Англия и Уэльс. Прогулки по Британии - Мортон Генри Воллам (читать книги TXT) 📗
Норфолкские церкви не имеют себе равных. Здесь, как нигде, развито искусство использования кремня в строительстве. Сотни тысяч маленьких — размером всего в несколько дюймов — кусочков камня замешиваются в серую массу раствора. В результате получается гладкая, будто полированная стена — твердая, как сталь, и такая же прочная. Эффект достигается в высшей степени необычный. Если вы когда-нибудь пытались расщепить кусочек кремня, то знаете — это самый сложный, капризный и непредсказуемый минерал на свете. И вы с особым почтением взираете на эти церкви, возведенные из кремня.
Должен сказать, что именно здесь, в норфолкской глуши, я столкнулся со своей первой свиньей. Коровы мне встречались повсюду, фактически в каждом английском графстве — от Сомерсета до Камберленда — я наблюдал этих спокойных, флегматичных животных. Со свиньей же, как я уже сказал, мне пришлось иметь дело впервые. Я миновал поворот на довольно большой скорости и обнаружил, что моя машина несется на хрюшку, которая разлеглась прямо посреди дороги, решив, очевидно, встретить там свою судьбу. Это была всем свиньям свинья — огромная prima donna, ярко-розового цвета, с налитыми кровью глазами и маленькой, аккуратной закорючкой хвоста. Мое внезапное появление, видимо, ее разбудило, но не внесло окончательную ясность в мысли. Пока я отчаянно давил на тормоз, свинья вскочила с ошалелым видом, подпрыгнула на месте — и понеслась мне навстречу. Вначале мне показалось, что она просто перепутала направления, но затем я осознал свою ошибку. На самом деле это животное обладает крайне развитым инстинктом. В данный момент инстинкт гнал ее домой, а попасть туда можно было лишь мимо меня. Противиться инстинкту свинья не могла, посему лихо тряхнула парой батских щечек, выдала серию истеричных, по-бабьи визгливых воплей и — понадеявшись на помощь всех своих свинячьих богов — ринулась вперед. С некоторой долей оторопи я смотрел, как на меня неслись двести фунтов первоклассного бекона: непривычные к подобным упражнениям, до смешного короткие ножки лихорадочно работали (наверное, свинье казалось, что она делает не менее пятидесяти миль в час).
Я честно попытался обогнуть несчастную хрюшку, но у той, похоже, был собственный план выживания. Очень некстати вильнув окороками, она задела капот машины и в ужасе шарахнулась в сторону. Доложу я вам, друзья, такая куча сала, да еще в узком переулке — это пострашнее курицы на дороге, а она, как известно, почетный член местного клуба самоубийц. Честно говоря, я ненавижу пугать животных. Поэтому остановил машину и, движимый самыми добрыми намерениями, вылез наружу. Я надеялся пропустить свинью и затем уже спокойно продолжить свой путь.
Но не тут-то было: тонким, срывающимся голосом свинья проорала в мою сторону какие-то совершенно незаслуженные оскорбления, нырнула в живую изгородь и накрепко там застряла. Так ей и надо!
Я сидел на одиноком бревне, изучая карту Норфолка, когда увидел, как они приближаются — первые бродяги (вернее, первые откровенные бродяги), которых я встретил после того, как покинул Чешир. Мужчина шагал, толкая перед собой деревянный ящик на колесиках от детской коляски. Женщина, поотстав на несколько шагов, несла маленький картонный поднос. Одета она была в нечто, в чем угадывался некогда модный матросский костюм с удлиненной талией. Женщина придерживала на груди воротник костюма, что заставило меня предположить: под ним у нее ничего не надето. Она предложила мне купить пакетик лаванды и крайне удивилась, когда я купил двенадцать пакетиков.
Ее спутник тоже был удивлен, так же как и сопровождавший их щенок дворняжки — одно ухо у него было приподнято (будто он прислушивался, что там делается за изгородью), а на морде налипли остатки кроличьей шерсти. Вскоре мы стояли рядом и улыбались друг другу.
— Н-да, — произнес я, — жизнь, конечно, не сахар… верно говорю? Но, слава богу, на свете существует табачок. Улавливаете, о чем я?
Бродяги скорее выносят вам оценку, чем, скажем, собаки или дети. Им достаточно посмотреть на вас одну секунду, и они уже знают, опасны вы или безвредны. Через положенную секунду у нас завязался задушевный разговор…
— Постоянная работа! — воскликнула женщина. — Ты бы не хотел иметь такую работу, не правда ли, Джо?
Джо, прищурившись, посмотрел на дорогу. Он был прирожденным бродягой, любящим (и умеющим) подолгу ходить пешком и не гнушающимся бесцельными прогулками. Его трудно было однозначно отнести к племени горожан или, наоборот, сельских жителей. Одно я мог сказать точно: цивилизация не оставила заметных следов на его свободолюбивой, первобытной натуре. Как выяснилось, в войну он служил в армии.
— Ну, — заговорил Джо, лениво растягивая слова, — мне и так вроде не плохо. Квартирную плату вносить не надо, платить муниципальный или подоходный налог тоже… Почти всегда ешь досыта. И потом, мне нравится сельская жизнь, я не хотел бы торчать в городе.
Он рассказал мне, что его родственники — состоятельные люди в деревне. Они, конечно, хотели бы, чтобы он наконец осел и занялся делом (тут он презрительно сплюнул).
— Да только я не желаю вести с ними дела, — продолжал Джо. — Пусть они подавятся своими чертовыми деньгами. Мне они не нужны!
— А вы? — обратился я к его подруге. — Вам это нравится?
Она улыбнулась в ответ. Явно тоже из числа бродяжек (что среди женщин встречается гораздо реже). А может, просто отличалась ленивым и неряшливым нравом.
— Ну, я видала и лучшие дни, — ответила женщина, вновь кутаясь в свою робу и придавая лицу несчастное выражение.
— Да ну? — рассмеялся я. — А мне кажется, что вы обожаете такую жизнь, когда сегодня не знаешь, где будешь ночевать завтра.
Тут она рассмеялась.
— Может, и так… хотя это не всегда удобно. Порой бывает слишком холодно, мокрые чулки сохнут прямо на ногах, а от этого ревматизм начинается.
— Интересно, как долго вы бы согласились прожить на одном месте, в настоящем доме?
— Недолго, — твердо ответил мужчина. — Эй, мальчик, пошли отсюда! Он у нас очень сообразительный пес, сэр, не смотрите, что дворняжка. Мне за него предлагали немалые деньги — несколько фартингов. И очень смирный. Не то что человека — кролика не тронет…
В этот момент — весьма некстати — на дороге показался какой-то толстяк. Пес с лаем метнулся в его сторону. Пришлось деликатно сменить тему.
Эта парочка поведала мне гораздо больше, нежели намеревалась. Я узнал, как приятно путешествовать от одного города к другому, не связывая себя ни делами, ни обязательствами. Как весело каждый вечер встречаться в ночлежке с друзьями, обмениваться новостями, узнавать, что такой-то и такой-то делает то-то и то-то; выкладывать на стол добытую за день еду и обсуждать маленькие дружеские сделки. А поутру снова брести, дальше и дальше — никуда не стремясь, никому не завидуя… Просто бродяга — человек без цели и определенных занятий…
Джо свистнул пса и кивнул мне на прощание; женщина улыбнулась, продемонстрировав не очень хорошие зубы. И они побрели прочь по дороге: мужчина толкал перед собой тележку в которой были сложены их нехитрые товары; женщина, слегка поотстав, следовала за ним; щенок, наоборот, рыскал где-то впереди. Я поймал себя на мысли, что не испытываю никаких сожалений по поводу их судьбы. Мне почему-то казалось, что эти двое счастливее многих миллионеров… и уж точно счастливее, чем большинство из нас.
Я продолжал об этом думать, пока ехал к Нориджу.
Самая удивительная вещь в Норидже — его норманнский собор, единственный в Англии, который остается неизвестным американцам. Норидж отсутствует на картах новых паломников, и тому есть причины географического порядка. Главный поток туристов на южном направлении проходит от Линкольна к троице городов Питерборо — Или — Кембридж, оставляя Норидж далеко на востоке, в самой крайней точке 50-мильного клина, который образует Норфолк. Конечно, когда-нибудь гости нашей страны доберутся и до этого города (и сильно удивятся, обнаружив в гостинице пятнадцатого века такие удобства, как холодная и горячая вода в каждом номере). В один прекрасный день Норидж откроется туристам.
