От Каира до Стамбула. Путешествие по Ближнему Востоку - Мортон Генри Воллам (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
Вот что они говорят, не желая откровенно признаться: «Бог на стороне турок! Это Он им помогает, и по-этому они бьют нас!»
Отзвук того, что нам известно теперь как нацистская пропаганда, явственно слышится в речи султана, произнесенной в 1453 году — то ли до, то ли во время осады Константинополя. Эхо его яркой речи звучит в речах, которые сейчас гремят в Германии. Психологическая стратегия Третьего рейха, которую некоторые считают чем-то новым, была доведена до совершенства почти пять веков тому назад турецкими султанами.
Константинополь пал 29 мая 1453 года после храброй, но безнадежной обороны, продлившейся около двух месяцев. Как раз перед началом осады султан предусмотрительно подкупил лучшего в Константинополе пушечных дел мастера, и этот человек, по имени Урбан, отлил пушку-монстра, орудие самого крупного тогда калибра, стрелявшее огромными ядрами. Но даже без этой пушки у турок артиллерия была лучше, чем у греков. Лучшие греческие орудия стреляли каменными ядрами не тяжелее 150 фунтов, турецкие же пушки могли стрелять ядрами по 1200 фунтов.
А чего стоит утверждение, подготовленное годами интриг и призванное доказать отсутствие единства в рядах христиан, — что не менее 30 000 христиан сражались под знаменами мусульман. В действительности в Константинополе было не более 10 000 христиан, способных носить оружие. А версия, приводимая в доказательство жадности и беспринципности жителей Византии, — что это будто бы у купцов Галаты султан купил свиной жир в огромных количествах, чтобы смазать стапеля и за одну-единственную ночь, усилиями тысяч людей и буйволов, посуху перетащить военные корабли на расстояние пяти миль и спустить их на воду в бухте Золотой Рог!
В конце концов турки перелезли через разрушенные стены, а часть их вошла в город через неохраняемые ворота. После захвата города турецкий солдат принес султану отсеченную голову императора Константина XII Палеолога, погибшего в последней схватке. Военачальники султана приказали солдату показать им тело. Они опознали обезглавленный труп по пурпурным туфлям с византийскими двуглавыми орлами.
Мохаммед приказал выставить голову императора на порфировой колонне перед императорским дворцом. И когда наконец все узнали, что император убит, тело похоронили по обряду греческой церкви и сам султан заплатил за масло в лампадах над гробом. Константин XII был восьмидесятым римским императором считая от Константина Великого и сто двенадцатым — считая от Октавиана.
5
Я удостоился аудиенции у экуменического патриарха константинопольского в Фанаре, части города, где живут оставшиеся в городе греки. Церковь пережила падение Константинополя. Патриарх константинопольский в современном мире — вроде призрака великого прошлого. Только в его титуле теперь звучит прежнее гордое имя поверженного города. Но прежде чем описывать Фанар и практически заточенного здесь патриарха, я кратко набросаю историю патриархии.
Когда Константин Великий в 330 г. н. э. перенес столицу империи из Рима в Византию, великие патриархаты Рима, Александрии, Антиохии, Иерусалима уже существовали. Византией управлял даже не архиепископ, а епископ. Когда Константинополь сделался самым великим, богатым, великолепным городом Римской империи, резиденцией императорского двора, естественно, возникла необходимость в создании пятого патриархата, который и был основан — и не по инициативе церковных властей, а, скорее, из политических соображений. Вскоре патриарх константинопольский стал первым среди восточных прелатов и первым по рангу после папы. Сам же он ставил себя настолько высоко, что часто противоречил папе, что порождало серьезные проблемы в отношениях между западными и восточными христианами и разобщало их.
Когда Мохаммед в 1453 году захватил Константинополь и последний император был убит, греки, которых не зарубили сразу и не обратили в рабство, бежали, спасаясь от смерти. Султан получил безжизненный город, оказался хозяином обезлюдевшей столицы. Город, где процветали торговля и ремесла, достался воинственному народу, ничего не смыслившему ни в том, ни в другом. Чтобы богатая добыча не загнила на корню, чтобы город не превратился в руины, туркам надо было убедить греков работать на себя. Как они могли это сделать? С императорской властью было покончено, но византийская церковь выжила. Султан опасался, что доведенные до крайности византийцы могут вступить в сговор с папой и, объединившись с ним, разбить турок. Поэтому он решил первым договориться с византийской церковью и, пообещав грекам возможность свободно исповедовать свою веру, тем самым предотвратить возможный альянс с Римом и в то же время поощрить греков к возвращению в город.
Священнослужителям, оставшимся в захваченном Константинополе, было предложено выбрать патриарха — некоторое время эта должность была вакантна.
С назначением на нее фанатичного монаха, который яростно противился союзу с Римом, старая патриархия, поддерживаемая теперь мусульманским султаном, приобрела новые и удивительные черты. Патриарх носил титул паши с тремя бунчуками[19], и его торжественно посвящал в сан сам султан — имитация церемонии, которую в христианские времена совершал император. Результат такого неестественного союза был поистине курьезным.
При христианских императорах патриархи были на вторых ролях и не обладали сколько-нибудь значительной светской властью. Император же, глава государства, имевший статус полубога, являлся также и главой церкви. У мусульманских властителей не было претензий на божественное происхождение, так что в результате новые патриархи получили гражданскую и духовную власть над всеми христианами в империи. Во всяком случае, теоретически у них сильно прибавилось власти, они стали равны понтификам.
Вероятно, будет правильным сказать, что при этом странном мусульманском правлении часть власти прежних императоров перешла к патриархам константинопольским. Патриарх, единственный сановник, уцелевший в Константинополе от прежних дней, существовал в этом печально изменившемся мире, как тень императора. И чтобы христианскому «королевству» было где обосноваться в мусульманском «царстве», грекам отвели место на берегу бухты Золотой Рог. Это предместье получило название Фанар, потому что неподалеку находился маяк.
Фанаром сначала назывался просто греческий квартал, но скоро это слово стало относиться и к патриарху, и его синоду и теперь употребляется именно в этом значении, как, например, слово «Ватикан». История Фанара порой связана с насилием, часто трагична — из-за нетерпимости, амбиций, торговли тем, что священно. Скоро стало модным покупать эту должность, и султаны смещали патриархов по самому незначительному поводу, а то и без повода, просто для того, чтобы нажиться на назначении следующего главы церкви. За четыреста восемьдесят лет, с тех пор, как пал христианский Константинополь, средний срок правления патриарха составил менее четырех лет! Только тридцать четыре патриарха из ста семи умерли на своем посту, при этом восемь из них умерли насильственной смертью.
Фанар знал головокружительные взлеты и падения. Многих патриархов возвращали из ссылки, и некоторые правили по три-четыре раза! Это очень свойственно политической жизни на Балканах, а также очень в духе «Тысячи и одной ночи»: за падением и опалой часто следует быстрое возвращение былых милостей. Одним из результатов этой полной превратностей жизни стало устройство утопавшего в садах поместья на острове Принкипо, «загородного отеля» для опальных патриархов, где смещенные прелаты жили все вместе, и каждый ожидал, что его снова посадят на трон! В наши дни смещенный патриарх обычно удаляется в один из монастырей на горе Афон. Но самое странное для меня во всей этой истории о Фанаре — то, что столь ненадежная, полная интриг и опасностей жизнь оказалась так привлекательна для людей духовного звания. Известны случаи, когда принцы отказывались от трона, не желая такой доли, но константинопольский престол никогда не оставался без претендента, готового принести себя в жертву.
