America Latina, или повесть о первой любви - Динец Владимир (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Парк El Palmar, куда я сейчас попал, совсем небольшой (20х15 км), и я почти не надеялся, что здесь осталось что-нибудь интересное. Вдоль дороги тянулась высокая мягкая трава, как на подмосковных полянах в августе. Над сырыми лугами вились рои мелких светлячков, мигавших часто-часто, словно облако дипольных отражателей. В глубине травы прятались мелкие, но очень душистые ирисы Ixolirion и самые маленькие на свете пальмы — Siagrus ростом с карандаш.
Луч фонаря упал на какой-то плоский желтый предмет со светящейся точкой посередине, лежавший в дорожной пыли. Еще шаг — и он вдруг взлетел в воздух, превратившись в что-то вроде жар-птицы. Планирующим, как у бабочки-парусника, полетом странное существо принялось кружить рядом, сверкая глазами в луче света и помахивая длинными полосатыми лентами. Это был длиннохвостый козодой (Macropsalis creagra). Дальше они то и дело вспархивали из-под ног.
Постепенно вокруг появлялось все больше пальм Butia yatae — невысоких, кудрявых, словно специально расставленных по пологим холмам. Через несколько километров я свернул на боковую дорожку, плавно спускавшуюся к ручью. Тут мой фонарик отразился в паре очень ярких глаз, под которыми сразу же блеснули клыки. Потом зверь развернулся, и в траве закачались соломенно-желтые лопатки торопливо уходящей пумы. Подойдя поближе, я увидел лужу крови и остатки добычи.
Представьте себе мое изумление, когда оказалось, что это наполовину съеденная индийская антилопа-гарна!
Я вырезал из туши продольные мышцы спины (лучшее мясо для шашлыка), вышел к берегу и поужинал. Только на следующий день в конторе парка мне рассказали, что гарны действительно завезены сюда из Индии и, стало быть, с психикой у меня пока относительно нормально.
Эль-Пальмар — совершенно райский уголок, по крайней мере весной. Ночью было так тепло и безкомарно, что я отлично выспался на траве без палатки и спальника.
Утром меня разбудили птицы — красноголовые кардиналы (Paroaria) и всевозможные голуби, слетевшиеся на водопой. Надо мной смыкались ветви ив, в тихих плесах ходили здоровенные сомы, а вокруг лежали желтые луга с толпами аккуратных пальм.
Под пальмами паслись лохматые серые большие нанду (Rhea americana).
До наступления жары я успел окунуться в ручей и дойти до конторы, расположенной в старинной колониальной усадьбе на высоком берегу реки Уругвай, за которой открывается вид на одноименную страну.
Естественно, я первым делом сплавал на ту сторону, благо река шириной с Москву-реку у Звенигорода. С моей точки зрения, делать в Уругвае особо нечего — он почти полностью «распахан», а интересен лишь тем, что это единственная страна мира, где разрешены дуэли. Но принять их гражданство мне не светило, так что я вернулся в Аргентину, где к моим услугам были душ, кафе-мороженое, библиотека и музей.
В музее я обнаружил большую коллекцию птичьих яиц. В Эль-Пальмаре семь видов тинаму (Tinamidae), а у них необыкновенно красивые яйца — яркие и блестящие, словно покрытые цветной глазурью. На большом дереве во дворе гнездились попугаи-калиты (Myopsitta monachus). Они живут не в дуплах или норах, как другие попугаи, а в огромном, как стог сена, коллективном гнезде на несколько десятков пар.
Обследуя усадьбу, я увидел под крышей заброшенного амбара большую колонию пчел-убийц (Apis africanus), которых когда-то завезли сюда из Африки, поставив под угрозу все пчеловодство континента. Мне приходилось много слышать об их сложном характере, поэтому я очень осторожно приблизился к ним шагов на десять.
Тут же мне навстречу вылетел «сторож» одного из гнезд и с ходу ужалил в веко. К моему большому удивлению, это оказалось совсем не больно, и я забыл об укусе, думая, что так все и кончится.
Я прошелся немного вдоль реки, пользуясь кабаньей тропкой (кабанов завезли из Европы). Тут летали кусачие тигровые мошки (Goeritis filli), но зато было не так жарко. На торчащих из воды корягах собралась целая коллекция причудливых черепах: жабоголовые (Phrynops), плоские (Platemys) и длинношеие (Hydromedusa).
В траве бродили цветные бекасы (Nycticryphes) — смешные птицы с клювом такой формы, будто на нем повисла капелька соплей. Под упавшим деревом нашел нору с кучей перышек у входа. Когда приподнял дерево, из норы выскочила выдра (Lutra platensis) — никогда бы не подумал, что она ловит птиц. Судя по перьям, ее жертвой стал мелкий чирок Amazonetta.
Когда я вернулся к конторе, было уже настолько жарко, что даже роскошные черно-фиолетовые сойки Cyanocorax забились в тень и сидели с раскрытыми клювами.
Только синие колибри как ни в чем не бывало носились вокруг увитых вьюнком колонн усадьбы, «целуя» красными клювиками цветы. Вокруг большой норы с десятком входов, выкопанной посередине площадки для пикников, разлеглись здоровенные ящерицы-тейю (Tupinambus nigropunctatus) с отвисшими щеками. Был будний день, так что я оказался единственным посетителем парка — мороженое и душ были в полном моем распоряжении. В прохладной душевой я и проспал до вечера.
Не успели ящерицы забраться в нору после захода солнца, как из нее появились «сменщики». Сначала легким облачком выпорхнули летучие мышки Tonatia, потом вдруг вылезла здоровенная зверюга с полосатой мордой и великолепными черными усами — равнинная вискача (Lagostomus maximus). Учуяв печенье, которое я в этот момент ел, она радостно кинулась мне на руки, и мне стоило большого труда отойти от нее на пару шагов и сфотографировать. Чтобы не отдавать ей все печенье, я отнес полпачки к своему рюкзаку, а когда вернулся, его уже доедал зеленый попугайчик-калита.
С наступлением сумерек в траве послышались резкие шорохи — это прокладывали себе путь тяжелые броненосцы. Чтобы узнать, с кем из них имеешь дело, достаточно резко осветить зверька фонариком. Ушастые Dasypus убегают смешными скачками, толстые Cabassous с фырканьем подпрыгивают на месте и потом пытаются незаметно удрать, медлительные Euphractes прижимаются к земле, а маленькие Tolypeutes и вовсе сворачиваются в шар. В пальмовые рощи броненосцы почему-то не заходили, но там сновали полчища крыс Bibimys с ярко-малиновыми носами.
Шагая в темноте по саванне, я увидел впереди черно-белое пятно, которое оказалось гигантским муравьедом (Myrmecophaga tridactylus). Фантастический зверь с длинным, как клюв ибиса, носом и роскошным флагом-хвостом словно сошел с картин Дали. Позже я узнал, что и сам художник заметил поразительное сходство между творением природы и персонажами своих картин
— он даже держал дома ручного муравьеда.
На этот раз я вышел к другому ручью, который петлял по неширокой болотистой пойме. На дороге появились странные следы, очень похожие на отпечатки копыт тапира, но чуть поменьше. Я долго ломал голову, кто бы это мог быть, пока не увидел капибару (Hydrochoerus hydrochoreus). Последний уцелевший из гигантских грызунов прошлого, капибара напоминает рыжеватую морскую свинку, но она ростом с барана и вся какая-то квадратная. Когда я вышел на мост через ручей, из-под него выплыла самка с парой совсем маленьких детенышей. Отчаянно загребая воду копытцами, капибарята едва поспевали за матерью. Увидев меня, они нырнули, но были отлично видны в прозрачной воде. Метров через десять троица выскочила на поверхность и с треском удрала в камыш.
Больше на ручье мне никто не встретился, кроме кошки-ягуарунди, которая здесь не черная, как в сельве, а рыжая. Я переночевал под деревом, в кроне которого наутро обнаружил гнездо пальмовых дятлов (Melanerpes flavifrons)
— они черные с красной головой, полосатыми боками и ярко-желтой грудью.
Меня ждал неприятный сюрприз: к рассвету укушенный глаз совершенно заплыл, а вся половина лица распухла так, что я стал похож на монстра из фильма ужасов.
Естественно, никто не хотел меня подвозить, и мне пришлось часами торчать на раскаленной дороге, поглощая коробками закупленный в супермаркете молочный шейк (это вроде коктейля).
Очередная попутка оказалась допотопным «Трабантом» с небритым старикашкой-немцем за рулем. С ним мне удалось проехать довольно далеко — почти через всю провинцию Entre Rios (Междуречье). Пыльные пастбища и эвкалипты тянулись по сторонам, сбитые машинами скунсы и опоссумы валялись по обочинам. Сначала старикан рассказывал о тяжелой жизни немецкой общины, потом вдруг похвастался, что он — бывший штурмбанфюрер СС и находится в розыске как военный преступник. Я, конечно, не поверил, но он вытащил из бардачка крест и еще какие-то награды.
