Покорение гигантов - Рототаев Павел Сергеевич (полная версия книги txt) 📗
Глубокая складка прорезала широкий лоб мужественного человека. Он стоял на крутом снежном склоне, и поземка давно забила все его следы, и казалось, что ноги его начинаются от поверхности снега, как у незаконченной скульптуры. Губы его сжаты, брови нахмурены.
Горькая усмешка пробежала по его губам, когда он с усилием вытащив из снега ноги, шагнул вслед за удаляющимися альпинистами.
Около 11 часов облака разорвались. Отсюда совершенно ясно видно группу, спускающуюся с Серебряного седла. Они уже в районе лагеря 7. Но почему они здесь? Что их задержало?
Находящимся в лагере 4 становится совершенно ясно, что на гребне разыгралась трагедия и находящиеся там вряд ли смогут без помощи спуститься. А здесь в лагере 4 находятся пять опытных альпинистов, в том числе врач, и два сильнейших носильщика. Они имеют полную возможность оказать помощь попавшим в бедственное положение альпинистам и должны это сделать, несмотря на сложные условия погоды.
Ночью снова шел снег. Ветер значительно стих, но грохот лавин не смолкал.
С раннего утра следующего дня все находящиеся в лагере 4 с напряженным вниманием смотрят вверх.
Во второй половине дня они заметили 7—8 человек, спускающихся с ребра пика Ракиот. Срочно выходят навстречу. Через некоторое время из-за одного из снежных взметов выходят только четыре человека.
Что сзади? Где остальные?
При встрече альпинисты узнают в спускающихся четырех носильщиков: Пассанга, Китара, Да-Тунду и Кикули. Пассанг потерял очки и ослеп. Его ведут под руки. Все они совершенно истощены и обморожены. Врач дает им из термоса понемногу горячей пищи и затем их сопровождают в лагерь 4. Здесь организуется оттирание их помороженных конечностей снегом. В наихудшем состоянии Китар — его руки опухли. Долго не могут возвратившиеся прийти в себя и рассказать о том, что же случилось с остальными. Все находящиеся в лагере с нетерпением ждут рассказа очевидцев. Только к полуночи носильщик Китар оправляется настолько, что может более или менее связно рассказать о случившемся. Другие не могли это сделать, так как не знали языка. С большим трудом, медленно, стараясь произносить на чужом языке малознакомые слова, развертывает он страшную картину трагедии, происшедшей на спуске штурмовой группы.
8 июля, рассказывает Китар, основная группа спускалась с Серебряной седловины очень медленно. Настроение у всех было подавленное. Не дойдя до лагеря 7, остановились на ночевку, так как некоторые альпинисты не смогли идти дальше.
Еды здесь не смогли приготовить. В этом лагере еще вечером умер носильщик Ньима Нурбу, а Меркль и Виланд поморозили конечности. На всех было только три спальных мешка. Вельценбах спал в снегу без мешка. Но буря в эту ночь была уже слабее. Наутро из этого временного лагеря все, за исключением трех носильщиков — Гей-Лея, Ангтсеринга и Дакши, отправились вниз. Оставшиеся чувствовали себя плохо и хотели переночевать здесь еще ночь. Когда спустились в лагерь 7, начальник экспедиции приказал носильщикам идти вперед, в лагерь 6, так как здесь негде было ночевать.
Что было дальше с альпинистами, Китар не знает.
При спуске, по словам Китара, было много снега. Носильщики глубоко увязали в нем и поэтому не смогли дойти до лагеря 6 и ночевали в пещере. На следующий день они прошли лагерь 6 и решили его не занимать, так как сюда должны были скоро прийти остальные участники восхождения. Поэтому направились в лагерь 5.
На спуске с Ракиот-пика эта группа носильщиков догнала трех носильщиков, которые отстали от передовой группы. Они были сильно утомлены и еле двигались. Двое из них умерли там, где привязаны веревки. Ветер был сильный, и оставшиеся с большим трудом добрались до лагеря 5. Здесь около палаток умер Пинцу Нурбу. Отсюда направились в лагерь 4 и встретили группу, вышедшую из этого лагеря. Если бы этой встречи не произошло, то, вероятно, остальные тоже бы погибли. На этом Китар закончил свой рассказ.
После этого печального повествования у альпинистов создалось впечатление, что все остальные погибли, и рассчитывать на то, что хотя бы один из них остался в живых было маловероятно. Но Китар срывающимся голосом, мешая редкие английские слова со словами своего родного языка, утверждал, что оставшиеся на гребне живы и ждут помощи. К ним нужно выходить немедленно. Их нужно спасти, их можно спасти, говорил слабеющий Китар.
На следующий день, 12 июля облака еще плотно закрывали гребень Нанга-Парбат. Ветер еще не ослабевал. Больных носильщиков с одним альпинистом отправили вниз. И уже в это время у спасшихся альпинистов сложилось мнение, что там, наверху, на длинном снежном гребне горного гиганта Нанга-Парбат в живых никого не осталось. Бехтольд писал в своем дневнике, что мысли об этом приходят и уходят, они доводят до отчаяния, но страшно давят, вызывая боль, доводящую до отупения.
Но это только мысли. Практически же ими не было сделано ни одного решительного шага для спасения попавших в катастрофическое положение своих партнеров по экспедиции.
Во время спуска к лагерю 4 погода была достаточно хорошая. Просматривая гребень Нанга-Парбат, альпинисты увидели, что из лагеря 7 по направлению к лагерю 6 двигаются три человека. Вот они остановились в седловинке гребня. Здесь один из них выходит вперед и машет руками. Слышатся крики о помощи.
Теперь, когда все ясно увидели, что на гребне находятся люди, нуждающиеся в немедленной помощи, необходимость во что бы то ни стало подняться туда и помочь терпящим бедствие ни у кого не вызывала сомнения. К тому же в этот день спасательная группа доходила не только до лагеря 5, а почти до самого северного ребра Ракиот-пика. Отсюда до лагеря 6 оставалось 2—3 часа пути в нормальных условиях, а в настоящих, усложнившихся, это может потребовать 5—6 часов.
В таких условиях нужно было бы выходить немедленно или же дать людям отдых до утра, а еще до рассвета выйти к лагерю 5 с тем, чтобы в этот же день быть на гребне.
Альпинисты пишут в своих дневниках, что ночь для них была полна горьких сомнений. Каких сомнений? Теперь уже нечего было сомневаться. На гребне есть живые люди, обмороженные, голодные. Их нужно спасать, используя все имеющиеся средства. Сомнений в возможности оказания помощи также не может быть — ведь сумели же дойти до ребра Ракиот-пика.
Врачебное звание Бернарда обязывало его немедленно принять все меры к спасению погибающих. В соответствии с врачебным кодексом считается, что если врач не оказал помощи, то он этим совершил преступление. Очевидно Бернарду не знаком был не только этот кодекс, но и простое чувство человечности.
13 июля Мюльриттер, Ашенбреннер, Шнейдер, Нурбу, Ангтейнинг и Лобзанг пытались пробиться через глубокий снег в лагерь 5 и через 6 часов сумели подняться до лагеря. Там, конечно, никого нет. Попытались они пройти к ребру Ракиот-пика. Усиливающийся ветер прогнал их вниз. Конечно, при достаточной настойчивости они смогли бы дойти в этот день до гребня Нанга-Парбат. Но они этого не сделали.
К вечеру возвратились они в лагерь 4. Они не остались в лагере 5, для того чтобы наутро дойти до гребня. Теперь у альпинистов сложилась полная уверенность, что наверху никого в живых не осталось. Это просто совершенно невозможно, — говорили они друг другу. Носильщики с недоумением смотрели на сильных альпинистов и недоумевали, почему же они не идут навстречу терпящим бедствие. Лобзанг предлагал остаться на ночь в лагере 5, чтобы утром снова попытаться выйти на гребень, но альпинисты, не ответив на его предложение, направились вниз.
Ветер выводит печальные рулады. В них слышались то плач, то вопли, то тяжелые и безнадежные вздохи, то какой-то лихой свист или тихий звон.
В светлых глазах молодого Нурбу блеснул гнев. Он сел на снег и обхватил руками голову. Он говорил как бы самому себе — ведь у Гей-Лея двое детей, а жены нет. Бедные дети, они погибнут с голода. Лобзанг дотронулся до его плеча, но тот не шелохнулся. Тогда он легко встряхнул его. Нурбу поднял голову. Он встал и, легко подтолкнутый Лобзангом, медленно начал спускаться вниз. Часто оглядываясь на гребень, где люди ждали помощи и спасения, он инстинктивно сжимал кулаки, и его губы тихо шептали далеко не лестные слова в адрес Ашенбреннера и Шнейдера. Ведь уже шесть дней прошло с того момента, когда двое первых вернулись в лагерь 4. Их назначал начальник экспедиции в качестве передовой группы для обеспечения спуска всем участникам штурма. А они бросили их на произвол судьбы, добрались в лагерь 4, где надежные палатки, теплые спальные мешки и повар Рамона, готовящий вкусные блюда. Доктор Бернард должен был заставить их выполнить задание начальника экспедиции и принять все другие меры к этому.
