Рига. Ближний Запад, или Правда и мифы о русской Европе - Евдокимов Алексей Геннадьевич (книги бесплатно без txt) 📗
Кажется абсолютно логичным, что Рижский музей югендстиля находится на улице Альберта (Alberta, 12) – удивляет разве только, что он не в доме Эйзенштейна. Таких на улице немало, но номер 12 построен Константином Пекшенсом – в нем латышский архитектор, тоже классик рижского модерна, жил и работал. В его квартире, изначальный интерьер которой (1903 года) тщательно воссоздан, музей и расположился.
Короткая Альберта упирается в Антонияс (Antonijas iela) – по ней стоит пройти чуть направо, до угла с Элизабетес. Тут снова сплошной Эйзенштейн: здания по адресам Elizabetes, 10a, 10b и 33 – его постройки. На углу этом вообще хватает поводов задержаться: и чтобы поглазеть, и чтобы посидеть за столиком. На нечетной стороне Элизабетес – довольно милый и не слишком дорогой кабак «Летающая лягушка» («Lidojosa varde», Elizabetes, 31a) с изобилием самых разных лягушек в самых неожиданных местах. На четной – возможно, лучший винный бар, а заодно и лучший винный магазин в городе: «Винная студия» («Vina sudija», Elizabetes, 10). Вино, включая самое изысканное, тут и наливают, и продают, а еще устраивают дегустационные мастер-классы и художественные выставки.
И чтобы завершить тему кабаков: в двух кварталах, на углу Антонияс с Дзирнаву (а если с Альберта повернуть не направо, а налево – то на первом же углу) – ресторан средиземноморской кухни «Riviera» (Antonijas, 13) из экспертного топ?5 латвийских заведений.
Если же возвращаться к архитектуре, то для ее любителей предусмотрено продолжение «югендстильного» маршрута: по Элизабетес направо, в сторону порта, сделать «загогулину» по улицам Rupniecibas и Vilandes, вернуться на Элизабетес и завершить экскурсию на углу с Кронвалда, у здания Константина Пекшенса и Эйжена Лаубе по адресу Kronvalda bulvaris, 10. Но есть на этом маршруте как минимум два дома, интересные не только с архитектурной точки зрения.
На Vilandes, 1 провела детство Елена Сергеевна Нюрнберг, по третьему мужу – Булгакова, прототип Маргариты из знаменитого романа. А в доме по адресу Elizabetes, 21 родилась в 1891 году Елизавета Пиленко, она же Кузьмина-Караваева, она же Скобцова, она же Мать Мария – человек совершенно поразительной судьбы: поэтесса-декадентка, эсерка, городской голова Анапы, комиссар, эмигрантская писательница, монахиня, участница французского Сопротивления, заключенная Равенсбрюка, казненная в газовой камере за неделю до прихода Красной Армии, признанная центром Яд Вашем «праведницей мира» и канонизированная патриархом Константинопольским как преподобномученица. Городу, в котором она появилась на свет в золотую для него эпоху, в XX веке тоже была уготована бурная, противоречивая, парадоксальная и трагическая судьба.
Наводки:
* О Рижском музее югендстиля – на портале «Rigas jugendstila centrs» (только на английском): www.jugendstils.riga.lv
* Сайт отеля «Gallery Park Hotel» и ресторана «Renomme»: galleryparkhotel.com
* Сайт ресторана «Vincents»: www.restorans.lv
* Сайт ресторана «Lidojosa varde»: www.flying-frog.lv
* Сайт бара-магазина «Vina sudija»: www.vinastudija.lv
* Сайт ресторана «Riviera»: rivierarestorans.lv
Глава 17. Большой стиль маленькой страны. Рига между мировыми войнами
Все диктаторы делают это
До 1918 года национального государства латышей никогда не существовало – но ко всему привычная Рига и с ролью его столицы справилась без труда. В Рижском замке, построенном еще Ливонским орденом, побывавшем резиденцией разнообразных иностранных наместников и генерал-губернаторов, теперь поселился латвийский президент. В Доме Лифляндского рыцарства стал заседать cейм. В здании филиала российского Госбанка (Valdemara iela, 2a) поместились и правительство, и государственный Банк Латвии (сейчас там только последний). Новое государство приспосабливалось к Cтарому городу – и лишь после своей мутации в диктатуру начало всерьез менять город в соответствии с идеологией.
Карлис Улманис безраздельно правил Латвией всего шесть лет – и диктатура эта была не зловещая, а курьезная. Тем поразительней, насколько ее стилистика совпадает со стилистикой самых страшных тоталитарных режимов XX века, претендовавших на глобальное господство и изменение мировой истории. Крошечная Латвия ничего не хотела («Что есть, то есть, чего нет, того нет»), будущее видела не в тысячелетнем рейхе или мировой революции, а в телятах, – но и в Риге в 1930?х, как в Берлине и Москве, сносили старую застройку целыми кварталами, расчищали площади в центре города, возводили огромные помпезные здания в неоклассическом стиле и монументальные скульптурные композиции. Продлись эпоха Улманиса дольше, хрестоматийный абрис Вецриги изменился бы радикально.
Экскурсию по улманисовской Риге можно начинать на Домской площади (Doma laukums). Площадь в ее нынешних размерах и конфигурации – заслуга в первую очередь «народного вождя». Ломать старинные здания вокруг Домского собора начали еще во второй половине XIX века, но лишь Улманис взялся за дело со свойственной вождям решительностью.
Диктаторы – что большие, что совсем маленькие – любят перекраивать города. Любят большие пустые пространства в центре столиц, которые положено заполнять марширующими колоннами или восторженно внимающими массами. На Домской площади имеется даже балкон, с которого только и вещать отцу нации – на здании Латвийского радио (правда, радиостанции в нем поселились только после Второй мировой: до того тут квартировал банк).
Площадь при диктатуре – место идеологическое, и название у нее должно быть не абы какое. Улманис назвал бывшую и будущую Домскую в честь события, которое он полагал судьбоносным в истории страны: площадью 15 мая – в этот день 1934 года он устроил военный переворот. Вот только уже через несколько лет 15 мая сменилось на 17 июня – у советской власти нашлась своя эпохальная дата: день ввода в Латвию частей Красной Армии в 1940?м (ныне эта дата признана трагической). И лишь в перестройку, в 1987?м, площадь опять, как в XIX веке, стала Домской – просто в честь собора.
Повернув с нее на Зиргу (Zirgu), оценим масштаб уже знакомого здания Министерства финансов (Smilsu, 1), занимающего целый квартал. Огромное, мрачновато-брутальное, строилось оно в три последних улманисовских года. Бывшие тут до него старинные кварталы тогда бестрепетно снесли. Историческую застройку Вецриги, которую сейчас охраняет ЮНЕСКО и восхищенно разглядывают туристы, не щадили ни при Российской империи, ни в независимой Латвии в ее первой редакции. Но если во времена имперского расцвета невзрачное старое ломали ради красивого нового, то при Улманисе чуждое немецкое сносили ради своего, латышского.
Идеологической базой диктатуры был национализм, и свойственное многим авторитарным правителям стремление самоутверждаться в градостроительстве породило концепцию истинно латышской столицы. Построенная немцами и неотличимая от городов Германии Вецрига подлежала существенной переделке. Самое смешное, что новое, правильное, свое, возводимое взамен, оказалось настолько похоже на архитектуру тогдашнего Берлина, что потом, в «Семнадцати мгновениях весны» рижский Минфин выступил в роли сразу нескольких зданий столицы рейха, включая Главное управление имперской безопасности (РСХА).
Отсюда десять минут ходу – через площадь Ливу и по Вагнера – до «Галереи Центр» («Galerija Centrs», Audeju, 16), в советские времена – Центрального универмага, в улманисовские, когда его построили, – Армейского экономического магазина. Уже при второй независимости пятиэтажный торговый центр переделали и расширили, «захватив» ближайшую улицу, но и изначально он был немал – опять-таки, в квартал размером.
Кривизна улиц и небольшая величина зданий Старушки явственно претили вождю латышского народа. Хотя Улманис родился на хуторе, возглавлял партию «Крестьянский союз» и грезил телятами, душу его грели громадные дома сурово?торжественного вида, прямые широкие проспекты, стадионы на десятки тысяч мест – в этом смысле он не отличался от отцов больших и малых наций, правивших в 1930?х по всей Европе: от Москвы до Лиссабона.
