По следам «таинственных путешествий» - Алексеев Дмитрий Анатольевич (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗

Но уже лето 1922 года принесло неожиданные и очень важные находки. Геологическая экспедиция Н. Урванцева обнаружила примерно в 100 километрах от Диксона всю почту Амундсена и вещи погибших — теперь в этом уже никто не сомневался — норвежцев. В своем полевом дневнике пунктуальный Урванцев пометил: среди оставленных предметов — записные книжки-календари Тессема, его матросский билет и кожаное портмоне с визитными карточками Амундсена и телеграммой о положении экспедиции. На визитных карточках были сделаны приписки рукой Олонкина к заведующему диксонской радиостанцией с просьбой оказать содействие Тессему как старшему в группе в незамедлительной отправке важной телеграммы и необходимую помощь для продолжения дальнейшего пути на родину [96].

...Неподалеку от полярной станции неутомимый Бегичев (в этот раз он был проводником экспедиции Урванцева) заметил возле самой воды останки одного из норвежцев. В своем дневнике Урванцев дал криминалистически точное описание увиденного. Оно настолько важно, что приведем его полностью: «...человек лежал на высоком берегу метрах в четырех от воды. Скелет был одет в две егерские фуфайки, синюю фланелевую рубашку с карманами. Все заправлено в меховые штаны. Сверху брезентовый балахон. Шапки на голове нет. Недалеко от погибшего валялась рукавичка. В стороне слева лежал разорванный пополам шарф, а справа лыжная палка, изломанная в нескольких местах и связанная шпагатом. Выше по склону лежал промысловый нож. В карманах фланелевой рубашки были найдены патроны, коробка спичек, перочинный нож и маленькие ножницы. Около пояса лежали карманные часы. На крышке гравировка по-английски: «Полярная экспедиция Циглера. Петеру Тессему, корабельному плотнику судна «Америка». В благодарность за его добровольное желание остаться в лагере Абруццкого 1901 — 1905 гг.». На ремешке у пояса висели свисток и обручальное кольцо с гравировкой на внутренней стороне: «Твоя Паулина» (курсив наш. — Авт.). Норвежец отправился в последний переход налегке, оставив все вещи, лыжи и даже винтовку» [97].

Документов у погибшего не оказалось. Должно быть, это Тессем, решили зимовщики Диксона, коль скоро возле останков лежали его именные часы и обручальное кольцо. Несчастная судьба! Перенести столько лишений и погибнуть в каких-нибудь 3 километрах от поселка, видя, должно быть, огоньки станции и высокую радиомачту!

Останки похоронили и поставили деревянный крест. В 1958 году жители поселка установили на высоком берегу базальтовый обелиск. Следы второго «почтальона» Амундсена затерялись в белом безмолвии таймырской тундры. Этим как бы подводилась черта под полярной трагедией...

Но спустя одиннадцать лет в шестнадцатом томе фундаментальной Норвежской биографической энциклопедии появляется статья о Тессеме, написанная Сэреном Рихтером. Известный норвежский ученый, проанализировав скрупулезный рапорт Урванцева 1922 года, делает сенсационный вывод: «...поскольку кольцо принадлежало Тессему, русские заключили, что он там же погиб и похоронен около пролива Веги (точнее, около пролива Превен. — Примеч. авт.). Но... кольцо висело на поясе. Кажется маловероятным, чтобы Тессем снял обручальное кольцо и таким образом поместил бы его. Более вероятным представлялся бы такой ход событий: Тессем умер около мыса Приметного, а его товарищ снял кольцо и повесил на поясе, чтобы вместе с часами вернуть семье умершего. В таком случае тот, кто в одиночестве с трудом добрался до пролива и у самой цели встретил смерть, — Кнутсен» (курсив наш. — Авт.) [98].

Доводы Рихтера основывались на старинном норвежском обычае: обручальное кольцо не снимается с руки живого человека. Раз так, то под базальтовым обелиском похоронен не Тессем, а Кнутсен!

В записях Урванцева — точных и подробных — оказались и другие странные обстоятельства, которые привлекли внимание советских исследователей и позволили им вслед за Рихтером высказать несколько других соображений в пользу того, что именно Кнутсен, а не Тессем дошел до Диксона [99].

Во-первых, они отметили, что среди вещей, найденных экспедицией Урванцева в импровизированном складе на реке Зеледеева, не оказалось пи единого предмета или клочка бумаги, принадлежащих Кнутсену. А во-вторых, там же была оставлена очень важная телеграмма Амундсена [100].

«...Опытный, ответственный Тессем ни за что не оставил бы в складе, — писали по этому поводу сторонники версии Рихтера, — в сотне километров до Диксона, телеграммы своего начальника, которую он должен был бы отправить из поселка в первую очередь. Двойной лист бумаги — не тяжесть, телеграмму, конечно, взял бы и Кнутсен, но он, по-видимому, не знал про нее или не знал, куда она положена...» И делают такой же вывод, как и Рихтер: «...склад сооружал один Кнутсен. Тессем же к тому времени погиб или был болен. А возле Диксона умер Пауль Кнутсен. Он и похоронен на высоком таймырском берегу».

После появления этой новой и неожиданной версии мнения историков и исследователей, естественно, разделились. Урванцев,

например, по-прежнему считал, что возле Диксона погиб Тессем. В своей книге «Таймыр — край мой северный» он резонно замечал, ссылаясь на свой богатейший полярный опыт, что Тессем снял кольцо, разумно отбросив ритуальные условности, дабы не отморозить руку. А что касается именных часов, найденных возле погибшего, то, по мнению Урванцева, будь то Кнутсен, были бы обнаружены и еще одни — его собственные.

И вот «арбитрами» в том затянувшемся теоретическом споре решили выступить криминалисты Прокуратуры СССР и судебные медики Научно-исследовательского института судебной медицины Минздрава СССР. Первой задачей было установление личности человека, или, как говорят судебные медики, идентификация по его костным останкам: установить пол, расовую принадлежность, возраст и рост человека, выяснить, какими недугами он страдал, были ли у него травмы, по черепу и прижизненным фотографиям определить их идентичность, построить и фоторобот человека.

Разумеется, не так-то просто было за давностью лет собрать всю нужную информацию, но и то, что было известно раньше и стало известным в результате поисков криминалистам, оказалось достаточным для вывода. Было известно, что Тессему сорок четыре года, Кнутсену — тридцать. Различались они и цветом волос. Знали криминалисты со слов Амундсена, что Тессем страдал головными болями. Но вот о росте Тессема и Кнутсена — этот параметр чрезвычайно важен для идентификации личности — никаких сведений не сохранилось. Но тут судебным медикам на редкость повезло: летом 1919 года все члены экипажа «Мод» снялись по очереди в «фотоателье» на палубе судна. В кадр попали спасательный круг и доски настила палубы — те самые, как говорят криминалисты, масштабные предметы (их размеры любезно сообщил Норвежский институт полярных исследований), которые и были использованы для последующих расчетов.

Летом 1983 года на Диксон отправилась специальная группа Прокуратуры СССР, НИИ судебной медицины Минздрава СССР и Московского филиала Географического общества, которая по согласованной программе с Норвежским институтом полярных исследований и провела ту историко-криминалистическую экспертизу. И заключение ее было определенным — останки, безусловно, принадлежат Петеру Тессему! Совпали и рост, и возраст, и цвет волос. Вывод подтвердил и метод фотосовмещения, и созданный словесный портрет. Маленький судовой плотник — его рост был всего 156 сантиметров — оказался выносливее своего молодого спутника, хотя у него действительно были сильные головные боли — следствие краниостеноза. Это заболевание (преждевременное зарастание черепных швов) он перенес еще в детстве. Были у Тессема и давнишние переломы костей носа. Страдал он и от радикулита — это показало обследование костей позвоночника. Может быть, именно потому оставил он лыжи и брел в последнем переходе к Диксону, опираясь на лыжную палку [101].