Лики Японии - Берндт Юрген (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Свыше миллиона посетителей устремляются ежегодно к этому храму. Он древнее самого города, древнее Нары. Прежде японские императоры с вступлением на престол, как правило, заново определяли местоположение своего дворца и переносили резиденцию всякий раз в другое место. В 708 году императрица Гэммэй приказала возвести новый дворец, а заодно и новый город, который в 710 году был объявлен столицей. Сегодняшняя Нара со своим почти 300-тысячным населением в тот период была небольшим городом, называвшимся Хэйдзё и делившимся на восточную и западную части. Они тянулись с севера на восток приблизительно на 5 километров, а с востока на запад — почти на 4,5 километра. Ширина главных улиц была 24 метра, боковых — 12 метров, магистральная улица — даже 85 метров. Любой японский город считал бы себя сегодня счастливым, располагай он улицами подобной ширины. Однако от этого древнего грандиозного, распланированного в шахматном порядке города, кроме окраинного района — теперешней Нары — и нескольких знаменитых храмовых ансамблей, разбросанных ныне среди рисовых полей или обширных парков, ничего не осталось, равно как и от императорского дворца, на возведение которого, согласно источникам, ушло столько дерева, сколько, по теперешним масштабам, хватило бы для постройки 7 тысяч типовых японских жилых домов площадью 60 квадратных метров каждый. На основании результатов раскопок было установлено, что для выравнивания местности и других работ, связанных с закладкой дворца, с декабря 708 года, то есть с начала строительства, до марта 710 года — даты вступления императрицы во дворец, ежедневно требовалось не менее 3 тысяч человек.
Когда императрица переехала в свою новую столицу, она якобы выразила недовольство несвоевременным окончанием строительных работ, на что ей осторожно намекнули, что привлеченные в принудительном порядке крестьяне сбегают. Население Японии того времени составляло примерно 3,5 миллиона человек, а нужно было в кратчайший срок построить город.
Гигантские стройки, требующие напряженных усилий всего народа, очевидно, неотъемлемая составная часть японской истории — как древнейшей, так и современной.
Правители были прямо-таки одержимы жаждой зодчества. Один за другим вырастали храмы. В 752 году после пятилетнего строительства был освящен Золотой павильон храма Тодайдзи, в котором установлена упомянутая почти шестнадцатиметровая статуя Будды. Павильон отличался огромными размерами. Длина его составила 88 метров, ширина — около 51 метра, а высота примерно 48 метров.
Спустя 70 с лишним лет со времени основания столицы Нара император Камму со всем своим двором решил покинуть ее, избрав для себя новую резиденцию — город Нагаока, расположенный на расстоянии нескольких десятков километров от Нары. Для работ по строительству резиденции было временно мобилизовано 300 тысяч человек. Однако через 10 лет император изменил первоначальному намерению и оставил уже наполовину отстроенную резиденцию, переехав в Уэду, отдаленную от Нагаоки лишь на несколько километров. Здесь, в 40 километрах севернее Нары, был построен в 794 году город Хэйан-кё (современный Киото), который вплоть до 1869 года оставался столицей Японии. Так что японские императоры после Камму стали оседлыми.
Конец VI — середина VIII века — период первого расцвета японской культуры, глубоко проникнутой духом буддизма, образцами для которой служили Корея и Китай. В этот период появились отдельные произведения неповторимого очарования, в том числе деревянная статуя, находящаяся ныне во владении маленького храма Корюдзи в Киото и изображающая Будду величиной почти в человеческий рост в позе самосозерцания. Среди художественных творений, созданных человечеством за всю его историю, имеются, наверное, единицы, которые настолько проникновенно и просто выразили бы высшую гармонию и человечность, как деревянная скульптура в храме Корюдзи, объявленная 9 сентября 1951 года национальным сокровищем номер один. Она поражает изяществом, и в то же время от нее веет некоторой патриархальностью. В ней отсутствуют какие-то индивидуальные черты в отличие от многих поздних японских скульптурных произведений пластики, но вряд ли кто-либо устоит перед обаянием и притягательной силой этой деревянной скульптуры, особенно если он исповедует буддизм и глубоко чувствует символику изображенного, которую чужестранец может лишь попытаться понять разумом.
Создается впечатление, будто в тот период буддизм приобрел небывалое влияние. Хотя к отливке бронзовой статуи Великого Будды в Наре приступили только после того, как императорский дом отправил посланцев к прародительнице рода, богине солнца Аматэрасу в Исэ, чтобы получить на то ее согласие, это был, вероятно, не более чем благочестивый жест с целью умиротворения некоторых горячих голов. Ведь притязания императорского дома на господство покоились на прямом родстве с богиней солнца, на чем, в свою очередь, основывался синтоизм, в котором мифология и история сливаются в единое целое. Так что синтоизмом ни в коем случае нельзя было пренебречь, если правители не хотели отрекаться от собственной истории и тем самым от власти. К тому же синтоизм оберегал и культивировал из поколения в поколение все магические и религиозные традиции, глубоко укоренившиеся в народе, хотя они никогда не были зафиксированы на письме и заключены в догматы. Проникнув в VI веке в Японию, буддизм быстро распространялся, оказывая наряду с синтоизмом решительное влияние на жизнь японцев.
В истории человечества — не такое уж редкое явление, когда часть народа исповедовала одну религию, а другая часть — другую. В течение довольно длительного периода буддизм исповедовала лишь небольшая прослойка высшей знати. Однако в XII–XIII веках, когда возникли новые буддийские секты, многое изменилось, но особенно резкие перемены произошли с начала XVII века, когда буддизм хотя и лишился своей религиозной актуальности, но его храмы стали как бы учреждениями регистрации, где велась опись проживавшего в данной местности населения. Каждая семья должна была быть приписана к какому-нибудь буддийскому храму. Таким образом, две религии существовали не только в самой стране, но и как бы в каждом японце. «…Но две души живут во мне, и обе не в ладах друг с другом»{Гете И.-В. Избранные произведения в 2-х томах, Т. 2, М., 1985, с. 164 (пер. Б. Пастернака).}. Эти слова, принадлежащие доктору Фаусту, порождены европейским мышлением и даже механически не могут быть перенесены на японскую почву. Если синтоизм и буддизм где-либо и в ком-либо в Японии и были двумя душами, то они, до тех пор пока не началась политическая борьба за власть, как это имело место в ранний период утверждения буддизма в этой стране, едва ли друг с другом конфликтовали. Или, возможно, все шло не так уж гладко, как пытались нам внушить летописцы и как нам это сегодня представляется?
До сих пор почти еще не нашел убедительного ответа вопрос, почему величайшая святыня синтоизма, храм богини солнца Аматэрасу, находилась далеко от столицы, резиденции императора, в труднодоступном, уединенном, глухом, лесистом месте, на побережье Тихого океана? И почему другая великая святыня синтоизма, святилище Идзумо, в котором почитается божество страны Окунинуси-но микото, также помещалось вдали от столицы, а именно на полуострове Идзумо, вблизи от скалистого берега Японского моря? Ныне и то и другое вполне доступно, так как современные средства сообщения значительно сократили расстояния, и в когда-то уединенные места хлынул многомиллионный поток посетителей. Тысячу же или более лет назад паломничество к этим святыням было рискованным, опасным для жизни предприятием.
Господствующие в те времена буддийские секты, напротив, возводили свои величественные храмы в столице или в других крупных городах, например в Киото. В определенные времена воинов-монахов опасались больше, чем кого бы то ни было. Часто огонь и меч казались этим монахам более убедительными аргументами, чем слова священного буддийского писания. Местные же божества, и в первую очередь богиня солнца, вынуждены были жить в изгнании.
