Африка грёз и действительности (Том 3) - Ганзелка Иржи (книги онлайн полные версии txt) 📗
Второй прокол мы отметили в Верхнем Египте, а третий — уже на территории Эритреи. Точная регистрация, которую мы вели в дополнениях к африканской тетради нашего технического дневника, показала, что один случай повреждения покрышки приходился на каждые 1700 километров. Из 22 повреждений 20 приходилось на перегруженные задние покрышки и лишь два — на передние.
Если в начале маршрута наблюдались лишь единичные случаи повреждений, то как раз на половине пути через Африку произошло исключительное событие. Три раза сменили мы покрышки за один злополучный день 17 декабря 1947 года. При проезде через Сомали мы прокололи покрышку предметом, который обычно на автомобильных дорогах не валяется. Твердые острые обломки веток акации, скрытые в глубоком песке, наконец пробили себе дорогу сквозь протектор и корд и вынудили нас при сорокапятиградусной жаре выкупаться в собственном поту, нагнетая воздух в три пустые шины.
Тысячи километров по самым страшным дорогам, глубокие пески, грязь и камни, броды, корругация, перегруженная машина и высокая температура, ямы на дорогах, о которых никто не заботится, и, не в последнюю очередь, крестный путь по обломкам шоссейных дорог Эфиопии, — все это, в конце концов, сделало свое дело. После тщетных поисков хотя бы одной чехословацкой шины у родезийского представителя в Булавайо мы были вынуждены в первый и последний раз за все время пути прибегнуть к иностранному изделию. Запасы чехословацких шин в магазинах Булавайо таяли, как весенний снег, и на складах оставались только изделия других заграничных фирм.
Снятая покрышка имела за собой свыше 32 тысяч километров пробега.
За конечным пунктом африканского этапа маршрута — на американском континенте — нас уже ожидал новый комплект шин, присланный с родины.
Глядя на износившуюся покрышку, брошенную в углу ремонтной мастерской в Булавайо, мы испытали странное чувство вины, какое бывает у человека, который покидает верного друга, товарища по тяжким, но победоносным боям. «Мавр сделал свое дело», но расставание с ним сковывало нам ноги и заставило еще раз оглянуться на угол, прежде чем пуститься в путь для преодоления последних пяти тысяч километров, отделявших нас от Столовой горы.
Мавр? Вот уж нет! Скорей, это был пионер, имя которого прославляли на многих иностранных языках. Он завоевал доверие к чехословацким автошинам на африканской земле.
Ремонтные работы
«Как вам удается сохранить машину в таких тяжелых условиях? Какие у вас были повреждения? Что вы ремонтировали?» Эти и подобные вопросы задавались нам уже в первых письмах и приветствиях, которые читатели и слушатели присылали с далекой родины.
Даже в условиях нормальной эксплуатации заботливый уход полезен каждому автомобилю и продлевает срок его службы. Тем более это относится к нашему путешествию, успех которого, как и наша собственная судьба, зависел от регулярных технических осмотров, заботливого ухода и тщательной смазки машины. В критические минуты мы часто требовали от «татры» максимума того, на что она была способна, а это, в свою очередь, давало ей право на должный уход в минуты отдыха.
Частая смена масла, центральная смазка шасси при езде, промывание мотора, чистка фильтров и карбюратора, мойка и чистка кузова снаружи и изнутри, регулировка клапанов и тормозов, проверка тормозной системы и батарей — вся эта работа по уходу за машиной была так же необходима, как заправка горючим и возобновление продовольственных запасов. Уход за машиной стал неотложной частью рабочей программы, которая выполнялась даже тогда, когда голова раскалывалась от жары, а на ногах висели свинцовые гири усталости.
Конечно, приходилось делать и небольшой ремонт — неизбежное следствие необычных эксплуатационных условий. Мы сменили клиновидный ремень и гибкий шланг у бензонасоса, пострадавший от вибрации на покоробившихся дорогах, так как на нем отражались колебания кузова и мотора.
Постоянная смена разных сортов горючего тоже, конечно, не повышала его прочности. Дважды мы сменяли трубку центральной смазки под передней нижней рессорой, которую повредили при форсировании песков и болот. Мы отремонтировали защитную трубку вокруг троса спидометра. Она пострадала в высокой траве на дорогах Бельгийского Конго. Два раза мы выправляли дно ящика под батареями и меняли разбитые аккумуляторные пробки.
В пустыне мы отрегулировали один из прерывателей в распределителе, в котором ослабела подвижная часть молоточка, что приводило к слишком малому разрыву.
К концу африканского этапа мы сменили все свечи. Отремонтировали мы и привод тормоза, поврежденный ветками, подложенными под машину в глубокой грязи дорог Восточной Кении. И, наконец, мы несколько раз прочищали кожаные чехлы задних полуосей, в которые набивалась грязь.
Мы не скрыли производства этих работ от заинтересованных лиц в чужих странах. И все же африканские специалисты сочли, что «татра» благодаря ее остроумной конструкции и тщательному исполнению является необычайно подходящей машиной в африканских условиях. Ее прочность, надежность в эксплуатации и общая сопротивляемость в условиях Африки несравненно выше, чем у любого большого серийного автомобиля иностранного, в частности американского, послевоенного производства.
Самым ярким доказательством сказанного может служить тот факт, что восточно-африканская комиссия представителей импортных учреждений, которой мы продемонстрировали свою машину на дорогах и на пересеченной местности, выдала заинтересованному в импорте лицу соответствующее разрешение уже на другой день после подачи заявления, в то время как все другие марки, в том числе и английские, дожидались разрешения на ввоз в среднем по три месяца.
В придачу к лицензии наш представитель получил и заключение комиссии, в котором самые авторитетные лица обобщили результаты наших испытаний в такой лестной форме:
«Чехословацкая «татра» — это машина, которую Африка ждала с самого зарождения автомобилизма».
Глава XLVIII
ВОСПРИЯТИЕ АФРИКИ ЧЕРЕЗ ОБЪЕКТИВ И ЧЕРЕЗ ЖЕЛУДОК
Спросите киноработников или актеров, радуются ли они, когда сценарист и режиссер решают сделать натурную съемку какой-нибудь сцены в большом городе, на его главной улице, которую нельзя воссоздать в студии. Или войдите в положение кинооператора, который должен заснять самый оживленный перекресток Праги для учебного фильма, посвященного, скажем, борьбе с несчастными случаями на транспорте. А потом спросите его, сколько повторно заснятых кадров он вынужден был выбросить только потому, что кто-нибудь из прохожих «нечаянно» заглянул в объектив.
С киносъемочным аппаратом среди негров
«Авось, и я попаду на экран», — такая мысль непременно придет в голову простому смертному, и он готов хоть 10 раз пересечь перекресток в надежде, что в конце концов все же попадет в поле зрения кинооператора как раз в тот момент, когда заработает аппарат…
Негр в чаще африканского первобытного леса не знает, что такое киножурнал или документальный фильм, и никогда не слышал о целлулоидной ленте, на которой в любое время может воскреснуть его образ. Однако ведет он себя примерно так же, как случайный пешеход, околдованный объективом камеры, с той только разницей, что негру чуждо тщеславие и его лишь стихийно привлекает загадочное жужжание незнакомого предмета. Как правило, он кладет при этом на землю все что держит в руках и пристально смотрит на вас. Порой это получается очень мило. На его лице можно прочесть необычайный интерес, сосредоточенность, детское любопытство. Но иногда необходимо, чтобы выбранный вами «киноактер» сосредоточился на своей повседневной работе: на пахоте примитивным эфиопским плугом, на черпанье воды кожаными мехами, на кропотливой обработке слоновой кости или на устройстве сложной прически из мелких косичек.
