Великая Северная экспедиция - Островский Борис Генрихович (бесплатные книги полный формат .txt) 📗

Второму отряду поручалось заснять следующий участок, идя от Енисея до устья Оби. Начальником отряда был назначен лейтенант Овцын. Для выполнения задания ему выделялось лишь одно судно.

Третьему отряду, возглавлявшемуся лейтенантами Прончищевым и Ласиниусом, предписывалось, организовав базу в устье реки Лены, двинуться отсюда на двух судах (дубельшлюпка и бот) одновременно на запад к Енисею и на восток к Колыме и, если представится возможным, то и далее до самой Камчатки. Причём, если обнаружится, что сибирский берег соединяется с американским, — плыть вдоль него «сколько возможно», стараясь выяснить, как далеко расположено восточное море. Если же азиатский материк окажется разделённым с американским проливом, то «отнюдь назад не возвращаться, а обходить угол и придти до Камчатки». Помимо всего перечисленного, на этот отряд было возложено ещё поручение обследовать остров, расположенный против устья Колымы, «о котором разглашено, якоб земля великая». В случае, если на этом острове окажутся обитатели и «самоизвольно пожелают идти в подданство», то принять их. По предположенному плану срок этих экспедиций определялся в два года. Главное руководство двумя последними отрядами вверялось непосредственно самому Берингу.

Во всех инструкциях было предусмотрительно определено: всюду, если позволят случай и возможность, осматривать, «не найдутся ли где богатые металлы и минералы», а также примечать все хорошие стоянки и гавани с лесами, пригодными под постройки и использования в качестве корабельного материала.

Не остались без инструкций и принимавшие участие в экспедиции академики. В частности, академикам Миллеру и Гмелину поручалось всестороннее естественно-историческое исследование внутренних районов Сибири, а также Камчатки.

Чтобы облегчить, насколько возможно, работу экспедиции в диких незаселённых областях, местным сибирским властям приказано было оказывать начальникам отрядов всяческое содействие. Предписано было соорудить по всему северному берегу маяки и зажигать их во все время плавания; в устьях рек выстроить склады из сплавного леса и снабдить их провиантом. На сибирские власти возлагалась также обязанность, — предупредив иностранцев о готовящейся экспедиции, требовать от них содействия натурой и рабочей силой. Для предварительной засъёмки берегов проектировалась также посылка отряда геодезистов. Экспедиция, конечно, не в состоянии была забрать всего снаряжения и припасов непосредственно из Петербурга, очень многое она должна была приобрести на своём пути в Нижнем, Казани и Тобольске.

Вначале было также предположено, исключительно для дальнейшего оборудования экспедиции, построить близ Якутска и Иркутска небольшие металлургические заводы и выбрать место для сооружения более крупного завода в Охотске. Соль из морской воды решили вываривать также в Охотске и послали туда для этой цель громадные медные котлы. Не оставили без внимания и вино, которое решили гнать в Камчатке из местной сладкой травы. Закупка, в помощь наличным запасам экспедиции, оленьего мяса, рыбы и рыбьего жира была организована в самом широком масштабе. Обо всем этом заранее были посланы именные указы сибирским властям, «которые б с тамошними командорами (специально для этой цели заранее посланными в лице нарочных офицеров) имели в скором отправлении экспедиции общее старание и, исправясь, провиант и прочее отправлять в путь со всяким поспешением, дабы оные в Охотске, по прибытии капитан-командора Беринга, были в готовности, чтоб в вышеописанном вояже не могло быть ни в чем остановки».

Для доставления корреспонденции учредили постоянную почту, функционировавшую между Москвою и Тобольском, и наладили связь между последним и Якутском для срочного доставления посылок по одному разу в месяц, а между Якутском и Охотском — по два раза.

Потревоженный Великой Северной экспедицией гигантский край пришёл в движение, следы этого движения сказались на долгие годы, а исследовательские результаты экспедиции стали достоянием науки.

Ознакомимся с главными героями нашей экспедиции. Замечательная фигура её начальника и инициатора Витуса Беринга остаётся до сих пор противоречивой в отзывах его современников и биографов и недостаточно выяснена. Но раньше несколько черт из его биографии. Родом — датчанин (род. в 1680 году), Беринг в начале XVIII столетия по предложению Петра I поступил на русскую военно-морскую службу. В 1707 году он получил чин лейтенанта, а через три года был произведён в капитан-лейтенанты. На каких судах он в это время плавал и в качестве кого — неизвестно. В 1715 году Беринг по распоряжению Петра приводит в Кронштадт приобретенный в Копенгагене корабль «Пёрло» и становится его командором. Затем ему поручается доставить в Кронштадт сооружённый в Архангельске военный корабль «Салафиил». Доставить этот корабль по назначению, однако, не удаётся: «по худости своей и течи» корабль доходит лишь до Ревеля. Далее известно лишь, что Беринг принимал участие в морской кампании против шведов и в 1723 году подал прошение об отставке, но в следующем же году вторично был приглашён на службу с чином капитана I ранга.

О первом плавании Беринга на Камчатку нам уже известно. В 1730 году Беринг был произведён в капитан-командоры. С предложением его — организовать вторичное плавание на сибирские окраины — мы уже ознакомились. Во вторую свою экспедицию, в сопровождении двадцативосьмилетней жены и обоих сыновей, он отправился уже в почтённом возрасте: ему было 53 года.

Разноречивые характеристики Беринга, видимо, объясняются той огромной ролью, которую он играл во второй камчатской экспедиции, снискавшей ему, как обычно в то время водилось в подобных случаях, много врагов. Неопределённости мнений о Беринге способствовала также и та поистине «склочная»' атмосфера, которая водворилась в экспедиции едва ли не с самого начала. «В нравах офицеров этой экспедиции вообще, русских и иностранных, замечается некоторая грубость, — это отражение века; проявляются постыдные наклонности к вину, взяткам и тяжбам — явления, конечно, случайные; но особенно грустно и бедственно было недружелюбие почти всех членов экспедиции почти во все время её продолжения. Не знаем, чему приписать его: нравам ли, местности ли, стечению ли обстоятельств, или слабости начальника? Но оно затемняло и унижало прекрасные подвиги мужества, терпения и труда, ослабляло силы и способствовало неудачам». [9]

Характеризуя Беринга как человека излишне мягкого, в противоположность его коллеге, зверски суровому Шпангбергу, Соколов замечает, что Беринг был человек знающий и ревностный, добрый, честный, но крайне осторожный и нерешительный, легко подпадавший под влияние подчинённых и потому мало способный начальствовать над экспедицией, особенно в такой суровый век и в такой неорганизованной стране, какою была восточная Сибирь в начале XVIII века.

Несомненно, эта односторонняя, а потому и неверная характеристика Беринга совершенно искажает его образ. Необычайные твёрдость, настойчивость и мужество Беринга, о чем свидетельствуют многие обстоятельства его жизни, а также и подчинённые, никак не вяжутся с заявлением о его слабости и излишней уступчивости. Здесь налицо обычная, ошибка многих, смешивающих скромность и кроткий нрав со слабостью.

Близко наблюдавший Беринга Стеллер дал о нем такой отзыв: «Беринг не способен был к скорым и решительным мерам; но, может быть, пылкий начальник при таком множестве препятствий, которые он везде встречал, исполнил бы порученное ему гораздо хуже. Винить можно его только за неограниченное снисхождение к подчинённым и излишнюю доверенность к старшим офицерам. Знание их уважал он более, нежели бы следовало, и чрез то вперил им высокомерие, которое переводило их нередко за границы должного повиновения к начальнику. Нередко признавался он, что вторая камчатская экспедиция свыше сил его, и жалел, почему не поручили исполнение сего предприятия россиянину». Методы военной казармы никогда не были в ходу у Беринга, к тому же он, точно следуя инструкции, ничего не мог предпринять без предварительного совета с подчинёнными. Это объясняет нам очень многое в его поведении и в отношениях его к сослуживцам.