Япония. В краю маяков и храмов - Шевцова Галина Викторовна (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗

Вспоминаю нашего кота Мискиса, которому однажды в кухне, пока он ел из миски, кто-то из домашних наступил на хвост. С тех пор Мискис ВСЕГДА подбирал хвост, когда ел. Со мной случается невыносимый приступ хохота. Когда я наконец хоть как-то успокаиваюсь, Сакураи грустно продолжает:

— Это еще что! Я однажды в университете провод отрезал ножницами. Был огонь, пожарные приехали…

— А зачем провод-то???

— Так я не понял, что это провод.

— Но отрезать-то зачем?

— Мне веревочка нужна была… Про это весь универ знает, все до сих пор ржут надо мной!

Я тоже ржу, я просто умираю — я так уже давно не хохотала, хотя вообще-то на отсутствие веселья в жизни не жалуюсь.

— Да, про провод все знают, — вздыхает Сакураи, а вот про галстук я раньше никому не рассказывал…

Смех смехом, но впервые за все это время я вдруг подумала, что Сакураи, пожалуй, чересчур экстравагантен даже для такой идиотки, как я. Впрочем, достаточно было вспомнить, как я однажды засунула кусок колбасы в зарядник от аккумуляторных батареек и включила его в розетку, а сами батарейки положила в холодильник… Или про то, как я пыталась слезть с башни в замке Каменец-Подольском… Этого вполне хватило, чтобы понять: еще неизвестно, кто тут больший придурок. И успокоиться.

Вторым номером нашей сегодняшней программы была объявлена поездка в затерянный где-то неподалеку храм Эйхейдзи. На подъезде к храму оказывается тесно — узкие гористые улочки забиты сувенирными лавками, там и велосипед приткнуть негде, не то что автобус. Из ближайшего магазинчика выбегает шустрая старушка и стучится в дверь к водителю: «Я вас проведу, — уверяет она, — я знаю, где тут есть место для стоянки!» Она ловко влезает на подножку и раздает ценные указания, в результате чего мы оказываемся в маленьком дворике сувенирного магазина. Старушенция радостно объявляет: «Вот, приехали, можете идти смотреть храм! А на обратном пути, пожалуйста, не откажитесь посетить мой сувенирный магазин — вот он как раз». Сакураи давится от смеха и просит студентов зайти в сувенирный на обратном пути — можно не покупать, достаточно зайти, покупать ведь не просили…

Эйхейдзи очень странный храм — все здания в нем соединены галерейками, а посетители должны снимать обувь и ходить по галерейкам в тапочках. На землю ступать нельзя. Вообще-то, такого типа храмы в Японии встречаются [72], но Эйхейдзи — это нечто особенное: галереи его огромны и карабкаются в гору, замыкая квадратами перспективы больших, стоящих друг за другом павильонов. И тут уже покраснели клены!!!

Сакураи садится по-турецки на пол галереи с видом на главное строение и собирает вокруг себя кучу студентов. Лекция для начинающих. Выездная. Как называются, например, вон те резные брусья, рыбьими костями торчащие из-под карнизов, и зачем они нужны: это «о-даруки», «хвостовые стропила», и необходимы они для создания дополнительной опоры в «кумимоно»… А что такое «кумимоно», я подробно не буду объяснять, потому что это займет полстраницы как минимум. Скажу только, что в общем и целом «кумимоно» — это кронштейновые капители столбов. В общем, лекция как раз для моего уровня местных знаний. (Представляю, как водили бы нас преподаватели на первом курсе в лавру и показывали: «Это апсида, а это…»)

В верхнем павильоне храма как раз происходит церемония. Важные молодые монахи разносят под музыку какие-то штуковины, вытягивая ношу на ладонях перед собой, потом витиевато поворачиваются и аккуратно приземляют свои сокровища в положенном месте. Красиво, особенно в полумраке и душистом дымке благовоний. Я даже засмотрелась. И была вознаграждена за любопытство: лопоухий бритоголовый и тонкошеий монашек лет восемнадцати от роду вдруг бросил штуковину на полпути и со слезами в голосе крикнул: «Нет, я больше не могу, НИЧЕГО У МЕНЯ НЕ ВЫХОДИТ!!» Наблюдающий за молодняком старый толстый монах приблизился и принялся его утешать: «Ну что ты выдумываешь, ну не так уж и плохо, надо потренироваться еще, носок тяни, пятку четко ставь, попробуем снова с этого места!» Они перематывают музыку назад и начинают заново. В том самом, ранее критическом, месте нервный монашек неуклюже пошатывается, но все же поворачивает, не выбиваясь из ритма, очевидно, хоть и не безукоризненно, но вполне сносно выполняя положенный уставом разворот. Толстый монах доволен: «Вот видишь, — торжествует он, — получилось же! Повторим еще раз сначала!» Н-да, и в храмовых церемониях, оказывается, главное — репетиции.

Вечером мы с Косидой отвозим Сакураи в один из многочисленных канадзавских храмов. Храм маленький и темный, ни огонька в окнах. «Я вернусь поздно, ужинайте и ложитесь спать без меня», — сообщает Сакураи и скрывается в темном дворе. Я надеюсь, в этом храме нет привидений!

— А чего он туда пошел?

— К настоятелю, тот хочет храм реставрировать, вот и позвал сэнсэя посоветоваться. Правда, он его в апреле звал, а сейчас уже ноябрь. Только теперь добрался. Куда уж откладывать!

— Это прикол.

— Еще какой! Что ты будешь есть?

— Да все равно мне.

— Тогда поехали угрей поедим, что ли…

— Ну, поехали.

В полутемном ресторанчике низенькие столики и пустота. Официантка приносит меню и спрашивает у Косиды, кивая в мою сторону: «А она палочками пользоваться умеет или надо начинать вилку искать???» «Да умеет она, умеет, — устало отвечает ей Косида, — лучше меня умеет!» И поворачивается ко мне:

— Ты как, вчера вечером жива осталась?

— Да ничего вроде, как видишь.

Косида смотрит на меня с сочувствием:

— Я не мог остаться, мне надо было уходить, так положено. Но я боялся, что они тебя там доведут до ручки… Или съедят.

— Не боись ты, меня не так-то просто съесть, я и сама больно кусаюсь! (Щелкаю зубами для пущей убедительности.)

Косида смеется и пинает меня под столом ногой. Несильно, просто так — на всякий случай.

— Слушай, так ведь Канадзава твой родной город! Ты раньше тут сам жил? — спрашиваю.

— Нет, с родителями. Дом у моря.

— Ты и сегодня у них ночевал?

— Ага, старшая сестра пришла с детьми, знала, что я приеду. Племянники радовались, у меня на шее висли.

— А у тебя их сколько?

— Двое — шесть и четыре. Старшая — девочка, а малой — пацан.

— У меня тоже дома двое племянниц осталось. Правда, постарше твоих будут. Аня и Яна. Обе хитрющие!

— Все они хитрющие!

— Слушай, а ты вот уехал из дому уже полгода как… И как оно, возвращаться назад? Я ведь пока что еще не возвращалась.

— Не знаю… Грустно. Дом сильно изменился после того, как меня там не стало.

— Как изменился?

— Не знаю. Вещей прибавилось. Как будто они для родителей… Вместо меня… Дверь в ванной нынче другая тоже.

— А тебе та была важна?

— Нет, ну ее, просто изменяется все понемногу. А я как сюда приезжаю, каждый раз думаю, неужели это я тут когда-то жил… Или, может, был кто-то другой, за которого я теперь это все помню?

Вот и Косида туда же! Может, и правда: «Возвращается всегда кто-то другой?» Хоро-о-ошенькая же меня тогда ждет перспективка!

Утром в гостиничном кафе вновь кофе и круассаны. Сакураи смешно морщит нос над чашкой: «Я вчера был вечером в храме. Священник хочет его чинить, но не знает, то ли заново перестраивать, то ли пытаться спасти то, что есть. Столько вопросов, а ответов я не знаю. Голова разболелась. Ломать жалко и сделать ничего нельзя… Опоры все жуками подточены». «Наверное, это был жук-шашель, — думаю я, — или, еще лучше — жук-усач». Вспоминаю нашего милейшего Шлакоблока, преподавателя материаловедения, который обожал нам рассказывать про страшных вредителей дерева — жука-шашеля и жука-Усача, «последний особо опасен для девочек» — и подленько хихикаю.

Одновременно размышляю, как бы так потоньше намекнуть Сакураи, что мне в Канадзаве понравилось и я бы совсем не против сюда еще заглянуть, и не раз. Пока я неторопливо обдумываю этот тактический момент, Сакураи хитро улыбается и выдает: «А знаешь, мы в этот раз здесь многого интересного не сможем посмотреть. Еще квартал боевых храмов [73]остался и храм ниндзя. Я занят очень в этот раз. Прости уж. Может, еще приедешь сюда с нами?»