Открытие великой реки Амазонок - Малкес Б. Н. (серии книг читать бесплатно txt) 📗
Испанцы все больше дивились ширине, стремительности реки, по которой плыли, «тяжелым волнам, которые вздымались выше, чем на море». Часто в селениях им попадались на глаза чудесные изделия индейцев — судя по описаниям Карвахаля, это были предметы подлинного искусства. Впрочем, в селения они заглядывали теперь лишь изредка: боялись отравленных стрел; спали чаще всего прямо в бригантинах.
21 июня провели в селении Улицы (все постройки его вытянулись в две линии, наподобие улицы), находилось оно где-то на полпути между Мадейрой и Тапажосом. 24-го, в праздник святого Иоанна, за выступом берега открылась путешественникам людная местность («Провинция святого Иоанна»). Продовольствие вышло, и волей-неволей пришлось править туда. Индейцы выказали поразительную храбрость. «Нам казалось, — повествует Карвахаль, — что шел дождь из стрел… бригантины наши походили на дикобразов». В этом бою Карвахаль был ранен дважды: одна стрела угодила ему в бок, другая — в глаз.
Здесь, невдалеке от впадения в Амазонку реки Тромбетас, якобы и произошла та единственная встреча путешественников с амазонками, которая породила одну из самых знаменитых и живучих легенд конкисты и дала некоторым историкам повод чуть ли не сравнивать Орельяну и Карвахаля с лжепутешественником Джоном Мандевилем, автором несусветных небылиц о странах, где он никогда не был. Вопросу о достоверности «Повествования» Карвахаля и, в частности, легенде об амазонках в настоящем издании посвящается специальная статья (см. стр. 116).
Бригантины плутали по бесчисленным протокам (фурос или праранамиринс), которыми так славится Амазонка. 26 июня испанцы увидели слева «большие поселения на весьма высоком и безлесном месте, удобно расположенном и таком привлекательном, что на всей реке… не сыскать лучшего». От пленного индейца они узнали, что то были владения властителя Карипуны, «который обладает и владеет серебром без счету». Здесь отравленной стрелой был ранен и умер один из солдат. Орельяна из предосторожности приказал надстроить на обеих бригантинах борта.
Но вот (по-видимому, где-то невдалеке от устья Тапажоса) с судов заметили, что уровень в реке периодически повышается и падает. Путешественники правильно решили, что причиной этому — морской прилив, они воспряли духом, полагая, что вот-вот покажется море. Однако радость оказалась преждевременной: в Амазонке, не похожей на другие реки, океанский прилив ощущается почти в тысяче километрах от устья.
Подплывая к правому притоку Амазонки Шингу, в пределах «благодатных земель сеньора по имени Ичипайо», бригантины подверглись нападению индейских пирог и благоразумно отошли к противоположному берегу. Здесь индейцы селились на возвышенных местах, вдалеке от реки, потому что прибрежная низменность затоплялась не только в половодье, но и в часы прилива. Тут путешественники потеряли из виду берега и уже до самого океана плыли межостровными протоками.
Однажды в середине июля в отлив обе бригантины оказались посреди суши. В этот критический момент конкистадоров атаковали местные жители. «Здесь хлебнули мы столько горя, — вспоминает Карвахаль, — сколько ни разу дотоле на протяжении всего нашего плавания по реке нам не доводилось изведывать».
На следующий день, уже в другом месте, стали подготавливать суда к плаванию по океану. Люди доедали «считанные зерна». Простояли там восемнадцать дней и успели изготовить гвозди и отремонтировать малое судно. 6 августа снова остановились надолго — на четырнадцать дней: продолжили ремонт. Просмолили борта, установили мачты, сплели из трав веревки, из старых перуанских плащей смастерили паруса. И уже под парусами пошли дальше.
В одном из селений, задобрив подарками его обитателей (были они будто бы «людоедами-карибами»), добыли еды на дорогу и вместительные глиняные кувшины для пресной воды. Судя по некоторым признакам, местные жители уже имели дело с европейцами, ибо путешественники увидели у них, к своему удивлению, «сапожное шило с острием и с рукояткой и ушком».
Выйти в море оказалось непросто. Мощная приливная волна и встречный ветер относили суда назад; якорей не было, а заменявшие их камни волочились по дну. Стараясь придерживаться левого берега, бригантины 26 августа перед рассветом вышли между двух островов (один из них был остров Марожо) в Атлантический океан и взяли курс на север, намереваясь добраться до одного из испанских поселений на островах или побережье в Карибском море.
Среди новоявленных мореплавателей не было моряков-профессионалов, не было на судах ни карт, ни компасов, ни других навигационных приборов. Однако погода благоприятствовала плаванию. Море было на диво спокойное, за все время не выпало ни единого дождя, и привыкшие к амазонским ливням путешественники приняли это за «особую милость божию». Днем шли в виду берегов (были они разорваны множеством речных устьев), а когда смеркалось, держались от них подальше, чтобы ненароком не разбиться о скалы.
В ночь с 29 на 30 августа, по-видимому где-то юго-восточнее острова Тринидад, бригантины в темноте потеряли друг друга. «Виктория» — большая из них, на которой шел Орельяна, была втянута одним из течений сквозь коварную Пасть Дракона (пролив Бокас-дель-Драгон) в бурлящий котел залива Пария. Только через семь суток («… во всю ту пору наши товарищи, — пишет Карвахаль, — не выпускали из рук весел») судно выбралось из «сего адова закоулка» и поплыло на запад вдоль северного побережья материка. Через два дня — 11 сентября 1542 года — Орельяна пристал к расположенному на острове Кубагуа (юго-западнее острова Маргарита) испанскому поселению Новый Кадис. В Новом Кадисе он застал малую бригантину «Сан-Педро», прибывшую туда двумя днями раньше, то есть 9 сентября. Так закончилось это необыкновенное путешествие, одно из наиболее выдающихся в истории Великих географических открытий.
Возвращение на Амазонку
В сентябре 1542 года Орельяна, Карвахаль, Сеговия и другие участники похода перебрались на остров Маргарита, где находились еще и в октябре (то ли за отсутствием судна, то ли из-за того, что некоторых из них подвергли допросу). В октябре Орельяна, Сеговия и еще кто-то на попутном судне отправляются в город Тринидад, лежащий на южном побережье острова Фернандина (Куба), и нанимают там корабль, чтобы плыть в Испанию. Карвахаль же и другие остаются на Маргарите (впоследствии Карвахаль тоже попадает на Тринидад). 22 ноября (в одном месте Овьедо называет это число, в другом — 20 декабря) Орельяна со спутниками прибывает в Санто-Доминго (Санто-Доминго (ныне столица Доминиканской республики) был заложен Колумбом в 1496 г. на берегу острова Эспаньола (Гаити). До открытия Мексики был центром управления Индиями и в дальнейшем сохранил значение важного торгового порта), откуда он отправляется в Европу.
В дальнейшем все свои помыслы и мечты Орельяна связал с Амазонкой. Прибыв в Испанию, он деятельно взялся за подготовку новой экспедиции. Орельяна выхлопотал себе королевскую капитуляцию — патент на право завоевания и колонизации открытой им страны — и был произведен в ее будущие правители. Однако в коронных канцеляриях в борьбе с чиновниками-казнокрадами Орельяна столкнулся с трудностям куда более серьезными, чем на Амазонке (об этом периоде его деятельности дают представление два последних документа настоящей публикации и комментарии к этим документам). Снаряжение экспедиции продвигалось медленно. Не хватало людей, воинского вооружения, провизии. Экспедиции грозил крах еще до выхода в море. И Орельяна пошел на риск: 11 мая 1545 года тайком, вопреки запрету королевских чиновников, его флотилия, состоявшая из четырех ветхих судов, покинула Санлукар-де-Баррамеду (Санлукар-де-Баррамеда — морской порт в устье Гвадалквивира) и взяла курс на Канарские острова… По словам Пабло де Торреса, коронного наблюдателя, которого Орельяна оставил на берегу, флотилия была «в таком запустении, точно ее французы или турки разграбили».
Орельяна рассчитывал восполнить все недостачи на острове Тенерифе, где некий португалец обещал ему финансовую поддержку. Расчет оказался, однако, неверным, и, простояв три месяца у этого острова, корабли направились к островам Зеленого Мыса, где простояли еще два месяца. Меж тем положение становилось все более тяжким. Люди голодали, больше половины из них были больны, девяносто восемь человек к тому времени умерло, а пятьдесят (среди них три капитана из четырех) отказались идти дальше и сошли на берег. Один из кораблей Орельяна решил оставить, чтобы его снаряжением и экипажем пополнить три остальных. Только к середине ноября флотилия покинула острова Зеленого Мыса.
