Ирландия. Прогулки по священному острову - Мортон Генри Воллам (читать полную версию книги .txt) 📗
Деньги требовались для новой администрации, — пишет мистер О’Коннор, — и для исполнения плана реконструкции. Будучи министром финансов, Майкл Коллинз объявил государственный заем на 1919–1920 годы. Он рассчитывал на 250 000 фунтов, но подписались на 400 000 фунтов, и 25 000 фунтов были обращены в золото.
«Переведите их в золото, Батт», — сказал он, когда я принес ему деньги.
Я подчинился. Обращался к владельцам магазинов и бизнесменам, которые, как я знал, обращали в золото каждый соверен и даже полсоверена, что попадали им в руки. Постепенно я перевел в золото всю сумму.
Когда в июле 1920 года заем закрыли, мне передали золото с тем, чтобы я спрятал его в тайник. Заем, разумеется, был объявлен незаконным, и всех, кто признался, что подписался на него, посадили в тюрьму. Если бы деньги были обнаружены, их бы конфисковали.
Доктор Фогарти, епископ Киллало, прекрасный, патриотично настроенный ирландец и один из преданных друзей, был в числе многих наших доверителей. Думаю, что и лорд Монтигл — тоже. Главный фонд в банкнотах записан был на их имена, а золото упаковано в четыре ящика. Каждый ящик весил около двух английских центнеров. Все это передали мне на хранение.
Я работал всю ночь один — прятал ящики под бетонным полом моего дома на Брендан-роуд. Ползая взад и вперед, извиваясь, как червяк, я толкал перед собой ящик в двухфутовое пространство между бетонным полом дома и деревянным полом комнаты, в которой работал.
Мне не хватало воздуха, я обливался потом, а потому в самом начале работы разделся почти догола. Работу я закончил через семь часов. Маленькое пространство не позволяло поднять руку. В ней я держал молоток, пробиваясь с его помощью сквозь бетонное основание. Но я терпел и, выбив необходимые углубления, захоронил ящики. Затем снова хорошенько залил все цементом. Работу я проделал очень тщательно и аккуратно, а потому был вознагражден: мой дом проверяли много раз, и пол ни разу не вызвал подозрений. О тайнике, кроме меня, знала лишь жена. Майкл не спрашивал меня, куда я спрятал золото. Он знал лишь, что оно в надежном месте, и этого ему было достаточно.
Золото так и оставалось нетронутым до сентября 1922 года, когда, вскоре после смерти Майкла, меня пригласил главный бухгалтер парламента Джордж Макграф. Он попросил передать ящики с золотом в банк Ирландии.
Сделано это было в присутствии главного бухгалтера. Четырнадцать банковских служащих пересчитали деньги после того, как в три часа дня банк закрылся для публики. Внутри каждого ящика имелась табличка, на которой было записано количество содержавшихся в нем денег. Цифра была указана точно, вплоть до половины соверена.
Золотых монет там было на 24 957 фунтов, в некоторых ящиках имелись золотые слитки и иностранные монеты в сумме 114 фунтов. Квитанция, выданная банком главному бухгалтеру, была выписана на 25 071 фунт.
Произошло это вскоре после гибели Майкла, и все мы испытывали отчаяние от этой потери. Когда я в тот день в банке смотрел на таблички, к которым он прикасался, мне казалось, что я вернулся в первый день траура. Я представил в своем воображении, как три года назад в потайном месте он с гордостью пересчитывал собранное золото. Оно должно было поддержать нас в борьбе, на которую он возлагал такие надежды.
Ни один англичанин, читающий о борьбе горстки молодых ирландских революционеров против организованной армии — омраченной с обеих сторон жестокостью и убийствами — не может не чувствовать, что в противоположных обстоятельствах подобный образ действий он посчитал бы почетным долгом Англии.
Единственное гэльское слово, которое, кажется, известно всем в Ирландии, — Slainte, что означает «хорошее начало». Люди произносят его, когда поднимают бокалы.
Закончится ли успехом попытка молодых людей, строящих ирландское государство, возродить гэльский язык? Этого ни один иностранец не знает. Названия всех дублинских улиц написаны по-гэльски шрифтом, введенным в Ирландии королевой Елизаветой. Правительственные объявления напечатаны на английском и гэльском языках. Известный гэльский ученый сказал мне, что нововведение призвано внедрить «государственный гэльский язык», однако человеку, желающему его изучить, кажется, что они написаны кондуктором омнибуса из Бетнал-Грин.
Тем не менее возрождение гэльского языка является первоначальной задачей ирландской революции. Оппоненты утверждают, что современное государство не добьется повсеместного употребления гэльского. Защитники фанатично возражают, поскольку считают, что это одно из средств поднятия национального духа. Есть и люди, которые восхищаются гэльским как литературным языком. Они хотели бы, чтобы его изучали в школе наряду с латынью и греческим языком.
Профессор Р. А. Макалистер в «Археологии Ирландии» приводит по этому поводу интересный комментарий:
Несмотря на то, что английский язык подарил миру одну из самых благородных литератур всех времен, нынешняя речь быстро деградирует, превращаясь в конгломерат ленивых сокращений, таких как «байк», «флю», «соккер», «прэм», «ведж», «марж» и т. п. Эти словечки выскакивают пузырями из отвратительной магмы экзотической тарабарщины, импортированной и пересаженной на родную почву с помощью кино. С экранов кинотеатров их произносят «звезды», снимающиеся в «интригующих трюковых фильмах» и «захватывающих триллерах». Литературные стандарты пока еще существуют, но рано или поздно погибнут под этими атаками. Отвратительные слова «бас» и «кеб» утвердились в литературном английском языке; «байк», «флю» и «прэм» почти утвердились. Скоро обычный англичанин будет пользоваться жаргоном, набирающим силу на наших глазах, и для человека с улицы Шекспир станет таким же непонятным, как англосаксонский поэт Кюневулф. Оппоненты возрождения гэльского языка, читайте, оценивайте и учитесь! В качестве второй стрелы для лука нам следует взять на вооружение язык, который при всей его гибкости не допустит столь варварского обращения с собой. Он даст стабильность даже бытовому английскому языку.
Но сможет ли женщина делать покупки на гэльском языке? Как сказать по-гэльски «подтяжки»?
Глава вторая
Келлская книга и «гиннес»
Я знакомлюсь с Келлской книгой, стою у могилы Стронгбоу, наблюдаю за изготовлением дублинского «черного вина», иду по приглашению на завтрак в зоопарк, обнаруживаю церковь, заполненную мумиями, и наконец покидаю Дублин.
Войдя в ворота Тринити-колледжа под взглядами Берка и Голдсмита, приезжий попадает на широкое пространство, вымощенное брусчаткой. Камни эти, похоже, вкопал древний шутник, желавший посмеяться над учеными мужами, сбивающими себе до крови пальцы на ногах. Большинство городов предлагает уголок или делает вид, что предлагает, в котором можно найти убежище от повседневных забот. Это, например, Темпл в Лондоне или Читэм-Хилл в Манчестере. Такие места выглядят более впечатляюще, если находятся в самом центре города. Так и с Тринити-колледжем: войдя в ворота, вы попадаете в задумчивый мир.
Тринити-колледж — единственный памятник елизаветинским временам в Дублине.
Его основание указывает на возникновение в Ирландии настоящей метрополии — Дублина. В нем выражена позитивная и конструктивная сторона елизаветинского правления, — пишет Стивен Гвинн в книге «Знаменитые города Ирландии». — Английские государственные мужи вознамерились превратить Ирландию в протестантскую нацию, а англичане в Ирландии решили, что этот народ необходимо наставить на путь истинный, как следует обучать протестантов и как обращать католиков. По просьбе нескольких известных клириков, среди которых были архиепископ Адам Лофтус и архидиакон Дублина Генри Ашер, Елизавета даровала хартию об основании университета. Его разместили на территории августинского монастыря Всех Святых. При Генрихе VIII, отце королевы, эти здания были конфискованы, а Елизавета передала их новому учебному заведению. Средства поступали медленно, и лучшим свидетельством того, что поселенцы жаждали знаний, был способ, которым добывались денег. Когда испанская армия в Кинсейле и ирландская армия под командованием Хью О’Нейла и Реда Хью О’Доннелла в 1601 году были разбиты лордом Маунтджоем и Кэрью, солдаты-победители предложили новому колледжу награбленное добро в качестве платы за обучение. Они победили папские отряды силой меча и вознамерились продолжить войну силой знаний.
