Брачные игры каннибалов - Троост Дж. Маартен (версия книг txt) 📗

7. Несмотря на мое презрение к американскому телевидению, есть маленькая вероятность, что рано или поздно я все же начну скучать по «Симпсонам» и трансляциям футбольных матчей с профессиональным комментарием.

За три недели лихорадочной подготовки я не узнал о Кирибати почти ничего нового, поэтому дал волю своему воображению. Я знал, что Тарава – остров, вытянутый в длину и окруженный широкой лагуной. Поскольку мне прежде никогда не приходилось бывать в таком месте, я представлял себе что-то наподобие Кейп-Кода. Разумеется, Кейп-Код – не остров, а залив – не лагуна, но ничего лучше я не придумал. Естественно, в моей голове тут же возникла картина, что живем мы в деревянном домике с белыми окнами, укрывшемся за песчаными дюнами в высокой траве, а местные жители носят клетчатые рубашки и сетуют на то, что туристов стало слишком много. Я также знал, что на Тараве есть поселки. Острова с несколькими разрозненными поселениями для меня ассоциировались со Средиземноморьем, и я тут же представил маленькие площади с уютными кафешками, за столиками которых сидят люди в сногсшибательных нарядах от Армани и, красноречиво жестикулируя, спорят о том, какой сорт кокоса лучше. Все это свидетельствовало о том, что, несмотря на годы изучения разнообразных мировых культур, моя тупая голова по-прежнему была забита этническими стереотипами.

Что касается тихоокеанских островов в целом, я, конечно, видел картинки с Бора-Бора и знал, что острова южной части Тихого океана должны быть живописными и похожими на «тропический рай». Знал я и о том, что жизнь у детишек Марлона Брандо на Таити сложилась не слишком удачно [15]. И хотя мои географические познания были довольно обширны, я никогда не слышал о Ниуэ, Тувалу и Вануату. Я знал, что периодически на тихоокеанских островах проводят ядерные испытания. Что местные зовутся полинезийцами, меланезийцами или микронезийцами. Я даже знал, чем они друг от друга отличаются. Что книга Джеймса Миченера «Сказания юга Тихого океана» посвящена вовсе не Тихому океану, а нравам и обычаям американцев в 1940-е и 1950-е годы [16]. Я знал, что Гогену острова сослужили как хорошую, так и плохую службу. Роберт Льюис Стивенсон долго жил в Тихоокеанском регионе, а Амелия Эрхарт там погибла (впрочем, как и Стивенсон, только тогда я этого не знал [17]). Я слыхал об историческом значении острова Питкэрн [18] и подозревал, что каждый второй бар в Южно-Тихоокеанском регионе называется «Баунти». Знал, что именно туда едут антропологи, чтобы доказать, что местные жители полностью отличаются от цивилизованных людей и остаются дикарями. Потом многие ученые убеждаются в обратном, хотя кое-где каннибализм еще встречается. Что первым западным человеком, ступившим на эти земли, был капитан Джеймс Кук. И что баталии времен Второй мировой войны в этом регионе неизменно описываются как «кровавые». Будь у меня выбор, я бы предпочел высадиться в 1944-м на берегах Нормандии, а не в 1943-м на Тараве. Больше я не знал ничего.

Мы начали собирать вещи. Это было похоже на игру «что бы вы взяли с собой на необитаемый остров», только на этот раз все было серьезно. Единственным советчиком в этом деле была Кейт, предшественница Сильвии, которую ей предстояло заменить. Она посоветовала нам не брать с собой ничего, что представляет какую-либо ценность. Все сгниет, сказала она. Поверить в это оказалось просто. Гораздо сложнее было представить всю мощь экваториальной жары.

– Не думаю, что тебе они понадобятся, – заметила Сильвия, глядя, как я укладываю в чемодан шерстяные свитеры.

– По вечерам может быть прохладно, – возразил я. – Особенно зимой.

– Так. По-моему, ты не очень представляешь, что значит – жить на экваторе.

Она была права. В детстве я жил в Канаде. В моем мозгу прочно укоренилось, что зима – это зима, а лето – это лето. Мы обсудили то, что Кейт рассказала о погоде на Тараве.

– Хочешь сказать, что там жарче, чем в Вашингтоне в августе? – спросил я.

– Жарче. Кажется, она сказала «пекло».

– Хуже всего не жара, между прочим, а влажность.

– Про влажность она тоже говорила. Как будто все время находишься под мокрым одеялом.

Я решил, что Кейт была неправа и нарочно преувеличивала. Ведь известно, что изнуряющая жара, наступающая в Вашингтоне в августе, – следствие уникальных топографических и климатических условий, связанных с воздушными потоками и теплыми течениями, а также составом пыльцы растений, существующих только в Среднеатлантическом регионе. Хуже погоды просто не может быть. И все-таки взял свитер.

– Джинсы тоже возьму, – упрямо проговорил я.

Последние несколько дней мы прощались с семьей и друзьями. Приезжайте в гости, говорили мы всем. Конечно, постараемся, отвечали они, но, если учесть расстояние до острова, становилось ясно, что это нереально. Наконец осталась одна важная вещь. Я сделал Сильвии предложение. Она приняла его. А потом темной ночью мы уехали и начали наше долгое путешествие, а все подобные путешествия должны быть долгими – в Тропический Рай.

Глава 3

В которой Автор и его вышеупомянутая очаровательная Подруга покидают Континентальный мир, ненадолго приземляются на сказочных Гавайях, сбегают с Ужасного атолла Джонстона и впадают в отчаяние, прибыв на Маршалловы острова.

Подобно большинству людей, летающих на самолетах, я понимаю, что это средство передвижения удерживается в воздухе невидимыми ниточками, которыми управляют капризные феи. Как правило, этот факт вызывает у меня некоторую тревогу. Поэтому обычно я, не стесняясь, беру бесплатные маленькие бутылочки с вином, которые раздают стюардессы на международных рейсах. Однако с недавних пор я перестал пить алкоголь на борту, выяснив, что похмелье в сочетании с усталостью после перелета – это очень неприятно. Одним словом, не лучшее начало любой поездки. Несмотря на отсутствие алкоголя с момента вылета из Вашингтона, я чувствовал себя нормально, периодически повторяя про себя, как мантру, что никто еще не умирал от легкой турбулентности. А когда мы подскакивали и механические части самолета начинали скрипеть, Сильвия брала меня за руку и спокойно описывала подробности сурового процесса сертификации самолетов Американской федерацией авиатранспорта. И вот после трех дней, проведенных в небе, самолет стал для меня настоящим домом. За иллюминатором синело небо. Синел океан. От скуки плавились мозги. Мы явно улетели далеко.

Главная проблема человека, который летит из Вашингтона на Тараву, состоит в том, что, несмотря на продолжительность пути, времени на постепенную перестройку с одного на другое не хватает. А я предпочитаю перестраиваться постепенно. Мне просто необходимы эти приятные мелочи, помогающие переключаться. Чашка кофе, которая переводит меня из коматозного состояния в бодрствующее. Пенсильвания, промежуточный штат между Атлантическим побережьем и Новой Англией. Однако, когда вы летите из центра свободного мира в такую дыру, постепенно перестроиться просто нельзя. В мире перелетов на длинные расстояния нет весны и осени. Из зимы сразу попадаешь в лето. Прямо перед рассветом мы были в зале вылета, кишащем амбициозными людьми, деловыми путешественниками, спешащими в Нью-Йорк и Бостон на очень важные совещания, и стояли у стойки перед очень удивленной девушкой, которая проверяла наши билеты. Она увидела, что на них написано «Вашингтон – Ньюарк – Сан-Франциско – Гонолулу – атолл Джонстона – Маджуро – Тарава» и что это билеты в один конец. Это заставило ее прошептать «О боже». Потом мы много часов провели в волшебной трубе, в полубессознательном состоянии перемещаясь от гейта к гейту, и наконец очутились на пляже Вайкики, где прогуливались среди бутиков с последними моделями от Живанши и Шанель и новинками японской порнографии, пока не вышли к морю. Серфингисты покоряли волны, на горизонте высился пик Даймонд-Хед, и солнце клонилось к закату, озаряя все роскошным пурпуром. Тут мы начали смеяться, потому что жизнь порой так забавна, не правда ли?