Разочарованный странник - Стенвалль Катя (прочитать книгу .txt) 📗
Этой нашей знакомой семьдесят лет. А другая соседская бабуля постарше, ей уже восемьдесят. И вот стало ей что-то скучно, она дала объявление в газету: «Ищу симпатичного спортивного юношу не старше шестидесяти для нечастых встреч на его территории». Откликнулось пятьдесят человек, она выбрала самого красивого и богатого. Они так провстречались четыре года, а потом он как-то устроил весеннюю уборку и говорит ей: «Я пока полы помою, а ты бы окна протёрла». Ну, этого бабуля не стерпела, кричит: «Тоже мне, нашёл уборщицу! Пошёл вон, я тебя больше не люблю!» И завела себе другого, который её очень уважает. Который понимает, что женщины — они не для мойки окон предназначены.
Так вот, на севере Швеции просто беда с женщинами, их там совсем нет. Рождаются одни мальчишки. У моего мужа в классе было двадцать девять мальчиков и всего одна девочка. И такая мужеподобная! Выросла с девятью братьями и дралась не хуже их всех. Только она ни с кем жить не стала. В девятом классе её убили, тело расчленили и бросили в озеро. Убийцу до сих пор не нашли. «Так не доставайся же ты никому!»
Трудно на севере заполучить жену. Где ж её взять? В окрестностях свободных женщин нет, а с юга никто к ним туда жить не поедет. Мужчины же тут все как на подбор: высокие, статные, сильные, работящие, непьющие. Несмотря на нежелание женщин выходить замуж, детей на севере заводят очень рано. Собственно, молодости, как таковой, нет. Не существует и подростковой культуры. Сначала ты ещё ребёнок, а потом у тебя самого уже ребёнок.
Словом, дорогие читательницы, если у вас нет супруга, а очень надо, — теперь вы знаете, куда ехать. Некоторые русские женщины, особенно с севера России, отправляются в Швецию с целью создать семью. Кое-кому это удаётся, но лишь немногим. Я слышала массу весёлых историй про русских жён, которые не знали, куда применить свою бьющую ключом инициативу в условиях Крайнего Севера. Промучившись так пару лет и промучив своих ошалевших от их инициативы мужей, они возвращаются на родину. Зато тут прекрасно приживаются девушки из Таиланда! Их не пугают холода и полярная ночь. Как ни странно, но дети, рождающиеся от таких браков, удивительно похожи на коренное население.
В городке Стурюман мы ждали автобус, который повёз бы нас в аэропорт. Пока ждали, я рассматривала прохожих. Масса мальчишек, парней, мужчин, стариков. И ни одной женщины! Мальчишки бегали стайками, парни ходили группами, мужчины разгуливали стадами, старики ковыляли тоже стадами, правда чуть поредевшими. Причём все такие статные богатыри, что глаз не отвести! И ни одной женщины, девушки, девочки, бабушки… Если какая представительница прекрасного пола и появлялась, то только в сопровождении нескольких мужчин и непременно беременная. Причём мужчина вёз коляску, нёс слинг с малышом, вёл за руку или нёс на плечах мальчонку. А рядом — папа, дяди, братевья, дедушка, целая свита. А она идёт, вся сияет, несёт спереди свой живот. Богиня. Такая простая, ненакрашенная, непричёсанная, одета кое-как, но горда собой и красива внутренней самоуверенной красотой. И во взгляде у неё — превосходство, нечто магическое. Волшебство!
На границе с Норвегией установлен памятник женщинам: стол, а вокруг, взявшись за руки, сидят каменные шведка, норвежка и лопарка. На столе горит вечный огонь. Пока есть женщины — есть жизнь на севере.
Ещё я расскажу вам о местном образе жизни и отношении ко времени. На севере времени не существует. Люди встают, ложатся, едят, выходят на улицу тогда, когда у них есть к этому охота, а не когда это было бы разумно с точки зрения времени. Детей вечером не укладывают спать. Заснёт, когда устанет. При этом сами родители спят так крепко, что хоть из пушки пали — не разбудишь, и вопли ребёнка их не беспокоят. Спален тут нет. Люди спят там, где их застал сон. На диване в гостиной, на полу, на стуле за столом. Чтобы спать, не обязательно ложиться в постель, переодеваться в пижаму или чистить зубы. Никаких приготовлений нет, переход ко сну происходит внезапно, и так же внезапно наступает пробуждение. Никто не обращает внимания на спящих, окружающие не выключают телевизор, не стараются говорить тише. Но и не будят нарочно, не трогают.
Гости тут могут нагрянуть в любое время суток. Сколько раз случалось, что в час или два ночи раздавался звонок в дверь и вваливались наши родственники. Тут же включался свет, ставился на огонь кофейник, начинались разговоры. Поход в гости не может быть приурочен к какому-то времени, нет.
Наоборот, время для визита гостей наступает тогда, когда на пороге возникают знакомые лица. Мне объяснили, что это, наверное, зависит от стародавней привычки, когда ещё саамы жили в тундре и от одной семьи до другой порой было не близко. Люди приезжали друг к другу тогда, когда позволяли погода и обстоятельства. Когда получилось, тогда и приехали. Бабушка мужа раньше работала в больнице и видела много местных жителей, так она рассказывала, что для них вообще не существует понятие времени. Например, они не понимали, что значит: опоздать на завтрак. Что значит, завтрак уже кончился? Я ещё не ел, а он уже кончился? Но я ещё даже в столовую не ходил. Мой завтрак начнётся тогда, когда я приду. Если еды сегодня нет, то так и скажите, что нет!
Каково было моё удивление, когда однажды в два часа ночи к нам приехали дальние родственники и все тут же вскочили и начали готовить кофе и разговаривать. Мало того, родственники заявились с детьми, и те стали с грохотом носиться по дому, их никто и не думал укладывать. Мы снова легли спать часа в четыре. А в семь уже опять загрохотали на кухне противни с булочками и закипел чайник. В гости пришла бабушкина подруга! Семь утра — отличнейшее время для визитов, правда? На кухне так громко разговаривали, что спать я не могла и выползла в халате поздороваться. На кухне я увидела маленькую бодрую старушку в красной шали, с огромной серебряной бляшкой в форме переплетающихся оленей. Она макала в кофе сыр моцарелла, вылавливала его ложкой и ела. Сложно привыкнуть к такому способу кофепития, но так уж северянам нравится. Интересно, как приживаются тут иностранные продукты, как они находят своё место в рационе людей, ещё недавно и слыхом о них не слыхавших.
Так вот, бабулечка, оказывается, явилась с другого берега озера. Вышла в четыре и к шести как раз дошла. Побывала в церкви, а потом заглянула к нам. Но церковь же закрыта в такую рань! Да, но пастор спит чутко, он услышал шаги и встал. Открыл ей дверь.
Когда бабуля ушла, я попробовала снова лечь, но в девять к нам привезли четырёх маленьких мальчиков, чтобы они пока побыли у нас, а то не с кем оставить. Я подумала: когда же мы будем спать, если к нам то и дело приходят гости? Я не могла спать несколько суток, пока мы жили в этой квартире, но остальных это не смущало. Они время от времени засыпали и просыпались, как кошки. То один, то другой разваливался на диване, закрывал глаза и дремал часик-полтора, потом снова вставал. К моменту отъезда домой я совершенно озверела от недосыпа и буквально кидалась на своих родственников.
Они меня утешали: ничего, выспишься в самолёте. Спать в самолёте? Вы бы ещё сказали, выспишься на аттракционе «Американские горки»! Маленький самолётик кидало вверх и вниз, как фантик от конфеты, я сидела, панически вцепившись в кресло, и держала наготове бумажный пакет. Моя жизнь определённо была в опасности. А справа и слева от меня сладко спали муж со своим братом, как будто мы никуда не летим, и кошмарные дети не бьют ногами в спинку кресла, и стюардесса не вопит над ухом: «Вам кофе или чай?!»
Сентябрь 2008 года
Про саамских детей. Утти Уммэ
Мой знакомый с севера Швеции рассказывал о своей школе. В его родной деревне было (и есть) две школы: шведская, обычная, и саамская.
Вторая — школа-интернат, потому что саамы кочуют по тундре и им было бы трудно каждый день привозить детей на уроки. Интернат представляет собой одноэтажный длинный дом, сложенный из брёвен и покрашенный в красный цвет. В окнах вывешены всякие предметы искусства, сделанные руками учеников: геометрические фигуры из дерева и шкур, зачастую невероятно сложные. Внутри школы все стены от пола до потолка увешаны такими же народными промыслами: деревянными резными птицами, ткаными половиками, плетёнками из кожаных ремешков, картинами из бисера и керамической посудой. Шведская же школа представляет собой серый бетонный куб, обнесённый сеткой.
