Необыкновенные приключения экспедиции Барсака - Верн Жюль Габриэль (читаем книги txt) 📗
— Так тебе придётся туда возвращаться, моя бедная крошка? — вскричал в отчаянии Сен-Берен. -
— Это неизбежно, — ответила Жанна Бакстон, — но я думаю, что не подвергаюсь большому риску, судя по первому дню. После семи часов он совершенно опьянел, и моя роль состояла в том, что я набивала трубку и наполняла стакан до момента, когда это животное начало храпеть, чем я и воспользовалась, чтобы вернуться к вам.
Начиная с этого дня Жанна Бакстон, действительно, ежедневно отправлялась в три часа к Гарри Киллеру и оставалась у него до восьми часов. По её рассказам, договор выполнялся без нарушений. Часы эти проходили всегда одинаково. Жанна заставала деспота в компании советников, которым он отдавал распоряжения, выказывая блестящий ум. В его инструкциях не было ничего особенного: они относились к управлению городом или к сельским работам, — и управление Блекландом не имело бы ничего таинственного, если бы Гарри Киллер по временам не наклонялся к уху одного из советников, чтобы сделать какое-нибудь секретное распоряжение, сущности которого Жанна не знала.
Совет продолжался до четырех часов, потом все удалялись, а Жанна Бакстон оставалась с Гарри Киллером. Но вскоре он оставлял её одну. В половине пятого ежедневно он исчезал через маленькую дверь, ключа от которой никому не доверял. Куда он уходил, Жанна не знала.
В первые три дня вскоре после ухода Гарри Киллера до слуха Жанны Бакстон начинали доноситься странные звуки, похожие на отдалённые стоны пытаемого человека. Эти стоны продолжались четверть часа, потом прекращались, и после получасового отсутствия Гарри Киллер возвращался в превосходном настроении. Жанна набивала ему трубку, наполняла стакан, и он пил до полного опьянения.
В продолжение трех дней Жанна Бакстон поджидала прихода Гарри Киллера в комнате, где он её оставлял. Но скоро отдалённые стоны, выражавшие страдания, прекратить которые было не в её власти, стали для неё невыносимыми. Она взяла привычку во время его получасового отсутствия гулять по дворцу, прислуга которого и дежурные Весёлые ребята начали к ней привыкать и даже оказывали некоторое почтение.
Каждый вечер приходил момент, когда опьянение отдавало Гарри Киллера в её полную власть. Молодой девушке легко было убить пьяного тирана, поразив его кинжалом, найденным на останках её несчастного брата. Однако она этого не делала: её ужасала мысль о нападении на беззащитного, как бы он ни был отвратителен. Да и, кроме того, какую пользу принесло бы убийство?! После смерти Гарри Киллера останутся шайка негодяев, называемых советниками, полудикая Чёрная стража и весь подозрительный сброд, составляющий население Блекланда. Положение пленников не улучшилось бы, напротив, стало бы хуже после смерти, может быть, единственного человека в этом городе, который в свои светлые часы выказывал действительный ум и был способен понимать выгоды некоторого снисхождения к пленникам. Когда она посоветовалась с товарищами, они согласились с ней. Нет, никоим образом не следовало убивать Гарри Киллера.
Но, возможно, лучше был бы другой проект? Раз Жанна пользовалась доверием деспота, нельзя ли завладеть его особой? Заложники в свою очередь получили бы заложника и могли бы договариваться на равных условиях.
К несчастью, такой проект наталкивался на большие трудности. Как овладеть Гарри Киллером, когда столько прислуги во дворце и у ворот галереи стража? Пусть даже пленники победят эту первую трудность, не случится ли, что население Блекланда, довольное освобождением от Гарри Киллера, откажется вступить в торг, где ставкой будет свобода деспота? И если даже последнее предположение окажется неверным и мирный договор будет заключён, как они смогут обеспечить его выполнение? Столько проблем, решение которых было очень трудным!
Помимо этих, едва ли осуществимых проектов, Жанна Бакстон лелеяла ещё один, которого не доверяла даже товарищам. Её любопытство и сострадание были возбуждены постоянными отлучками Гарри Киллера и отдалёнными стонами, которые всегда слышались в это время. Когда по вечерам Гарри Киллер, совершенно пьяный, находился в её власти, у неё не раз являлось желание украсть у него ключ и посмотреть, что скрывается за, дверью. Но каждый раз у неё не хватало решимости, и она воздерживалась от поступка, который мог грозить важными последствиями.
Пять дней прошли таким образом, и настало 8 апреля.
В этот день, около девяти часов вечера, все пленники, включая Малик, собрались на платформе бастиона, расспрашивая Жанну Бакстон о событиях дня, который, впрочем, прошёл, как и предыдущие. Этажом ниже Чу-муки заканчивал свои дневные услуги, чтобы удалиться до завтра.
Тяжёлые тучи угрожали разразиться дождём, ночь была очень тёмной, хотя луна не пришла ещё в четвёртую четверть. На платформе, куда не достигал свет с другого берега Ред Ривера, царила глубокая тьма.
Вдруг что-то с сухим стуком упало на плиты площадки. Поражённые, пленники прекратили разговор. Откуда к ним явился и каков мог быть предмет, которого они даже не различали в темноте?
Амедей Флоранс первым пришёл в себя. В несколько мгновений он разыскал таинственный снаряд. Это был камень порядочных размеров, с привязанной бечёвкой, другой конец которой, спускаясь через перила, должно быть, погружался в Ред Ривер.
Что это значило? Не скрывалась ли тут ловушка? Или пленники имели в Блекланде неведомого друга, посылавшего им весть? Чтобы это узнать, надо было только потащить бечёвку, к которой в таком случае должна быть привязана записка. Амедей Флоранс не мешкая принялся за дело, но ему пришлось прибегнуть к помощи доктора Шатоннея. Тонкая бечёвка скользила у него между пальцев, за ней тянулось что-то тяжёлое. Не могло быть и речи о простой записке.
Когда бечёвка кончилась, оказалось, что к ней прикреплён канат. Потянули и его. Метров тридцать — тридцать пять вытянули легко, потом почувствовали сопротивление, но не жёсткое, не такое, как в том случае, когда верёвка привязана к неподвижному предмету, а упругое, подобное сопротивлению человека, который тянет за другой конец. На несколько мгновений пришло сомнение. Что делать?
— Привяжем канат, — предложил Амедей Флоранс. — Тогда увидим, чего желает тот, кто его выбросил.
Так и сделали. Верёвка тотчас натянулась. Кто-то взбирался по ней, и пленники, наклонившись над перилами, пытались его рассмотреть. Скоро они различили фигуру человека. Мгновение спустя неизвестный вскарабкался на перила и спрыгнул к остолбеневшим пленникам.,
— Тонгане!! — вскричали они приглушёнными голосами.
НОВАЯ ТЮРЬМА
Тонгане не только не был мёртв, но, как выяснилось позже, не был даже ранен при неожиданном нападении в Кубо. Лучи прожектора его не захватили, и он незаметно скользнул под деревья, а нападающие не подумали заняться им.
Поступая так, Тонгане не собирался покинуть своих хозяев, тем более, что с ними была Малик. Наоборот, он хотел им помочь и справедливо решил, что для этого лучше находиться на свободе. Далёкий от мысли бежать, он присоединился к похитителям. Он шёл по следу за теми, которые везли Малик в Блекланд, ценой бесчисленных лишений пересёк пустыню, живя крохами, собираемыми на местах их остановок. Пеший, он не отставал от лошадей и ежедневно одолевал пятьдесят километров.
Он отстал от них лишь по приближении к Блекланду. Достигнув возделанной зоны, он остановился и стал ждать ночи, чтобы проникнуть на неведомую территорию.
До утра он скрывался в густом кустарнике. Потом смещался с толпой негров, работал вместе с ними и получал удары бича, на которые так щедры были надсмотрщики, а вечером вошёл с толпой в центральный квартал, не обратив на себя ничьего внимания.
Через несколько дней он утащил из заброшенной хижины верёвку. С её помощью ему удалось пробраться через Гражданский корпус, достигнуть реки, где он в продолжение двух долгих дней скрывался в сточной трубе, выжидая благоприятного случая.
В продолжение этих двух дней он наблюдал, как' пленники по вечерам выходили на площадку бастиона, но напрасно пытался привлечь их внимание. Желанный случай представился лишь на третий день, 8 апреля. Густые тучи сделали ночь тёмной, и он воспользовался этим, чтобы выйти из убежища и забросить к своим господам верёвку, по которой сможет проникнуть к ним.
