; из него делают ларцы, кувшины, чашки, мундштуки для трубок, браслеты и проч. Одни из пекинских ворот так и называются «нефритовыми», так как через них драгоценный камень ввозится в город.
В настоящее время Хотан незначительный город, вмещающий в своих стенах не больше 5000 жителей-магометан и 500 китайцев. Хотаном называется, собственно, весь оазис с тремястами селений. Самый же город зовется обыкновенно Ильчи; кроме того, в оазисе еще два города, Кара-каш и Юрун-каш.
Торговое сообщение с Китаем поддерживается отчасти по пути вдоль Хотан-дарьи через города Ак-су и Тур-фан; частью через Яркенд и Марал-баши и весьма редко через Лобнор. Торговля с Россией ведется через Кашгар, с Индией через Ле в Ладаке. На базарах в Хотане встретишь купцов со всех концов Азии: китайцев, афганцев, индусов, западных туркестанцев и даже татар из Оренбурга.
Девять дней пробыли мы в Хотане. Местный амбань Лю-дарин принял меня с истинным радушием и всякий раз, как я посещал его ямен, приветствовал меня троекратным пушечным выстрелом. Мы в первый же день обменялись церемониальными визитами и дарами.
После первого знакомства я часто и охотно посещал Лю-дарина, который оказался, даже по европейским понятиям, человеком честным, здравомыслящим и справедливым, и между нами возникла настоящая дружба. Это был высокий 70-летний старик с решительным выражением лица, маленькими умными глазами, жидкими белыми усами и маленькой косичкой. Изо всех азиатов, с которыми мне приходилось сталкиваться во время моей экспедиции, я охотнее всего вспоминаю Лю-дарина и с большим удовольствием встретился бы с ним опять.
Лю-дарин часто приглашал меня к себе и в это, и в следующее мое пребывание в Хотане; не раз приходилось мне и обедать у него в обществе главных чиновников города, причем нас всякий раз угощали такими деликатесами, которые одобрил бы любой европейский гастроном. На больших обедах, между прочим, постоянно подавался суп из ласточкиных гнезд, отличающийся необыкновенно ароматным запахом.
Обеды у Лю-дарина вносили желанное и приятное разнообразие в мое однообразное будничное меню, состоявшее из риса, баранины и хлеба. Вообще, кушанья, которыми угощал амбань хотанский, были не то что протухлые утки и засахаренная ветчина друга нашего дао-тая кашгарского. У Лю-дарина я ел, как настоящий китаец, и чувствовал себя потом отлично, не так, как после обедов у дао-тая.
О современном Ильчи остается сказать не много. Место крайне не интересное. Тот же хаос жалких ничтожных домишек, узких улиц и переулков, как и в Яркенде. Семь медресе, двадцать мечетей и множество мазаров, усердно посещаемых правоверными. Базар здесь, как и во всех магометанских городах, средоточие городской жизни. В улицы упирается множество невероятно узких, извилистых и грязных переулков. Там и сям виднеются и открытые площади с прудами, обсаженными деревьями.
Старый татарин Магомет Рафиков из Оренбурга устроил здесь настоящий кожевенный завод. Рафиков живет в Хотане уже десять лет и выстроил себе хорошенький дом около базара, завод же расположен около реки Юрун-каш и состоит из огромного навеса-амбара и небольшого домика русского типа. Старик рассказывал, что он каждый год в феврале месяце приказывает сносить все эти постройки, как будто желая прекратить дело и вернуться на родину. Тогда хотанцы начинают торопиться сбыть ему побольше кож и отдают товар за самую сходную цену. Но в мае он вновь возводит свой завод, и так в течение десяти лет. Я выразил удивление, как это хотанцы до сих пор не раскусили такой хитрости, но старик возразил, что они для этого слишком глупы и ленивы.
11 января я предпринял экскурсию. За Таш-агылом (Каменное селение) начинается пустыня с редко разбросанными барханами и балками, промытыми горными потоками. Затем почва становится каменистой, и мы скоро заметили, что попали в старое русло реки, по всей вероятности, Юрун-каш, которая некогда протекала здесь; река эта, следовательно, в противоположность общему закону, уклонилась отсюда к западу.
Это старое русло и является одним из главнейших местонахождений нефрита. Повсюду виднеются вырытые ямы, глубиной метра в два, шириной в несколько метров и длиной самое большее в 10 метров. Материал, извлекаемый из этих ям, состоит из валунов, гальки, песку и глины.
