Великолепное Ориноко - Верн Жюль Габриэль (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
У брода сделали небольшую остановку и, так как движение телеги не очень утомило сержанта Мартьяля, вновь двинулись в путь к Санта-Жуане.
Расстояние от брода до поселка можно было пройти в несколько часов, и еще засветло отряд достиг миссии.
Две комнаты в миссии были отведены Жанне Кермор и сержанту Мартьялю, другие две — Жаку Хелло и Герману Патерну — в соседней постройке, где их принял брат Анжелос.
Бесполезно рассказывать шаг за шагом жизнь последующих дней в миссии. Здоровье раненого быстро поправилось, уже в конце недели ему было дано позволение сидеть в мягком кресле из оленьей кожи под тенью пальм.
Полковник Кермор и его дочь вели длинные беседы о прошлом. Жанна узнала, как ее отец, лишившись жены и ребенка, решил заняться миссионерством. Мог ли он теперь оставить свое незаконченное дело?.. Нет, конечно… Жанна останется с ним, она посвятит ему всю свою жизнь…
Эти беседы отца с дочерью сменялись беседами миссионера с сержантом Мартьялем.
Миссионер благодарил старого солдата за все, что он сделал для его дочери… Он благодарил его за то, что тот согласился на это путешествие… Затем расспрашивал о Жаке Хелло… расспрашивал, не наблюдал ли сержант за ними… им и Жанной…
— Что вы хотите, полковник! — отвечал сержает Мартьяль. — Я принял все предосторожности… Это был Жан… молодой бретонец… племянник, которого дядюшка взял с собой в путешествие по этим диким странам… Случилось, что Жак Хелло и ваша дорогая дочь встретились в дороге… Я делал все, чтобы помешать, но ничего не мог сделать!..
Между тем время шло, а положение вещей не менялось. В общем, почему Жак Хелло не решался поговорить обо всем открыто? Ошибался он?.. Нет, ни в своих собственных чувствах, ни в чувствах, внушенных им Жанне Кермор, он не ошибался. Но из чувства деликатности, которое отличало его, он молчал… Ему казалось, что его предложение может показаться требованием вознаграждения за оказанные им услуги.
Весьма кстати разрешил вопрос Герман Патера. Однажды он сказал своему другу:
— Когда же мы отправляемся?
— Когда хочешь, Герман!
— Хорошо! Но ведь когда я захочу этого, то не захочешь этого ты…
— Почему?
— Потому что дочь Кермора будет уже замужем.
— Замужем?..
— Да, потому что я намерен просить ее руки…
— Ты сделаешь это?.. — воскликнул Жак Хелло.
— Не для себя, конечно, а для тебя!
И он сделал, как говорил, не слушая никаких возражений.
Жак Хелло и Жанна Кермор предстали перед миссионером в присутствии Германа Патерна и сержанта Мартьяля. Затем на вопрос отца Жанна сказала растроганным голосом:
— Жак, я готова стать вашей женой… и всей моей жизни едва хватит, чтобы выразить вам мою благодарность.
— Жанна… моя дорогая Жанна! — ответил Жак Хелло. — Я люблю вас… да!.. Я люблю вас…
— Довольно, замолчи, дорогой друг! — воскликнул Герман Патерн. — Лучшей жены ты все равно не нашел бы.
Полковник Кермор обнял обоих.
Было решено, что свадьба будет отпразднована через две недели в Санта-Жуане. О согласии ничем не связанного Жака Хелло, семью которого полковник знал раньше, спрашивать не приходилось. Несколько недель спустя после свадьбы молодые должны были уехать, с тем чтобы по дороге в Европу заглянуть в Гавану, повидать семью Эредиа. Оттуда они направлялись во Францию, в Бретань, чтобы устроить свои дела. После этого они должны были вернуться в Санта-Жуану, к полковнику Кермору и сержанту Мартьялю.
Двадцать пятого ноября в присутствии Германа Патерна и сержанта Мартьяля в качестве шаферов миссионер совершил акт гражданского и церковного бракосочетания Жанны Кермор и Жака Хелло.
После этого прошло около месяца, когда Герман Патерн решил, что уже пришло время давать отчет о научной экспедиции, которая была поручена ему и его товарищу министром народного просвещения. Без министра, как видно, Герман Патерн обойтись не мог.
— Уже? — спросил Жак Хелло.
Дело в том, что он не считал дней… Он был слишком счастлив, чтобы заниматься такими вычислениями!..
— Да… уже, — повторил Герман Патерн. — Министр, вероятно, думает, что нас съели хищные звери или что мы кончили свою научную карьеру в желудках людоедов.
После переговоров с отцом Эсперанте отъезд из миссии был назначен на 22 декабря.
С грустью и болью ждал полковник Кермор часа разлуки с дочерью, хотя она и должна была вернуться к нему через несколько месяцев. Правда, это путешествие должно было совершиться при благоприятных обстоятельствах, и г-же Хелло не предстояло испытать тех опасностей, которые пережила Жанна Кермор. Спуститься вниз по течению реки до Боливара было нетрудно. На этот раз надо было лишиться общества Мигуэля, Фелипе и Варинаса, так как они, вероятно, покинули уже Сан-Фернандо.
Впрочем, достигнуть Кайкары пироги могли в пять недель, а оттуда предстояло уже ехать на пароходе по нижнему Ориноко. Что касается возвращения в Санта-Жуану, то в этом отношении можно было положиться на Жака Хелло: оно должно было совершиться при наилучших условиях как в смысле скорости, так и в смысле безопасности.
— И потом, полковник, — заметил сержант Мартьяль, — ваша дочь имеет хорошего мужа, который сумеет защитить ее, а это лучше, чем старый, глупый солдат, который не мог даже спасти ее ни из вод Ориноко, ни от любви этого храбреца, Жака Хелла!
Глава четырнадцатая. ДО СВИДАНИЯ!
Двадцать пятого декабря, утром пироги были готовы начать свое обратное плавание вниз по течению Ориноко.
В это время года разливы еще не поднимают уровня реки. Пришлось поэтому тащить «Галлинетту» и «Моришу» пять километров к устью маленького притока правого берега, где глубина была достаточна. Дальше они уже не рисковали сесть на мель до дождливого времени года; самое большее, что им грозило, — это остановка на несколько часов.
Отец Эсперанте пожелал проводить своих детей в новый лагерь. Сержант Мартьяль, который вполне окреп, присоединился к нему, так же как и молодой индеец, сделавшийся приемышем миссии Санта-Жуана.
Их сопровождал конвой из пятидесяти гуахарибосов, и они благополучно прибыли к устью реки.
Ко времени отправления Вальдес занял свое место на «Галлинетте», на которой должны были поместиться Жак Хелло с женой. Паршаль сел за руль «Мориши», в каюте которой должны были поместиться драгоценные коллекции Германа Патерна и не менее ценная особа самого натуралиста.
Так как обе фальки должны были идти вместе и чаще всего борт о борт, то Герман Патерн не был осужден на одиночество. Он мог, когда хотел, быть в обществе молодых супругов. Кроме того, само собой разумеется, обеды и ужины должны были происходить сообща на «Галлинетте», за исключением тех случаев, когда Жак и Жанна Хелло были бы приглашены Германом Патерном на «Моришу».
Погода стояла благоприятная, то есть ветер дул с востока, и довольно свежий, заволакивавшие солнце легкие облака делали температуру очень сносной.
Полковник Кермор и сержант Мартьяль спустились к самому берегу, чтобы проститься со своими детьми. Ни те, ни другие не скрывали своего, вполне естественного, волнения. Жанна, несмотря на всю свою энергию, тихо плакала.
— Я тебя привезу к отцу опять, моя дорогая Жанна! — сказал Жак Хелло. — Через несколько месяцев мы оба снова будем в Санта-Fуане…
— Все трое, — прибавил Герман Патерн, — так как я, кажется, забыл собрать некоторые растения, которые растут только на территории миссии, и я докажу министру народного просвещения…
— До свидания, мой добрый Мартьяль, до свидания! — сказала молодая женщина, целуя старого солдата.
— Да, Жанна, не забывай своего дядюшку, который тебя никогда не забудет!..
Затем наступила очередь Гомо, который тоже получил свою долю поцелуев.
— До свидания, отец, — сказал Жак Хелло, пожимая руку миссионера, — до свидания… до свидания!
Наконец Жак Хелло с женой и Герман Патерн заняли места на «Галлинетте».
Паруса были поставлены, чалки отданы, и обе пироги начали спускаться по течению.
