Паломничество в Палестину - Ювачев Иван Павлович (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Мне хотелось из подражания народу купить в здешних лавках пучёк больших свечей, разукрашенных золотом и цветами; но, это может странным показаться, в Иерусалиме нет в продаже восковых свечей. Я не умею определить материала, из которого они здесь составлены. Может быть, это был парафин или что-нибудь в этом роде, но только свечи иерусалимские, когда их держишь в руках, неприлично размягчаются. Я нашёл немного настоящих восковых свечей, выписанных из русского епархиального завода, только в лавочке Палестинского общества и из них составил священный пучёк в тридцать три свечи, по числу лет земной жизни Спасителя. Некоторые, имея в виду побольше привезти свечей в Россию, берут с собой в храм по два пучка.
Около двенадцати часов я отправился к площадке пред храмом Воскресения. Подойдя к греческой патриархии, я встретил густые толпы народа, далее — более. При всём своём усилии, я смог пробраться только до наклонной улицы, ведущей к площадке храма. В это время раздался громкий и мерный стук железных булав кавасов о камень. Народ, несмотря на тесноту, расступался перед ними. Никому не хотелось подставлять своей ноги под железную палку. За шестью кавасами шла вереница европейского народа с разодетыми дамами. Это вёл какой-то консул своих гостей. Я присоединился к ним и, благодаря своему общеевропейскому костюму, был пропускаем всюду. Остановиться на площадке, как советовал вчера приятель, не было никакой возможности (может быть, в прошлые годы, при меньшем наплыве паломников здесь и было просторно в Великую субботу). За кавасами консула и я прошёл в храм между рядами турецких солдат. Они были при полной амуниции, с ружьями, и даже горнист стоял между ними со своей медной трубой.
Весь храм, все стены, карнизы, всё усеяно народом. Море голов! У всех пучки свечей. Теснота, давка, удушье. Лица красные, потные. Впрочем, мне было удобно идти между рядами солдат. Кавасы, а за ними толпа европейцев, пошли по коридору в обход греческого храма на северную сторону. Когда поравнялись со спуском к приделу Константина и Елены, я заметил, что там очень мало народа. Думаю, чего же больше искать: тут просторно и всё-таки в храме, а не во дворе. Придел Константина и Елены находится в просторном помещении и принадлежит армянам. Алтарь огорожен решёткой. Иконостаса вовсе нет, да и окон сравнительно немного. Русских паломников почти не было. Сидело здесь десятка два туземцев, да бегали дети их. В ожидании огня я раскрыл взятое с собой Евангелие и стал читать. Ребятишки, лет по двенадцати, подняли возню, как на улице. Они играли, шалили, бегали, кричали, и никто им не делал ни малейшего замечания. Вдруг пронёсся издали ужасный шум, и в это время по лестнице к нам быстро спустились три католических монаха. Я знаю, что католики не принимают участие в торжестве чудесного огня, разве только как зрители, а потому у меня мелькнуло подозрение, не преследуют ли их арабы в эти минуты проявления у них сильного энтузиазма. Но, нет, монахи весело разговаривая, прошли за решётку и стали ожидать, как и я. Это меня тоже удивляло: капелла католиков непосредственно примыкает к ротонде Гроба Господня с северной стороны, так что им удобнее было бы видеть у себя момент первой подачи огня из кувуклии.
Толпа паломников и турецких воинов ожидает схождения Благодатного Огня перед входом в Кувуклию.
О раздаче святого огня я ещё слышал накануне. Порядок при этом соблюдается такой. Сначала тушатся огни в храме Воскресения, в ротонде Гроба Господня и в самой кувуклии. Но нельзя сказать, чтобы к этому времени абсолютно нигде в храме не было огней. Я сам видел незатушенный огонь в коридоре и в некоторых приделах храма. Затем запечатывается кувуклия, и при этом играет некоторую роль турецкая стража. Ко времени подачи огня входят в кувуклию два архиерея, греческий и армянский. Армянский остаётся в приделе Ангела, а греческий проходит в Гроб Господень, где и удостаивается получить благодатный огонь. Чтобы оградить архиерея от насилия толпы, устроена передача огня через два окошка в приделе Ангела. Сперва подаётся огонь грекам, а затем чрез второе окно — армянам. Говорят, ежегодно бывает аукцион права получения огня первыми после греков, и всегда это право перекупают у бедных коптов и сирийцев богатые армяне. Огонь быстро распространяется по всему храму. Греческого архиерея обыкновенно подхватывает себе на плечи здоровый араб и с помощью кавасов протискивается в алтарь.
Но не стану забегать вперёд; вернусь я к своим личным наблюдениям.
Страшный шум всё более и более разрастался. Я понял, что ожидаемый огонь передан в народ. Порываюсь взглянуть вдоль по коридору, но тут навстречу мне, сильно расталкивая публику, несутся, как ураган, арабы с зажжёнными свечами в руках. У переднего огонь под полой. Все они быстро с криками спустились по лестнице и стали петь и танцевать. Только тогда я сообразил, что это место в приделе Константина и Елены береглось свободным исключительно для танцев арабов. Танцующие энтузиасты привлекли общее внимание. С пучками горящих свечей, как с факелами, они быстро поворачивались, прыгали и водили огромным пламенем чудесного огня по лицу и по волосам. В Палестине существует убеждение, что благодатный огонь Великой субботы первое время не жжёт, а потому каждый, получающий его, спешит умыться им, т, е. провести рукой по огню, а потом по лицу. От большого пучка у меня получилось громадное пламя, вершка в два, и я тоже исполнил обряд омовения огнём.
Впрочем, в эти минуты я мало занимался исследованием чудесных свойств огня. Меня больше интересовало проявление сильного восторга у арабов. Они дают себе в этом случае полный простор для выражения своего энтузиазма. Что-то страшное, дикое, фанатическое было в их восторженных ликованиях. Они пели:
Иль Масих атана,
Би даммо штарана.
Унах на иль iом фараха,
Уво ель яхуд хазана.
Я яхуд! я яхуд!
Идиком ид ель куруд,
Идина ид ель Масих.
В переводе это значит:
Христос пришёл к нам,
Своею кровью искупил нас.
Мы сегодня радуемся,
А евреи печальны.
О евреи! о евреи!
Ваш праздник — праздник беса.
А наш праздник — праздник Христа.
Эту песню знает каждый православный араб, и происхождение её, вероятно, относится к древнейшим временам.
Здесь установлен обычай три раза зажигать свои свечи чудесным огнём. Большой пламень тридцати трёх свечей человеку трудно затушить дуновением своего рта, да, может быть, это считается и неблагоговейным поступком относительно «благодати». Для этого служат специально сшитые колпачки из одноцветной яркой материи с напечатанными на них священными изображениями и словами. Эти колпачки, около четверти аршина диаметром, набиваются ватой, которой собственно и тушат благодатный огонь три раза. Проделав всё это, я вышел из придела в коридор и медленно подвигался с народом к выходу. Жара стояла невыносимая, особенно в ротонде Гроба Господня. Шум, крики, общее ликование. Около меня две молодых женщины плачут.
