Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде) - Сэвидж Барбара (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Португалия и Южная Испания разительно отличались друг от друга. Никто не вздёргивал цены лишь потому, что мы были иностранцами. Вместо того чтобы свистеть, смеяться или вожделенно пялить на меня глаза, португальцы хлопали в ладоши, когда я проезжала мимо. И никакого мусора, никаких груд отбросов, гниющих вдоль дорог. Особое восхищение вызывали кемпинги: плати доллар и пользуйся горячим душем или стирай в цементном бассейне сколько душе угодно. Раз в три-четыре дня мы заруливали в кемпинги помыться и провернуть очередную постирушку. Был уже конец апреля, когда мы катили по жаркому и солнечному побережью Португалии, держа курс на Лиссабон. За исключением нескольких районов сосредоточения туризма и высотных многоэтажек, особенно вокруг Албуфейры и Квартейры, побережье было почти пустынным. Мы пробирались по пыльным дорогам от одной песчаной бухточки к другой, где, разбив лагерь, мы целыми днями загорали, купались, читали, ловили рыбу или лазали по зубчатым прибрежным скалам.
Раз в день мы выезжали на шоссе, чтобы купить продукты в маленьких бакалейных лавочках. Они не отличались большим выбором товаров, зато цены были всегда приемлемые. Яйца и сыр на завтрак, хлеб и шесть — восемь стаканчиков йогурта на ленч, лук, помидоры, копчёная колбаса и рис к обеду обычно обходились где-то в три с половиной доллара. В большинстве магазинчиков, куда мы заглядывали по дороге на север, в Лиссабон, было так мало продуктов, что мы фактически вычищали все полки, покупая себе однодневный запас пропитания.
Дорога от Лиссабона на восток, к испанской границе, потряхивая, вела нас через укреплённые средневековые городки Эвора, Эштремош и Элваш. Зной и сушь были до того тягостны, что в каждом встречном селении мы непременно останавливались у источника или колодца и с ног до головы обливались прохладной водой. Прохожие всегда посмеивались, одобрительно кивая. На закате дня, прежде чем съехать с дороги и устроиться на ночь на какой-нибудь лужайке под оливами или пробковыми деревьями, мы находили «самый последний» источник, вытаскивали мыло и стирали, а затем соскабливали с себя пот и грязь.
В воскресенье после полудня мы с Ларри вкатились в Эштремош, в двадцати пяти милях от испанской границы. Почти все лавки были закрыты, большинство горожан либо разбрелись по домам полдничать, либо подрёмывали на скамейках в тенистых парках и на площадях. Несмотря на это, Ларри отыскал работающую кондитерскую, где нам посчастливилось купить свой обычный «джентльменский набор» для ленча. Затем мы облюбовали затенённый кусочек тротуара и расселись у самого порога закрытой сапожной мастерской. Едва только мы разложили снедь и принялись жевать, как из дверей ресторанчика напротив показался официант, приглашая внутрь, где прохладнее и намного удобнее. После нескольких недель странствия по стране нам удалось несколько поднатореть в португальском — «испорченном» испанском, когда слова произносятся на пределе скорости, и мы не замедлили принять приглашение. Собрав еду, мы двинулись за Пауло — так звали официанта. Ресторан мог похвастаться гостеприимно распахнутой массивной деревянной дверью, зато маленькие окошечки по обеим сторонам от неё были плотно закрыты ставнями. Внутри было темно и влажно, уже с порога на нас дохнуло прохладой. Некрашеные стены и голый цементный пол. На стойке бара в дальнем конце зала примостился телевизор, передавали воскресную мессу из Фатимы. Телевизор и открытый дверной проём служили в заведении единственными источниками света. За одним из шести столиков восседали угрюмые супруги в чёрном. Не отрываясь от телевизора, они поглощали жареную рыбу с салатом, мирно «уговаривая» большую бутыль красного вина.
Мы с Ларри примостились за столиком у двери и снова «раскинули» свой ленч. Пауло принёс нам салфетки, приборы и бокалы и, пока мы работали челюстями, дежурил в дверях, присматривая за велосипедами. Приятно было укрыться здесь от жары, между тем Пауло предупредил нас о череде жарких и сухих дней, которые предстояли нам от Эштремоша до границы.
— Вас же жажда замучит,— причитал он, сокрушённо качая головой.— В этой части Португалии после полудня слишком жарко путешествовать на велосипеде. Того, что в бутылках, вряд ли будет достаточно. Так вы не продержитесь.
Ларри продемонстрировал Пауло нашу резервную квартовую флягу и заверил его, что нам с избытком хватит воды для двадцатипятимильного броска до границы.
— Нет. Не хватит. Не хватит,— ворчал Пауло. Он продолжал качать головой и выглядел крайне озабоченным.
Минутой позже Пауло просиял, а затем припустил по улице в сторону расположенного на углу современного ресторана, взятого в полукольцо туристическими автобусами. Спустя четверть часа Пауло прибрёл назад с гигантским пронзительно-жёлтым пластиковым пятилитровым кувшином воды в руках и улыбкой от уха до уха.
— Боже правый! Да эта бочка, пожалуй, на всё пятнадцать фунтов! А какая здоровая! Хотел бы я знать, как приторочить её к велосипеду,— ужасался Ларри себе под нос, благодарно улыбаясь Пауло.
Мы оба понимали: делать нечего, придётся прихватить бутыль с собой, сколько бы она ни весила. По выражению крайнего ликования на лице Пауло можно было догадаться: откажись мы от подарка, его лучшие чувства и гордость за содеянное будут безжалостно попраны. Пауло вручил кувшин Ларри.
— Это фильтрованная вода со льдом. Очень-очень хорошая,— объяснил он.— В ресторане нет воды в бутылках, но я отыскал в подсобке эту бутыль, отмыл и наполнил очищенной водой со льдом.
«Вода со льдом» — при португальской жаре это звучало совсем как «манна небесная», однако по физиономии Ларри, который в этот момент протаскивал один из ремней, удерживающих его спальник на заднем багажнике, через ручку кувшина, а затем подтягивал и закреплял его, было видно, что бутыль непомерно тяжела. Но Ларри умолчал о её весе. Мы горячо поблагодарили Пауло и до изнеможения трясли руки в дружеском прощальном рукопожатии.
На краю города цыгане раскинули под открытым небом рынок, где продавали, среди всего прочего, одежду, полотенца, бельё, обувь и ткани. Я решила остановиться и поискать себе юбку, на случай, когда мы вместе с моими родителями отправимся осматривать мадридские достопримечательности. Цыганские семейства, заправлявшие на рынке, представляли собой компанию бесцеремонную и скандальную. Дети щеголяли в немыслимых лохмотьях, а взрослые могли гордиться своим умением мастерски облапошить любого.
Мне приглянулась юбка из несминаемого джерси, которую можно было скомкать и упрятать на самое дно вьючника. Взамен я предложила цыгану «Levi's». В 1979 году любой европеец жаждал заиметь настоящие американские джинсы «Levi's», поэтому я изумилась, когда цыган заартачился.
— Юбка стоит триста эскудо. На что мне джинсы? Давай деньги,— сказал он.
— Но это же самый что ни на есть настоящий «Levi's». Понимаете, штатовский «Levi's». В Лиссабоне они стоят уйму денег.
Цыган склонил голову набок и прищурился. Похоже, он сомневался.
— В наших краях крестьянки не носят джинсы. Может, американки и носят, но португалки — нет. У меня их и даром не возьмут, не то что за деньги.
«Потрясающе,— заметила я про себя,— вот уж не думала, что наступят времена, когда европеец отвергнет американский «Levi's». Но ведь это же неиспорченная Португалия». Мы с цыганом сошлись на двухстах эскудо, около четырёх долларов, и оба остались довольны.
Пауло оказался прав: мы с Ларри с жадностью втянули всё пять литров талой воды раньше, чем добрались до границы. Это была не езда, а сущая пытка. Тащась в гору под палящим солнцем, окутанные неподвижным воздухом, мы готовы были поклясться, что жара одолеет нас прежде, чем мы сумеем добраться до вершины. Талая вода снимала тяжесть с распухшей головы, увлажняла пересохший, словно набитый ватой рот.
Опорожнив кувшин, мы всё же решили не выбрасывать его, пусть себе болтается, и это была дельная мысль. Он сопровождал нас до самой Англии. Весь день Ларри возил его порожняком, затем ближе к ночи мы наполняли его, поэтому нам с избытком хватало воды на готовку и умывание. Ну а избыток уходил на оттирание слоя сажи, которую сгоравший бензин, питавший теперь нашу плитку, щедро оставлял на дне и стенках кастрюль.
