По ту сторону ночи - Устиев Евгений Константинович (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— Вот видите, до чего доводит неосторожность! — говорю я, наевшись и благодушно закуривая от уголька папиросу. — Впредь слушайтесь старших!
— А вы не увлекайтесь редкими минералами и не затягивайте маршруты! — отвечает, встряхивая своими светлыми локонами, Эрна.
Она ведь всегда права!
Шквал
В удивительно прозрачной воде бесшумно колышутся водоросли — дремучий лес бурых, зеленых, розовых водорослей. Вот извиваются, как змеи, ламинарии, а под ними кустятся унизанные воздушными пузырьками фукусы.
Шлюпка быстро скользит над странным подводным ландшафтом. Яркие лучи солнца выхватывают из густой тени то колючий шар морского ежа, то пятиконечную звезду, то однобокую камбалу. Серебристыми молниями сверкают в густых зарослях остроперые рыбки.
Наполненный легким ветром парус увлекает нас вдоль скалистого берега. В это ясное утро Охотское море гладко, как горное озеро. Зато пласты сланцев и песчаников вздыбились в береговых обрывах крутыми складками. Местами они рассекаются трещинами сбросов, и тогда складки громоздятся одна на другую окаменевшими волнами. На темном фоне обрыва белеют позолоченные руд- ной охрой кварцевые жилы.
Я сижу на корме и вглядываюсь в бегущую под шлюпкой изумрудную глубину. Вдоль бортов журчат и сливаются за кормой две пенистые струи.
Под самым дном шлюпки проплывает изъеденная морем скала. С ее вершины свесились длинные пряди синей водоросли. На выступах камня укрепилась тесная колония морских желудей и сиреневых двустворчатых мидий.
В шлюпке девять человек. Шестеро на веслах; по одному у руля, у паруса и на носу. Я держу руль, а впереди пристроилась вихрастая Эрна с пикетажной книжкой в руках. Она рисует береговые обнажения и часто обращается то к компасу, то к резинке.
Мы ведем геологическую съемку полуострова Кони. Это врезанная в Охотское море и совершенно необитаемая каменистая гряда. Вдоль полуострова тянется узкий хребет с заоблачными вершинами и. утонувшим в непролазной тайге подножием. Громадные обрывы надежно охраняют его с моря. Только от устьев некоторых рек можно проникнуть в глубь недоступной и загадочной земли. На севере Кони омывается тихими водами Тауйской губы; южные его берега обращены к открытому морю. Здесь всегда грохочет и пенится прибой.
Сегодня мы вышли на рассвете из уютной бухты, чтобы обогнуть полуостров и перенести свой лагерь на подветренную, южную сторону.
Пользуясь попутным ветерком, гребцы сложили тяжелые весла и, покуривая, подставляют солнцу загорелые плечи. Шлюпка, в которой все наше имущество, от провианта и железных печей до палаток и ящиков с образцами, глубоко сидит в воде. Но сейчас она легко скользит вдоль берега. Съемная мачта с надутым парусом и красным флажком слегка поскрипывает в своем гнезде.
Впереди далеко в море выдается крайний выступ полуострова — мыс Таран. Его склоны круто уходят в воду. Мы уже прошли зону сланцев; шлюпка плывет мимо гладко отполированных осенними штормами гранитных обрывов.
Тут очень глубоко. Розовые и серые граниты отражаются в потемневшей от глубины воде. Пестрые блики лежат на ней, как цветы на полированной крышке рояля.
Обрывы — птичье царство. Сидя на камнях у самой воды, черные бакланы вытягивают к нам свои змеиные шеи. Выше гнездятся серые чистики и красноносые, как попугаи, топорки. Белыми кувшинками расцвели на пологой волне чайки. Воздух звенит птичьим разноголосьем.
Один из гребцов поднимает ружье; оглушительный выстрел долго гремит эхом в обрыве. Птицы тучей срываются с пятнистых от помета скал и с воплями вьются над водой.
Вскоре берег выгнулся к морю. Башней поднялась круглая скала. Шлюпка скользнула в узкий пролив. Парус, потеряв ветер, бессильно обвис. Саша спустил рею. Отдохнувшие гребцы взялись за весла.
Море между скалой и обрывом плавно поднимается и опускается, будто дышит. С гранитных скал течет прохлада. Близкие стены многократно отражают голоса, с весел звонко падают капли. Под шлюпкой проплыла насквозь просвеченная солнцем большая медуза. Она то раздувает, то сжимает свою полупрозрачную шапку, ниже шевелятся многочисленные щупальца. С подводного камня пугливо юркнул в глубину маленький круглый краб.
За проливом показался мыс Таран. Острый горный гребень заканчивается на горизонте очередью остроконечных скал — кекуров.
Геологическая обстановка на берегу изменилась. Вместо гладких гранитных стен перед нами опять тянутся сильно изрезанные сланцевые склоны. Шлюпка идет мимо спускающихся к морю громадных каменных развалов.
У мыса изменилась и погода. На небо незаметно набежали облака. Они быстро затягивают горизонт. Повеяло холодом. Гребцы энергично наваливаются на весла. Я накидываю ватник.
Чем ближе к Тарану, тем ощутимее дыхание открытого моря. Чаще налетают порывы встречного ветра. На волнах закипели белые барашки. У прибрежных скал сильнее зашумел прибой.
Я смотрю на карту. По ту сторону мыса на несколько километров тянутся неприступные обрывы.
Опасное место; хорошо бы пройти его побыстрее!
К полудню мы достигли острия мыса Таран. Здесь дул резкий ветер, уже нагнавший большую волну. За мысом, у кекуров, клокочут буруны. Нас раскачивает все сильнее. Шлюпка ежеминутно зарывается носом в набегающие волны и поднимает фонтаны брызг.
В прорыве облаков скользнул яркий солнечный луч. Он, как прожектором, осветил бурые скалы и кипящие волны. С пронзительным криком над клокочущей водой носятся чайки. Попав в багровый луч, они вспыхивают розовым пламенем и исчезают в пучине. Из морских просторов идет непогода.
Я надвигаю на уши кепку и крепче перехватываю руль. Мы уже у края бурунов. Слева то показывается, то накрывается волной последний из кекуров. Качка усиливается с каждой минутой. В момент, когда корма взлетает на волне, мне хорошо видна другая сторона мыса. Это устрашающе мрачные обрывы с клубящимся в их голых гребнях клочковатым туманом. У подножия взрываются к небу белые всплески. Даже шум бурунов не может заглушить доносящиеся оттуда пушечные удары прибоя.
— Ребята, — наклоняюсь я вперед, — идет непогода, может, вернемся?
— Сколько до устья? — кричит со своего места у мачты Саша.
— Не меньше трех! Если наляжем — успеем! Но риск есть!
— Ничего! Проскочим! — Его порыжевшая футболка распахнулась, серые глаза блестят азартом.
— Лучше бы переждать! — советует загребной Павел. Но голос пожилого рыбака заглушают восклицания:
— Нечего вертаться! Дойдем!
— Смотрите, буря разыграется, не пеняйте! Придется грести что есть силы, а то пропадем!
— Ничего, справимся!
— Эрна, а вы как? Не боитесь?
— Нет, все в порядке! — кричит девушка. В ней говорит кровь ее дедов, не раз встречавших северные бури на эстонских рыбачьих суденышках.
— Ну, тогда вперед! Не частите веслами!
До сих пор мы шли прямо против ветра и шлюпка хорошо отыгрывалась на волнах. За мысом они катятся под крутым углом к берегу. Чтобы не опрокинуться, я должен или держать в открытое море, или маневрировать, подставляя ударам то нос, то корму.
Опасен момент поворота. Промедли на секунду гребцы — и волны обрушатся на борт тяжело груженной шлюпки.
— Слушай команду, сейчас повернем! По сигналу — бей правым веслом!
Волны идут к мысу правильным строем. Каждая шестая или седьмая втрое больше предыдущих. Она вздувается метрах в тридцати от нас и, поднимаясь все выше и круче, стремительно мчится вперед. На гребне с шипением заворачивается седая длинная грива. Над шлюпкой нависает зеленая громада. Еще миг — и, крепко уцепившись за борт, Эрна высоко, как на качелях, взлетает надо мной. Затем шлюпка тяжело переваливает через волну, и над бездной повисаю я. В тот же миг спиной вперед проваливаются в зеленую пропасть между валами Эрна и гребцы. Брызги и пена летят в лицо. Бешеные взлеты и падения захватывают дух.
