В Стране странностей - Кублицкий Георгий Иванович (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗

Что сказать вам о моем друге Марке?

Он журналист и чаще всего пишет статьи о международной жизни.

Моего друга невозможно представить бегущим, суетящимся, размахивающим руками. Он даже несколько медлителен. У него беспричинно грустные глаза. Когда все вокруг заразительно хохочут, Марк позволяет себе лишь слегка улыбнуться.

— Детский сад, — скорбно произносит он, если кто-нибудь начинает излишне горячиться, нервничать, повышать голос.

Он умеет обстоятельно, подробно расспросить собеседника, пять раз вернуться к тому, что кажется не совсем ясным. Уж он-то никогда не перепутает в своих статьях имени человека, или названия улицы, или какой-нибудь даты.

Я называю его просто Марком потому, что мы дружим много лет. Другие зовут его Марком Ефимовичем, поскольку седые волосы свидетельствуют о почтенном возрасте моего друга.

Когда мы с Марком впервые попали в Норвегию несколько лет назад, я не мог нарадоваться, что у меня такой спутник. Он как-то удивительно подходил к этой стране, казался своим в толпе неторопливых, основательных норвежцев. Чаще всего я слышал от Марка:

— Подожди, это надо хорошенько выяснить. В спешке легко напутать.

И Марк с бесконечным терпением выспрашивал историю какого-нибудь памятника, исписывая несколько страниц блокнота своим превосходным почерком, за который его обожают все редакционные машинистки.

Как же мне не хватало моего Марка, когда я снова приезжал в Норвегию сначала с группой туристов, а потом в составе небольшой делегации, приглашенной нашими норвежскими друзьями, обществом «Норвегия — Советский Союз»!

Мой рассказ о Норвегии и норвежцах — это прежде всего описание нашей поездки с Марком. Конечно, я убрал все, что устарело, и добавил то, что увидел во время новых встреч со страной. Потом показал написанное Марку. Он прочитал и сказал, что хотел бы еще раз побывать в Норвегии:

— Чудесная страна! Кроме того, ты теперь многое дополнил. Надо бы посмотреть все это своими глазами. Только ты не обижайся!

Я и не думал обижаться на своего дотошного друга.

Марк так и не сумел выкроить время для повторной поездки, и мои новые впечатления остались целиком на моей ответственности…

А теперь — о том, как мы с Марком впервые оказались в Осло и что там увидели.

На улицах Осло

Несколько дней мы без устали ходим и ездим по улицам столицы, название которой сами норвежцы произносят не так, как мы: Ушлу, а не Осло. Нас постоянно поливают дожди и совсем редко балует солнышко. На третий или четвертый день Марк время от времени подталкивает меня локтем:

— Смотри, опять тот высокий в шляпе… Вчерашняя старушка с пуделем. Обрати внимание, как бодро шагает.

У Марка отличная зрительная память. Осло не особенно большой город. В нем, считая с пригородами, живет полмиллиона человек. Мой друг начинает узнавать прохожих, которые, видимо, выходят на прогулку в одни и те же часы.

После Москвы, даже после Стокгольма или Амстердама улицы Осло кажутся тихими и несколько пустынными.

На перекрестках посредине мостовой горят желтые фонари-мигалки. Они то вспыхивают, то гаснут, напоминая об огнях маяков и о море, которое плещется у ворот норвежской столицы. О том же напоминает влажный морской воздух.

Если дождь по какой-то причине не накрапывает с утра, то наверстывает свое к вечеру. Жители Осло привыкли к этому и не очень огорчаются. Как только разверзаются хляби небесные, прохожие облачаются в прозрачную накидку и натягивают такой же чехол на шляпу.

После этого горожанин неуязвим и не спешит под крышу. Люди чинно прогуливаются, останавливаясь у магазинных витрин. Не обращая внимания на хлещущие из водосточных труб потоки, они вдумчиво рассматривают выставленные за стеклом товары и готовы обсуждать со знакомыми любые злободневные вопросы прямо на тротуаре, как будто никакого дождя нет и в помине.

Осло — один из старейших городов Европы. Король Харальд Суровый заложил его в 1048 году. Но столица небогатой северной страны никогда не блистала роскошными дворцами или соборами. Лишь крепость Акерсхус, которая выдержала за семь с лишним веков существования немало осад, напоминает о древности города.

Пожалуй, из северных европейских столиц Осло больше всего сберег себя от лихорадочной спешки, от засилия американизированной рекламы, от торопливых перестроек и перепланировки.

Что за прелесть столичные бульвары! Как пахнут их столетние липы! И какая изумрудная трава на холме, где стоит похожий на дворянские дома старой Москвы королевский дворец, возле которого ходит стража в черных фетровых шляпах с султаном, смахивающим на конский хвост, и в куртках с пышными эполетами.

А от дворца через весь центр города идет к вокзалу главная улица, Карл-Юхангате. С холма видны ее основательные старинные здания: театр, университет, парламент, собор.

Марк не бывал в Швеции и, наслышавшись от меня о чудесах Скансена, потребовал, чтобы мы в один из первых дней отправились смотреть норвежский народный музей под открытым небом. Он занимает парк, где в кронах деревьев перекликались певчие дрозды. Сложенные из темных бревен, среди зелени поднимались деревянные церкви и избы. На кровлях береста была придавлена толстым слоем дерна с цветущими белоголовыми ромашками.

Нашлась тут и баня, которую, как в старой Руси, топили по-черному, без трубы — дым выходил через дверь и дыру в крыше. В баньке лежала груда камней. Их раскаляли докрасна на огне, потом плескали ковшом воду, чтобы хорошенько попариться.

— А веники? Употреблялись у вас веники? — допытывался Марк.

Экскурсовод подтвердил.

— А какие?

Экскурсовод виновато развел руками. Тогда Марк нарисовал в блокноте березовый веник и человечка, который хлестал себя им по спине.

— Да! Да! — радостно подтвердил норвежец.

Мы обошли весь музей, и я лишний раз убедился, что в прошлом норвежцы жили куда труднее шведов. Тут все было проще, беднее — и дома, и утварь.

Сначала новый чужой город отпечатывается в памяти несколькими броскими улицами, музейными богатствами, обликом толпы. Потом первые впечатления дополняются тем, что, может, и не сразу бросается в глаза, но зато лучше отражает будничную жизнь города.

Мы с Марком вскоре поняли, что речка Акерс-Эльв не просто разделяет Осло на Восточную и Западную части. Нет, она — граница!

По одну сторону, на пологих холмах, — парки, дворец, особняки посольств, банки, витрины с модными товарами, солидные дома солидных людей.

По другую сторону — фабрики, кварталы одинаковых стандартных домов, погромыхивание трамваев в тесных улицах.

В кварталах Эстканта, к востоку от Акерс-Эльв, обитают главным образом те, кто трудится; к западу, в Вестканте, — те, кто владеет фабриками и капиталами. На многих планах, изданных для иностранных туристов, изображен весь Весткант и лишь совсем небольшой кусочек города к востоку от Акерс-Эльв: ровно такой, чтобы заполнилось пространство, которое остается между извивающейся синей линией реки и рамкой плана.

Но именно в рабочих кварталах Осло производится немалая часть всех норвежских товаров. Норвежцы ведь не только отменные моряки. Они умелые машиностроители, сталевары, строители кораблей. Новые фабрики построены там, где несколько десятилетий назад крестьяне пригородов копались на своих огородах. Норвегия превратилась в развитую капиталистическую страну — и ее столица отражает это.

Осло фасадом обращен к синим морским просторам. Берега удобных бухт застроены здесь складами, элеваторами, заставлены кранами; шипение пара, постукивание лебедок, выбирающих якорные цепи, лязг вагонных буферов, окрики докеров не смолкают в большом столичном порту круглые сутки.

Возле порта, на площади, носящей имя Фритьофа Нансена, — городская ратуша.