Из Парижа в Бразилию по суше - Буссенар Луи Анри (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗

Вот тогда-то Жюльен и решил сделать выстрел, от которого зависело спасение охотника, ставшего дичью. Вскинув карабин, он выстрелил прямо в центр горы, поросшей серой свалявшейся шерстью…

Пуля застряла в толстом слое жира. Гризли испустил сдавленный рык, напомнивший грохот экипажа по вымощенной камнем мостовой.

Моментально перезарядив карабин, француз произнес доверительным тоном:

— Не правда ли, Перро, у него прекрасный баритон?

— И чудесная мордочка, как вы сейчас в том убедитесь, — ответил канадец, словно речь шла о кунице или песце.

Обеспокоенный неприятными ощущениями, вызванными внезапным вторжением в плоть кусочка свинца, и, осознав наконец, что эти двое решительно добиваются его внимания, зверь, снова зарычав, сердито развернулся, готовый хоть сейчас броситься на непрошенных пришельцев.

Медвежье рыло, почтительно названное Перро мордочкой, оказалось как раз напротив Жюльена. Бывалый путешественник, он многократно попадал в различные переделки, но еще никогда не доводилось ему видеть выражения столь тупой и неистовой ненависти.

Действительно, разъяренный лев ужасен, но его неподражаемо гордые черты всегда сохраняют благородство, приплюснутая, словно вдавленная внутрь морда тигра не теряет гармонии форм даже тогда, когда животное охвачено неукротимым бешенством, физиономия же медведя, злобная и карикатурная одновременно, вызывает и ужас и смех. Устрашающая, нелепая образина, словно кто-то в шутку соединил воедино голову лисицы с башкой кабана!..

Жюльену хватило одной секунды, чтобы на всю жизнь запечатлеть в памяти портрет гризли и в двух словах сформулировать свое впечатление:

— Звериный Квазимодо!

Перро, не читавший «Собора Парижской Богоматери», не понял его сравнения. Приставив к плечу нарезной карабин, он лишь выругался сквозь зубы:

— Ах ты, погань такая!.. Дорого же ты мне заплатишь за страхи Малыша Андре!

Раздался выстрел. Гризли поднялся на задние лапы, а передними начал тереть морду, пытаясь вырвать оттуда кусочек свинца.

— Ну что, съел?! — насмешливо произнес Перро. — Хватит с тебя и одной конфетки, старикан Эфе, и черт меня побери, если ты сумеешь переварить ее!

В самом деле, чудовище затопталось на месте и зашаталось, безуспешно пытаясь сохранить равновесие. Потом медведь опустил лапы и с хрипом грузно рухнул на снег. Жюльен, заядлый спортсмен и тонкий ценитель искусной стрельбы, от всей души зааплодировал удивительной меткости канадца, тем более что великолепный выстрел был произведен после утомительной пробежки в триста метров, и к тому же Перро был охвачен мучительной тревогой за брата, которому грозила смертельная опасность.

— Замечательно, дорогой товарищ!.. Браво!.. — воскликнул француз, повернувшись к охотнику, флегматично перезаряжавшему свое оружие.

— Вы знаете, куда попала моя пуля? — с гордостью спросил в ответ канадец, раскрывая объятия бежавшему им навстречу Малышу Андре.

— Понятно, в цель! — уверенно произнес Жюльен.

— Вы найдете ее в левом глазу, месье, — уточнил охотник. — Слышите, именно в глазу, откуда она проникла прямо в мозг! Это — самое лучшее место, чтобы убить гризли наповал!

Малыш Андре подбежал к брату.

— Вот и ты, братишка! — начал Перро. — Не объяснишь ли мне, как эта грязная скотина застала тебя вдруг врасплох?

— Брат… Не ругай меня! — воскликнул все еще бледный молодой человек. — Все обошлось благодаря тебе.

— Черт возьми, я и сам это знаю… Именно поэтому, паршивец, я и сердит на тебя! Я не смогу больше доверять тебе! Не смогу спокойно отпускать тебя на охоту! И мне, Жозефу Перро, кто никогда и ничего не боялся, придется теперь всю оставшуюся жизнь дрожать за твою шкуру! Каково, а! Не за горами твое тридцатилетие, получил же ты от меня карабин, когда тебе еще не было и двенадцати. Я хотел сделать из тебя неплохого стрелка… И, казалось, мне это удалось… Впрочем, если говорить по справедливости, то и в самом деле удалось — нам обоим!.. Итак, спрашиваю тебя, как случилось, что ты повел себя как заправский мозгляк… да еще в присутствии настоящего француза! Француза из старой доброй Франции!.. Так что же случилось?.. Объясни мне… Говори же хоть что-нибудь, все равно что!.. Мы простим тебя, правда, месье?

— Еще бы! — ответил Жюльен, забавляясь сим пространным монологом.

— Видишь ли, братец, в этом виноват мой карабин.

— Ты что, забыл, что стрелок всегда валит свой промах на ружье? Промазать — это то же, что растратить доверенное тебе имущество. Так вот, мы слышали два выстрела, а на земле лежит всего лишь один лось. Значит, растратчика зовут Андре Перро… Впрочем, расскажешь потом все по порядку. А пока я извещу остальных, что оснований для волнений больше нет и они спокойно могут направляться к нам вместе с упряжками.

Перро повернулся в ту сторону, где остались Эсташ с Алексеем Богдановым, и трижды резко тявкнул, подражая койоту [223]. Это был давний условный сигнал охотников.

Через десять минут все пятеро собрались возле туши гризли, сюда же подтащили и лося. Быстро разбили импровизированный лагерь. Канадцы, имевшие богатый опыт обустройства временных стоянок, мгновенно расчистили снег, и вскоре в центре образовавшейся площадки весело запылал большой костер из сухих еловых ветвей. Огненные языки с треском взвились ввысь, запахло смолой и хвоей.

Напуганные соседством с убитым медведем, собаки, поджав хвосты и ощетинив шерсть, сбились в кучу в двадцати шагах от костра в ожидании, когда их постоянный кормилец Перро начнет резать мясо.

Охотник приступил к разделке лосиной туши с той особенной ловкостью, которая присуща только американским трапперам.

— Морду и филей я отложу для нас, остальное уступим собакам, согласны?.. А ты, Малыш Андре, отправишься в наказание снимать с гризли меховой халат. Когда закончишь, то для лучшей сохранности натрешь шкуру мозгами сохатого… Надеюсь, месье де Клене будет столь любезен, что не откажется принять ее в подарок…

— Ты говоришь, «в наказание», — отозвался Малыш Андре. — Но в наказание за что?.. Я вовсе не возражаю против того, чтобы избавить старика Эфе от его зимнего одеяния, но я не заслужил, чтобы ты поручал мне эту работу в наказание за неведомый проступок. Я же сказал тебе, что если и сделал два выстрела, то виноват в том лишь мой карабин.

— Ладно, братец! Давай-ка объясни нам, пока будет готовиться рагу, что же с тобой приключилось.

— Нет ничего проще. Я убил лося и только собрался выпустить из него кровь…

— Не перезарядив ружье, безмозглая твоя голова?! Словно я никогда не учил тебя, что это следует делать в первую очередь.

— Согласен. Это моя оплошность.

— Ладно уж, по крайней мере, ты не промазал.

— Итак, только я собрался перерезать горло убитому лосю, как вдруг услышал сзади шаги, а затем такое сопение, какое никогда бы не смог извлечь из глубин своего носа ни один человек, страдающий насморком. Оборачиваюсь, и кого же я вижу в двадцати шагах от себя? Гризли! Учуяв поживу, он вертел своим свиным рылом, наслаждаясь запахом свежего мяса. Нельзя было терять ни секунды. Я бросился перезаряжать свой старый карабин, до сих пор служивший мне верно и безотказно.

— Самое время!

— Нажимаю большим пальцем на скобу затвора и жду, что сейчас выскочит пустой патрон. Но не тут-то было! Чувствую, как в механизме что-то заело. Время торопит, я жму сильнее, рискуя все сломать. Наконец медная гильза вылетает. Едва я вставил в ствол новый заряд, как гризли бросается на меня с быстротой молнии, и я уже не успеваю ни вскинуть ружье, ни прицелиться. Собрав все силы, чтобы выдержать его наскок, забыл, что проклятый карабин не только заряжен, но еще и со взведенным курком. И когда сверху на меня обрушиваются пятьсот или шестьсот килограммов звериной туши, мой палец машинально давит на собачку [224]. Раздается выстрел, пуля летит наугад, и тут же морда хищника окрашивается в красный цвет. Медведь отступает. Я вскакиваю и одним прыжком оказываюсь возле могучей сосны. Гризли, оправившись от испуга, снова переходит в наступление. Я бегу вокруг дерева, он — за мной.