Страна Семи Трав - Платов Леонид Дмитриевич (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Савчук с досадой оттолкнул ногой вывалившуюся из костра головешку.
— Как повезло человеку! Просто на редкость повезло!.. Быть участником поколки, видеть это редчайшее в мире зрелище!..
В голосе его прозвучала такая откровенная зависть, что мы с Лизой, как ни тревожно было у нас на душе, не смогли удержаться от смеха. Бульчу, не все понимавший в разговоре, на всякий случай снисходительно улыбнулся.
— Да, да, редчайшее! — громко повторил этнограф. — Почти то же самое, что увидеть живого мамонта! Вы слышали о маятах?
— Нет.
— Еще в тундре, расспрашивая стариков, я обнаружил пять вариантов сказания о приходе нганасанов с северо-востока. Предков своих рассказчики называли маятами.
— Считаете, что маяты и «дети солнца» — одно и то же?
— Пока лишь гипотеза! Рабочая гипотеза, — поспешил оговориться этнограф. — Я ведь не специализировался на изучении нганасанов. Их изучали Долгих и Попов. Но кое-какие факты бросаются в глаза… Начнем хотя бы с одежды… (Он повернулся к Бульчу.) Как, по-твоему, одевались маяты?
Наш проводник, внимательно слушавший Савчука и изредка кивавший в знак согласия, встрепенулся:
— В короткие парки.
— Слышали?.. А как ловили рыбу?
— Перегораживая реку, вычерпывали добычу на берег.
— Поразительно! — сказал я.
Савчук продолжал:
— Как охотились на оленя?
— Устраивали поколки на реках.
— Какие жилища строили?
— Полуподземные землянки.
— Петр Арианович пишет о пещерах, — робко вставила Лиза.
Савчук сделал отстраняющий жест.
— Могут быть небольшие отклонения. А потом: полуподземные землянки, пещеры — разница невелика.
— Но разве это имеет значение?
— О! Громадное значение! Как вы не понимаете? Мы (он поправился: «Ветлугин, потом мы») нашли на Таймыре поселение самых древних жителей Сибири, народ еще более древний, чем юкагиры!..
Савчук зажмурился и покрутил головой, словно бы ослепленный таким открытием.
Мы молчали, слушая рев воды у порогов.
Бульчу, который с некоторого времени начал проявлять признаки беспокойства, встал и, взяв ружье, отошел к лодке.
— Находка оазиса, — продолжал я, рассеянно посмотрев ему вслед, — имеет для науки, по-моему, еще большее значение, чем ваши маяты. Ведь это…
Но взволнованный голос Бульчу прервал меня.
Стоя у лодки, охотник звал нас. Что-то случилось с нашей лодкой!
Со всех ног мы кинулись к нему.
Лодка стояла, немного накренившись, развернувшись бортом к волне. Еще немного, и ее бы унесло течением. Но ведь я прекрасно помнил, что перед чтением письма сам вытащил ее до половины на берег. Не целиком, нет! Очень спешил, хотел поскорее приступить к чтению. Сейчас лодка сползла в воду не менее чем на две трети своего корпуса.
Никаких следов не было подле нее. Правда, грунт был каменистый, очень твердый.
Я бросился к аккумуляторам. Они были сухими. Не пострадала и рация, завернутая в клеенку.
Мы с Савчуком вынесли их на берег и бережно установили подле костра.
Тем временем Бульчу и Лиза, подтянув лодку, осматривали ее. Оказалось, что в носовой части днища есть несколько пробоин. Их сделали каким-то острым оружием, — быть может, кинжалом или копьем.
Мы поднялись с колен и, стоя у перевернутой лодки, из которой выливалась вода, молча переглянулись. Все было ясно без слов.
Но как удалось вражеским лазутчикам, этим людям-невидимкам (выражение Петра Ариановича), остаться незамеченными? Ведь лодка находилась чуть пониже порогов, в каких-нибудь двадцати-тридцати шагах от лагеря. Она все время была на виду — нам и в голову не могло прийти, что надо выставить подле нее часового.
Единственным оправданием, пожалуй, служило то, что мы были целиком захвачены чтением письма — мысленно перенеслись в верховья реки, в оазис.
Вероятно, «дети солнца» подобрались к лодке зарослями тальника. Бульчу считал, что сначала они хотели просто стащить лодку с берега, то есть собирались повторить то, что уже сделали с первой лодкой несколько дней назад. Однако потом у них возник более коварный план: продырявить лодку, чтобы она затонула посреди реки, когда мы возобновим путешествие. Но мы задержались у костра, обсуждая письмо.
Бульчу был пристыжен. Присев на корточки возле перевернутой лодки, он без устали ругал себя и даже — в наказание за глупость — бил по щекам. Нашего проводника очень беспокоило, что по возвращении русские расскажут его многочисленным зятьям, как опростоволосился первый охотник на Таймыре.
— И мы остались в дураках, Бульчу, — сказал я, чтобы его утешить.
— Вам ничего, вам можно, — ответил он со свойственной ему простодушной откровенностью. — Ведь вы городские люди. А городские люди в тундре всегда дураки…
Лиза не удержалась от нервного смешка.
Не верилось, что лазутчики загадочного горного парода только что находились совсем рядом.
Однако что помешало «детям солнца» напасть на нас, забросать нас копьями, обрушить на наш лагерь ливень стрел?.. Рука была занесена, поднята для удара. Почему же она не опустилась?
По-видимому, таков был приказ. Лазутчики «детей солнца» должны были задержать нас, заставить вернуться. Но приказа убить не было.
Это было все-таки утешительно. В нашем положении приходилось довольствоваться даже таким скромным утешением…
С поспешностью мы принялись исправлять урон, причиненный нам «детьми солнца».
Мой опыт моряка пригодился. Дыры в днище заклинили, законопатили, забили мхом, потом опустили лодку в воду, чтобы она как следует намокла. Теперь уже не отходили от нее ни на шаг.
Все это задержало нас у порогов на полтора дня.
От немолчного шума воды, клокотавшей между камнями, разболелась голова. Река Тайн с ревом, визгом неслась мимо. Лишь прорвавшись через пороги, она умолкала и успокоенно разливалась широким плесом.
Я внимательно осмотрел в бинокль ее берега. И признака человека не было там.
Бульчу, стоявший со мной рядом, протянул руку за биноклем. Я передал охотнику бинокль и показал, как с ним обращаться. Но и Бульчу не увидел ничего. Если «дети солнца» лежали где-нибудь между скалами, то сумели совершенно слиться с ними. Загадочные тени, следовавшие за нами, вышли на мгновение из мрака и снова отступили туда, растворились в нем…
— Не боишься «детей солнца»? — поинтересовался я.
— А зачем их бояться? — с неудовольствием ответил охотник. — Не духи они — люди! Одну лодку угнали, вторую ножами поковыряли. Два раза обманули меня. Третий раз не обманут, нет!
И он сердито стал укладывать вещи в лодку.
Бульчу был очень зол на «детей солнца»; они задели самолюбие нашего проводника, самую чувствительную его струнку.
Я сообщил в Москву и в Новотундринск о неожиданной помехе. «Продолжаем продвигаться, исправив повреждения, — так заканчивалась радиограмма. — Усилим бдительность. На привалах будем оставлять часовых».
Перебросился по радио несколькими словами и с Андреем. Мой друг с понятным волнением следил за нашей экспедицией. Поэтому, как ни экономили мы аккумуляторы, но Савчук все же милостиво разрешил мне извещать мыс Челюскин о каждом новом найденном нами письме Петра Ариановича.
Диверсия заградительного отряда, высланного из Страны Семи Трав, очень обеспокоила Андрея.
«В случае чего — радируй! — наказывал он мне. — Укажи ваше место, характерные ориентиры. Вышлю самолет. Если туман, жгите костры».
Но о посадке самолета в ущелье, конечно, не могло быть и речи. Река была чересчур извилистой и узкой, а склоны — крутыми, иногда даже обрывистыми.
На худой конец, можно было рассчитывать лишь на «шумовой эффект», то есть попугать гулом мотора лазутчиков, когда те начнут слишком уж наседать.
Впрочем, Савчук не собирался прибегать к помощи самолета.
— Попугать! Вот именно попугать! — сердито передразнил меня этнограф. — А они-то ведь и без того до смерти напуганы, эти загадочные «дети солнца». Еще примут ваш самолет за Птицу Маук. Переполошатся, подхватят свои пожитки и откочуют куда-нибудь еще дальше в горы. Ищи их потом!..
