Земля за океаном - Стрельников Борис Георгиевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
1945 год: насчитали семнадцать птиц. «Казалось, еще порыв ветра, и свечка погаснет». Но стая держалась, теряя на перелетах несколько стариков и пополняясь большим числом молодых. Однако два года (1954 и 1962) были почему-то бесплодными – ни одного молодого! Зато в 1964 году молодых прибавилось десять, а из старых не вернулся только один. Сорок две птицы! Американцы с волнением следили за борьбой на выживание горстки живых существ.
Путь журавлей теперь был прослежен. Из Аранзаса в Техасе (тут сразу же был учрежден заповедник) через всю Америку журавли летели на дальний север Канады – около пяти тысяч километров туда, столько же обратно осенью до Техаса. Летят журавли высоко. Без бинокля их не увидишь. Но кормиться они опускались. Из разных мест к орнитологам, в центр по спасению журавлей, поступали взволнованные телеграммы: «Мы их видели в Оклахоме!» «Пролетали у нас в Южной Дакоте!»
Лето белые журавли проводили где-то в глуши канадского заповедника «Вуд-Буффало». Стали искать их гнездовья. Но лишь после большого лесного пожара лесник Уилсон увидел в лесу на прогалине белых птиц. В эти места снарядили специальную экспедицию. После необычно тяжелых поисков (вертолет – лодка – пешие продвижения по болотам) орнитологи наконец нашли, что искали. Журавлиные гнезда были укрыты в малодоступных топких местах на месте былых озер. На карту гнезда нанесли как величайшую драгоценность.
Совместными усилиями американские и канадские орнитологи постарались узнать все, о можно, о птицах, не причиняя им особого беспокойства. Важные выводы… Белые журавли необычайно добросовестные родители. Одиннадцать месяцев они опекают потомство – кормят, учат летать. На пути к югу (и обратно на север весной) молодой журавлик летит в середине между матерью и отцом. И только вернувшись на родину, он ищет пару и покидает родителей (они занимают родовое гнездо).
Но важнее всего другое. Из двух яиц, отложенных журавлями, одно является как бы страховочным – жить остается один, наиболее сильный птенец. Сопоставляя число яиц в гнездах и число молодых журавлей, прилетающих в Аранзас, ученые делают вывод: одно яйцо без ущерба для журавлей можно брать из гнезда и пытаться «высиживать» в инкубаторе. Для страховки. Слишком уж малочисленна, уязвима, зависима от случайностей горстка сохранившихся птиц: ураган, разлив нефти, лесные пожары – и нет журавлей. Страховка нужна. Но как забрать яйцо из гнезда? Верны ли расчеты, что одно яйцо «лишнее»? Как поведут себя журавли, не снизит ли это прирост и без того маленькой стаи? И даст ли что-нибудь инкубатор? Решили трижды проверить на птицах другого вида. (Есть в Америке «журавли песчаных холмов».) Все получилось! Три года подряд получалось! И лишь после того по готовым приемам решают ученые подступиться к гнездам, упрятанным в северной части Канады.
Эта история чем-то напоминает сказку с хорошим концом. В глуши, какую только способны облюбовать осторожные птицы, опускается вертолет. В нем два человека. Один остается в машине, другой пробирается к гнездам. Возвращается он с драгоценной добычей – в толстом шерстяном носке осторожно несет яйцо. Еще одно. Еще… Яйце кладут в приготовленный термостат. В местечке Форт-Смит из вертолета биологи пересаживаются в скорый самолет…
Едва ли когда-нибудь в жизни Рей Эриксок волновался больше, чем в этом полете. Два приземления для заправки, и наконец аэродром Эндрюс под Вашингтоном. Автомобиль уже ждет… Девять часов путешествовали журавлиные яйца из приполярной Канады до инкубатора биостанции. Проклевывая оливково-коричневую скорлупу, мокрые журавлята видели тут не белоснежную мать, стоящую над гнездом, а взволнованное лицо человека.
– Все обошлось. Но заменить им родителей было непросто… – Доктор Рей Эриксон рассказал, как пришлось ему нянчить беспокойный и драгоценный приплод.
Птенцы оказались заядлыми драчунами (видимо, так же они ведут себя и в гнезде). Чтобы все остались живыми, к журавлям подсадили «мальчиков для битья» – индюшат. Пар агрессивности был истрачен, все журавлята остались живы и превратились в белых красивых птиц. Волновало теперь другое. Как стая? В Аранзасе ждали ее возвращения. Когда журавлей сосчитали, радость была всеобщей – молодых было столько же, сколько их прибавлялось в самый благоприятный год.
Журавлиная операция теперь повторяется каждое лето. 6+10+10+11 – всего 37 яиц взято из гнезд. По разным причинам два журавленка не выжили. Таким образом, в неволе живет сейчас тридцать пять журавлей. В природе их стало пятьдесят девять (данные 1972 года).
На спасение журавлей конгрессом было выделено 350 тысяч долларов. Рей Эриксон считает, что, если бы нужен был миллион или два миллиона, преступлением было бы пожалеть деньги. «Можно сконструировать все, что угодно: новый автомобиль, аппарат для полета на Марс, карманный телевизор, большую станцию для житья в космосе, но, если исчезнет птица, ее сконструировать заново невозможно». Эти мысли о журавлях в Америке разделяются многими. Большие трубящие птицы стали символом охраны редких животных. Едва ли не каждый американец знает судьбу журавлей. Но только зоологам и людям, особенно озабоченным состоянием дикой природы, известно: на той же грани, что и белые журавли, в стране сейчас находится 101 вид животных. «Они держатся на одной нитке», – сказал Рей Эриксон. Животных можно считать вне опасности, если их еще сохранилось хотя бы тысячи две. А тут счет идет на десятки и даже так: «видели двух!» Это значит – рядом с названием в списке завтра поставят крестик.
Америка не единственная обладательница списка «висящих на нитке». Такие списки есть в каждой стране. Исчезновение с лица земли угрожает сейчас 1000 видам животных. Но если в других частях света природа ветшала долго, то в Америке это случилось в историческом смысле почти мгновенно. Америка служит наглядным уроком, как жестоко, неразумно, недальновидно вел себя человек, истребляя вокруг все живое. Две сотни лет отделяют нас от времен, когда звонкий смолистый храм природы Америки был еще некий нетронутый эталон – 100%». Не на пергаментных свитках, а на обычной бумаге дошли до нас записи о живом богатстве, к которому человек едва-едва прикоснулся. Вот они.
«Страна дикая, но богатая и обильная». «Реки кишат рыбой. Дичь заволакивает небо». «Гуси выстрела не пугаются – возвращались глянуть, почему это их товарищ упал». «Бобровые плотины идут тесно друг к другу и так далеко, как можно проследить. Бобры совсем не боятся людей». «Вблизи соляного источника один охотник насчитал 1000 разных животных». Другой охотник у соленого ручья увидел столько зверей, что «не рискнул сойти с лошади». Когда же он подстрелил двух оленей, «обезумевшее стадо, не разбирая дороги, бросилось прочь, топча убитых животных, отчего с них даже не удалось снять шкуры».
Вооруженные ружьями белые люди вели себя, как хорьки, забежавшие в очень богатый курятник. На животных они смотрели как на живую мишень – «они созданы, чтобы их убивать». Вот какими были трофеи охотника в Новом Свете. Некий Жак Шварц в 1760 году убил: «140 пум, 109 толков, 17 черных медведей, 98 оленей, 111 бизонов, 12 росомах, 500 бобров и других меховых животных». Это только один охотник и за один год! Что-то пошло на продажу, а что-то было убито просто потому, что попало на мушку. «Казалось, Америка хотела как можно скорее избавиться от животных», – пишут теперь историки. Нетрудно понять, как глядели на этот разбой индейцы, вся жизнь которых была связана с благополучием мира животных. Вот что сказал, наблюдая быстрые перемены в природе, вождь племени сиу Сидячий Медведь: «Жизнь была хороша благодаря великой радости, которая шла от ощущения родства и дружбы с животными, что нас окружают. Белый человек смотрел на них как на врагов. Мы смотрели как на друзей и благодетелей…»
У белого человека тоже постепенно наступало похмелье. Знаменитый охотник прошлого века Дэниэл Бун, не менее удачливый, чем упомянутый выше Шварц, на склоне лет подводит итог: «О, сэр, какая громадная разница за 30 лет! Раньше и мили не пройдешь, чтобы не увидеть бизона или медведя. Тысячи бизонов! Страна выглядела так, что она никогда не будет бедной. Но теперь я пошел и увидел только несколько следов оленей».
