В Стране странностей - Кублицкий Георгий Иванович (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗

Порыв ветра бросает в нас облака водяной пыли. У двоих фотолюбителей уже кончилась пленка, нерасчетливо израсходованная на первые водопады.

Едем дальше. Вода то льется по бурым кручам сотнями серебряных нитей — совсем как расплавленное серебро, — то срывается с утесов в бездну. В одном месте поток перехвачен для турбин гидростанции и пущен по трубам. В другом над взбесившейся водой раскачивается висячий мостик с продырявленными боковыми сетками.

Гору справа окутало облако, и теперь кажется, что водопады льются прямо из него.

Шофер злорадствует:

— Вельманофосс — справа! Харпефосс — слева!

У нас болят шеи, мы «объелись» водопадами. А шофер неумолим. Только и слышно: «фосс», «фосс». Эта приставка означает водопад, точно так же как приставка «даль» и «дален» означает долину, а приставка «хорн» употребляется для обозначения острых, как рог, горных вершин. Они поднимаются над долиной. Это Румсдальские Альпы, и над их зубчатыми вершинами упираются в облака два рога Румсдальхорна.

— Водопад справа! А теперь и справа, и слева…

Мы тупо смотрим перед собой. Лишь Марк деловито, не спеша, тщательно выбирая точку съемки, время от времени спускает затвор «Зоркого».

В этой долине поразительное разнообразие водопадов, водопадищ и водопадиков. Похожих почти нет. Иной дробится на отдельные струи, обгоняющие друг друга. В другом вода, при падении раздробившись на камнях в мельчайшую пыль, кажется, потеряла вес и парит в воздухе. Снег, лежащий кое-где на камнях, не отличишь от пены.

Возгласы восторга постепенно утихают.

— А? Что? Опять водопад? Да, красота… Так вот, если вы помните, по дороге к Лиллехаммеру мы видели башню…

Гора вся в водопадных прожилках. Кажется, отполируй ее — и получится облицовочный мрамор или гранит. Странно, что над этими холодными камнями, над бушующей водой скользят ласточки: право, тут место для орлов!

Проходит час, полтора. Ветер уже теплый и влажный. Это дышит Атлантический океан. Далеко впереди в щели между скалами блеснул фиорд.

Но мы не спускаемся к океану.

Наш маршрут — кольцевой. Нам предстоит знакомство с центром горного мира страны.

Двенадцать больших пальцев

Автобус въезжает в облако.

За окнами — серые хляби. Кусочек мокрой и скользкой дороги растворяется в них, исчезая сразу за колесами. Где-то совсем близко ревет невидимый водопад.

Шведка, сидящая сзади меня, смеясь, протягивает белый листок картона. Это визитная карточка агента шведской страховой фирмы в Стокгольме. «Если вы хотите застраховать жизнь, наша фирма всегда к вашим услугам»…

В ту же минуту шофер тормозит так резко, что белая плюшевая обезьянка, подвешенная возле него на резинке, с размаху ударяется о ветровое стекло. На нас уставились желтые глаза фар. Встречная машина, взвизгнув тормозами, останавливается всего метрах в двух от нашей.

— Наверняка англичанин! — восклицает Ивар Андерсен, который сегодня сидит рядом со мной: при дальнем путешествии пассажиры ежедневно пересаживаются, чтобы каждый посидел и на лучшем, и на худшем месте.

Ивар угадал: англичанин, да еще с выводком ребят, набитым в маленькую машину. В Англии — левостороннее движение, в Норвегии, как и у нас, — правостороннее. Приехав на своих машинах в Норвегию, английские туристы весьма способствуют росту дорожных происшествий.

Наш шофер высовывается из автобуса. Он не бранится, не кричит, а лишь молча поднимает руку. Англичанин, виновато улыбаясь, рывками пятится до того места, где можно разъехаться. Ивар фыркает:

— У этого господина двенадцать больших пальцев.

Так в Норвегии говорят о тех, у кого неловкие, неумелые руки: одними большими пальцами, сколько бы их ни было, много не наработаешь.

Ивар Андерсен, с которым мы познакомились на первой остановке, а на третьей стали друзьями, — почтальон из пригорода Осло. Пальцы у него в черных трещинах. Он и маляр, и плотник, и садовник; это обилие специальностей всегда избавляло его от безработицы. Для норвежца Ивар очень подвижен и общителен. Он расспрашивает нас, рассказывает о себе.

Русские, наверное, любят равнины? О, русские степи — как море! А норвежцы любят горы. Он, Ивар, думает, что когда мы, русские, побольше поездим по горам Норвегии, то тоже полюбим их.

…Мы всё ползем и ползем по крутейшей дороге.

— Сейчас увидим сверху все королевство! Как с неба, — шутит Ивар.

Автобус, ревя мотором так, что звенит в ушах, поднимается по знаменитой «дороге троллей». Она зигзагами обвивает гору. Нам надо подняться еще на 800 метров.

Я думал, что уже досыта «наводопадился». Но тот гигант, который загремел вдруг рядом с нами, заставил понять, что настоящего водопада до сих пор мы еще не видели. Он бросался в бездну примерно с высоты шпиля Московского университета.

В туманном полумраке чернел каменный мост. Его окутало водяной пылью. Выскочив из машины, мы вымокли в одно мгновение. Водопад неистово ревел рядом, не давая перекинуться словом.

За мостом пошло еще хуже, чем до него. Машина то и дело поворачивала чуть ли не под прямым углом по словно намыленной дороге. Я выглянул в такой момент из окна, и холодок пробежал по спине: под задком кузова клубились туманы, прикрывая пропасть, и тень какой-то большой птицы скользила во мгле.

Когда машина вползла наконец на вершину горы, мы, не сговариваясь, встали с мест и долго аплодировали шоферу. Он устало улыбался, вытирая платком пот.

На вершине не то в клубах тумана, не то в гуще спустившегося облака гомонили ребята. Они строились в шеренгу перед длинноногим парнем, плечи которого оттягивал огромный рюкзак.

— Пионеры, — машинально сказал я.

— Скауты, — поправил Марк.

Вы, конечно, знаете, что скауты — члены детской организации в некоторых буржуазных странах. У них другие задачи, чем у пионеров. Но в скаутских отрядах ребят также приучают к выносливости, к дисциплине. Они не похожи на маменькиных сынков. Эти ребята, например, поднялись на вершину пешком. Они промокли и продрогли в коротеньких штанишках, но держались молодцами. Было сразу видно, что народ это закаленный, привычный к дальним походам.

Есть ли вокруг вершины другие высокие горы, не знаю: плотный туман позволял видеть всего за несколько шагов. Я пошел по не крутому склону. Камень под ногами был похож на застывшую лаву.

В ложбинах журчали под пористым снегом невидимые ручьи. Сливаясь вместе, они устремлялись к обрывам, чтобы броситься оттуда грохочущими водопадами.

Вот оно, «потоков рожденье»!

Фьелли и видды

Горы и плоскогорья занимают больше двух третей Норвегии. На западе они круто обрываются к Атлантическому океану, а на востоке полого спускаются в Швецию. Норвежские горы не похожи на цепи хребтов Кавказа или Урала. Их массивы обычно отделены друг от друга.

Главные плоскогорья Норвегии простираются на высоте 700–900 метров. Если на карте названия содержат приставку «видда», то это значит, что речь идет о плоскогорьях. А приставка «фьелль» означает горы.

Жителю русской равнины норвежские плоскогорья не покажутся плоскими. Мы поднялись на одно из них. Справа от дороги темнеет ущелье. Через серебряный поток переброшен мостик, и красная автомашина, перебегающая по нему, напоминает божью коровку.

Само плоскогорье волнистое, всхолмленное. На нем хорошо поработал великий ледник. Вершины холмов сглажены. Расселины и низины полны принесенных ледником обломков, валунов, мелких камней, щебня, глины, песка. Да и озера, поблескивающие во впадинах, ведут родословную от времен великого оледенения.

Но что это за ровная, прямая насыпь тянется меж холмов? Заброшенная дорога? Ивар отрицательно качает головой.