Африка грёз и действительности (Том 1) - Ганзелка Иржи (полные книги .txt) 📗

Царский некрополь с диадемой из зелени

Бессмертные памятники Аменхотепа III и Рамсеса II, насчитывающие свыше трех с половиной тысяч лет, а в 50 метрах от них — асфальтированное шоссе, по которому мчатся современные автомобили. Ни в каком другом месте Египта, за исключением, может быть, пирамид в Гизе, любопытные иностранцы не добились такого назойливого сближения с тысячелетним величием древнеегипетских памятников, как в Луксоре. Огромный внутренний двор с двойным рядом колонн в форме связок стволов папируса и с расчлененными капителями оставляет неизгладимое впечатление изящества, несмотря на то, что массивные архитравы возвышаются в 20 метрах над вашей головой.

В некоторых местах песок под фундаментами, на которых покоятся тысячи тонн камня, осел, и выпавшие каменные глыбы над капителями колонн-папирусов вызывают впечатление неустойчивости. Потребовалось, однако, три с половиной тысячи лет, чтобы математическая точность древнеегипетских архитекторов отступила перед более сильной природой. Возможно, что эти доказательства их изобретательности и искусности сохранились бы в неизменном виде, если бы их разрушение не было ускорено сильным землетрясением, которое произошло в Верхнем Египте в 27 году до нашей эры. Ведь современные археологи, вооруженные точнейшими измерительными приборами, исследовав окружность колонн, символизирующих связки папирусов, нашли отклонение всего лишь на несколько миллиметров от правильного круга. А ведь эти колонны имеют в окружности более восьми метров.

Однако Луксор — это не только тысячи тонн камня, преобразованного в колонны, архитравы, колоннады, гипостили [53] и поваленные колоссы, изображающие фараонов. Чудесны окрестности Луксора. Сочная зелень на обоих берегах широкой Нильской долины, как живая диадема, обрамляет угасшую славу древних Фив и огромного некрополя фараонов. Кроны пальм, среди которых только что открывался вид с луксорской набережной на коричневые, оттенка сиены, горы Гебель-эль-Курна, постепенно уходят во тьму, а на правом берегу появляются одинокие огоньки. Луксорские отели еще пустуют. Только в половине декабря их залы откроются для иностранных туристов, которые охотно заплатят за номер тысячу крон в день, чтобы осмотреть с проводником Луксор и близлежащий Карнак.

Посреди Нила светятся три плавучих буя, предупреждая египетские суда, направляющиеся из Судана к дельте, о затопленном острове. Через 20 дней после того, как справа от них исчезнут силуэты Луксора, суда будут плыть вдоль освещенной каирской набережной и остановятся у вращающихся арок моста Аббаса II, который откроет им путь дальше, к Средиземноморью. Так же медленно здесь когда-то проплывали суда, нагруженные громадными колоссами из каменоломен Асуана. Только тогда на их пути не было еще ни плотин, ни мостов.

В самом большом храмовом зале мира

В «Илиаде» Гомер назвал славный город Фивы — древнеегипетский Весет — «городом ста врат». Но это название не было абсолютно точным. Как и другие египетские города, Фивы не были укреплены и обнесены стенами. Прежде всего фараоны считали это излишним, так как ни один из ближайших соседей не мог угрожать их столице. Но главным препятствием к сооружению городских стен был непрерывный рост города, ибо каждый фараон пристраивал все новые и новые храмы. Давая название городу, Гомер, по-видимому, имел в виду входы в эти храмы, а не входы в ограду укреплений.

Именно мир, долгие столетия не нарушавшийся иностранными вторжениями, позволил расширить столицу Нового египетского царства до таких размеров, что у нее нет соперников и сейчас, по истечении более трех тысячелетий. В древние времена Фивы превосходил размерами лишь «лабиринт» Аменемхета III, фараона двенадцатой династии, которой построил гигантский храм недалеко от современного Файюма в Нижнем Египте. Но от этого строения не осталось и следа, так как при римском владычестве оно превратилось в каменоломню, ибо в этом краю ощущался постоянный недостаток в прочном строительном материале. Между тем фиванские властители, которые почти за две тысячи лет до наших дней строили Карнак, располагали неисчерпаемыми запасами известняка, песчаника, а главное, гранита в расположенных поблизости каменоломнях Гебель-Силсила и в Асуане.

В глубокой древности Фивы не были столицей Верхнего Египта, как и Мемфис не был столицей Нижнего Египта. Вплоть до двенадцатой династии славу Фив затмевал близлежащий Эрмонт, город бога войны Монца. Сейчас от этой первой столицы не осталось почти никаких следов. То, чего не смогли уничтожить долгие столетия, исчезло под штукатуркой сахарного завода в Арманте, построенного на обломках и из обломков древнеегипетского Эрмонта.

Все исторические даты и тысячи книг на самых различных языках мира, которые когда-либо были посвящены описанию Карнака, отступают на задний план, как только вступаешь на его землю. Фантастические размеры и массивность подавляют и ошеломляют вас. Временами, когда немного приходишь в себя от первого потрясающего впечатления, возникает вопрос, как мог человек создать такие изумительные творения. Вы проходите по самому большому храмовому залу в мире. Мягкий песок скрипит под ногами, и звук шагов замирает где-то в последних рядах Большого гипостиля…

Главные ворота при входе в храм Аммона имеют такие размеры, которыми не может похвалиться ни один храм мира: 113 метров в ширину и 43 метра в высоту. Вся площадь Собора Парижской богоматери лишь на одну пятую больше, чем один храмовый зал в Карнаке. Лес колонн без крыши вызывает головокружение. Проводники и рабочие, которые реставрируют остатки строений, едва достают головами до второго слоя каменных блоков, уходящих к небу. Вот уже четвертое тысячелетие, как путешественников приводят здесь в растерянность 134 колонны. Высота колонн по обеим сторонам центральной колоннады составляет лишь 13 метров, тогда как 12 их гигантских соседей в центре оси храмового нефа поднимаются на 23,5 метра, а их диаметр достигает четырех метров. Блоки каменных архитравов, соединяющих вершины колонн, весят от 60 до 70 тонн.

Как и тысячи путешественников до нас, мы поднялись по узкому туннелю лестницы в трехметровой южной стене храма на ее верхний край. Образуя правильные углы, убегали одна за другой колонны Большого гипостиля, закрытые с обеих сторон гигантскими крыльями пилонов Рамсеса II. Высоко над стенами храма сияли в ярких лучах полуденного солнца обелиски царицы Хатшепсут и Тутмоса I. Каменное море развалин переливалось через узкую протоку пилонов на юго-восточной стороне к центру храма Аммона Ра, бога солнца, и отражалось в мертвой поверхности священного озера около храма фараона Тахарка. На южной стороне вздымались к небу валы пилонов, один мощнее и величественнее другого. Между этими пилонами тысячелетия тому назад проходили торжественные процессии во главе с фараоном, чтобы принять участие в праздничных жертвоприношениях в близлежащем луксорском храме.

Мертвая, тяжелая тишина висит сейчас над покосившимися пилонами, изуродованными статуями и поваленными колоннами. Перед первыми южными пилонами стоят гранитные статуи сверхчеловеческих размеров. У них нет имени, может быть они изображали какого-нибудь фараона восемнадцатой династии, может быть даже самого деспотичного Рамсеса II, который прогуливался среди этих колонн в течение 67 лет своего царствования.

Только расшифрованные иероглифы помогли раскрыть истинное лицо этого коронованного обманщика, которому в течение 30 столетий удавалось дурачить весь мир. Вымыслы, порожденные ложью придворных льстецов, хвастовством, необузданным честолюбием и чванством, выдавал он потомкам за подлинные факты и приказывал соскабливать имена фараонов на более старых строениях, чтобы вписать туда свое собственное имя и делать надписи, свидетельствовавшие о его героизме. В древних описаниях героических подвигов нет, вероятно, такого бесстыдного хвастовства, которое могло бы сравниться со «сверхчеловеческими» подвигами Рамсеса II. Описывая одну из битв Рамсеса II, его придворный поэт утверждает, что фараон в этом бою был отрезан от главного отряда своих воинов и окружен двумя с половиной тысячами военных колесниц и несметным количеством врагов. Совершенно один, благодаря силе своих рук, фараон побил множество врагов, а остальных обратил в бегство.