Вперед, к Магадану! (СИ) - Кротов Антон Викторович (чтение книг .txt) 📗
— Сколько будет стоить?
— Пошли, пошли, договоримся, — проводник буквально схапал цивильного пассажира и увёл в купейный вагон. Поезд тронулся, и персики рекламировать перестали.
Недоумевая, как в Кемеровской области растут «пэрсики», я уснул. Перед Болотным проводник разбудил нас.
— Вставайте, путешественники!
Мы наскоро собрались. Было утро. Поезд подъехал к станции Болотная.
И тут перед нами раскрылась тайна явлений.
МАЛЕНЬКИЙ СЕКРЕТ ПОЕЗДА КРАСНОЯРСК — АЛМА-АТА
В поезде каждый проводник сам себе хозяин. Он заботится только о своей прибыли, он — вроде коммивояжера. Из Алма-Аты в Красноярск поезд идёт, битком набитый фруктами. Это из-под фруктов были картонные ящики, в изобилии стоящие, уже пустыми, на третьих полках всех вагонов. Но часть фруктов не успевают или не могут продать. И, проезжая по России обратно в Казахстан, проводники меняют персики, груши и иные южные фрукты на картошку, огурцы и иные северные овощи. Есть свой «обменный курс» — так, 10 кг персиков меняют на 1 кг картошки, чуть дешевле идут груши, и т. д. Местные торговки знают время прохождения «торгового» поезда и собираются на перроне. За две-три минуты происходит множество сделок, и все довольны.
Так активно занимаясь торговлей, казахи не обращают внимания на пассажиров. Точнее, пассажир полезен только как источник денег. Если он — цивил, то его можно перевести в купейный вагон и под этим соусом растрясти на деньги. Если пассажир — бич, путешественник или солдат, то растрясти его на деньги нельзя и проводник просто утрачивает к нему интерес.
Никаким проверкам, видимо, поезд не подвергается.
Я отнюдь не хочу обидеть жителей свободного Казахстана таким описанием поезда. Напротив! России стоит равняться на Казахстан!
…В Болотном проводники получили в обмен на «пэрсики» целую кучу картошки. Мы вышли — до Новосибирска осталось всего 130 км, и решили в третий раз в этот же поезд не проситься. Поехали на электричке (она отправлялась через 5 минут после поезда).
НОВОСИБИРСК
У нас оставалось ещё штук двадцать книг «Практики путешествий», которые с нами, потихоньку промокая, сминаясь и сгнивая, ехали 12 000 км от самого Иркутска (через Читу, Якутск и Магадан). Самое время было их продать. За последний месяц мы впервые пользовались обыкновенной электричкой. Итак, мы проехали часа полтора, электричка наполнилась народом, мы встали, прошли четыре вагона и продали десяток книжек, заработав на этом колоссальные деньги — 27 тысяч (стоимость 10 буханок хлеба в Новосибе).
А вот и Новосибирск!
Уже как домой вернулись. Невероятно здорово. Спасибо Богу за всё. Да и мы тоже молодцы.
В Новосибирске было три дела. Первое — позвонить Асе. Уже два месяца, как я забыл у неё свою куртку-штормовку. Сохранилась ли? Но Аси не было дома. Второе дело — отправить телеграммы родителям. Это нам удалось. И третье — потратить деньги на еду, а это вовсе не сложно.
Бородинский хлеб! Майонез! Горячий (и бесплатный) чай! Какую радость может доставить совокупность таких простых продуктов! Радуясь, мы наполняли полости в наших телах и даже угостили чаем местного замёрзшего бомжа.
Поезда, попадавшиеся нам в Новосибирске, отличались особой цивильностью. Один поезд нас не взял, другой тоже, машинист электровоза, осаждаемый также, кроме нас, ещё двумя «зайцами», сослался на забитость задней кабины уже другими «зайцами». «Ну и ну! — удивлялись мы. — Такой цивильный, огромный город, великий вокзал, и так много безбилетствующих, едущих в пассажирских электровозах!»
Только с третьим поездом нам удалось уехать — в задней кабине электровоза. С нами в кабине ехала симпатичная девушка лет двадцати трёх, из Куйбышева Новосибирской области, ездившая в Новосиб в командировку. Ехали мы до Барабинска (330 км).
Попутчица рассказывала нам о жизни в Новосибирской области. Люди, особенно в сельской местности, жили там, мягко говоря, небогато. Колхозникам год подряд не платили никаких денег, и они все жили естественной жизнью. Цены в регионе низкие — продукты дешевле московских раза в два, и они могли быть ещё ниже, если бы не местная мафия. Приехал человек на базар, из деревни, продаёт мясо вдвое дешевле, чем все продают. Подошли «хозяева»: продавай по столько-то, плати нам столько-то. Он: не буду. Они — хлоп! соляркой весь товар облили, и ещё пригрозили, чтобы прочь убирался. И на всех крупных базарах мафия устанавливает свою цену.
Пенсии и зарплаты задерживают, есть и другие проблемы, но земля там хлебная, лето жаркое, овощи созревают всякие, и голод деревням не грозит. Попутчица была — о, редкий случай, — не в обиде на Б.Ельцина и верила в то, что скоро всё будет хорошо.
Поезд ехал с невероятно большой скоростью — 80, 90 км/час — со скоростью, невозможной для БАМа — там просто взлетишь на такой скорости, — а здесь эта скорость вполне естественна. Но всё равно уже вечерело, и в Барабинск мы прибыли затемно.
НА ОМСК!
Барабинск — небольшой городок между Омском и Новосибирском. А вокзал там велик и огромен, буквы «БАРАБИНСК», сделанные из лампочек, светятся в темноте, переходные мосты над путями застеклены — в общем, опять цивилизация. Мы никак не привыкнем!
Попросившись в локомотив до Омска, мы были обломаны. В Барабинске машинист меняется, и новый был не расположен к автостопщикам. Начальник поезда — тоже. Так поезд и уехал. Вслед пришёл почтово-багажный поезд, тот самый, который нам попался ещё в Тайшете. Тогда мы не смогли в него попасть. Но почтово-багажный идёт медленно, и где-то в Красноярске мы его обогнали, а вот он опять, уже удлинившийся обросший в Красноярске и Новосибе дополнительными вагонами.
— Мужики! Я, конечно, вас понимаю, и одного из вас даже по телевизору видел, — но, извините, груз везём, аппаратура очень дорогая, и подсаживать нам никого нельзя — объяснял один из тамошних проводников.
— Мужики, вы уже второй раз пристаёте, — объяснял второй. — В Тайшете подходили уже. Нет, нельзя нам.
Только третий по счёту поезд согласился нас подобрать. Мы просили самую малость — довезти нас 150 км до Татарска. (К утру мы хотели прибыть в Татарск, оттуда первой электричкой в Омск.) Всё вышло, как мы и предполагали, — часа в два ночи мы выгрузились на вокзале Татарска, выбрали уголок поудобнее и заснули — часа на три.
Можно было, конечно, проситься и в другие поезда, которые в изобилии проходили Татарск этой ночью. Но 3500 км круглосуточной езды — с самой Новой Чары, как нас посадил в поезд с сопровождением милиционер Саша, и до Татарска, мы ехали, стараясь не пропускать ни одного состава на запад. Андрей ещё что-то соображал, а я ужасно хотел поспать в стационарном состоянии и ни на что не был способен.
В таком же сонном состоянии я сел (а, вернее, лёг) в электричку на Омск, где мы оказались часов в девять утра.
* * *
В Омске нам было нужно зайти на главпочтамт. Там лежали, до востребования на моё имя, письма, телеграммы, бандероли, и даже, как потом выяснилось, деньги, которые прислали родители. Мы же совершенно забыли об этом, продолжая своё возвращение домой. Собственно говоря, и хорошо, что не зашли на почтамт — для чистоты эксперимента не хотелось пользоваться деньгами от родителей. Но телеграммы жалко… Вспомнили мы о почтамте уже потом, когда ехали в электричке из Омска на Исилькуль.
В Исилькуле дождя и ветра на этот раз не было.
В электричке на Петропавловск неутомимая билетёрша долго угрожала нам милицией, ОМОНом и штрафом.
В Петропавловске мы, начистив картошки и помыв крупу, зашли в ресторан и попросили нам сварить этакий суп. Нам сварили.
Начальник межгосударственного, но местного поезда Петропавловск—Челябинск долго смеялся, узнав, что мы путешественники, и отвёл нас в общий вагон, где прочие пассажиры курили, пили и кушали торт, а мы спали.
На рассвете 16 сентября (бедный Андреев институт!) мы вышли на вокзале Челябинска. Было часов шесть утра.
