Затерявшиеся в тайге - Репин Леонид (версия книг .txt) 📗
Старое дерево и старый человек стоят как бы над временем. Они принадлежат одновременно прошлому и настоящему. Возможно, и будущему. Время для них преходяще. Они, и дерево и человек, испытали на себе его силу, знают истинную цену ему. И потому могут позволить себе спокойное и даже в чем-то снисходительное его созерцание. Пусть время бежит, оно унесет ветошь и пыль, а то, что имеет в жизни настоящую ценность, непременно останется... Пусть люди торопятся, им надо много успеть, но и многого они не успеют...
Когда я вижу безмерно старое дерево, я поневоле проникаюсь к нему почти таким уважением, как и к старому человеку, прожившему жизнь с незапятнанной совестью.
Вот почему при виде большого старого дерева, возвышающегося над всеми остальными собратьями, мне хочется сказать, нет, попросить: берегите его! Берегите любое другое дерево, ведь оно может еще очень долго прожить. И тем более берегите старое дерево: оно заслужило покой. Пусть тихо, постепенно уходит из жизни. Как знать, может быть, в то время, которое еще осталось ему, оно подарит вам минуты прозрения.
... Переход этого дня получился у нас небольшим: опять принялся сеять дождик и загнал нас в наскоро построенный дом. В такую погоду не имеет смысла идти. Одно дело, когда точно известно, сколько до цели надо пройти, и совсем другое, когда расстояние до нее неизвестно. В такую погоду вымокнешь только, а согреться и обсушиться сможешь лишь в том случае, если дождь перестанет. И вот мы сидим под навесом, сжавшись, чтобы поменьше мерзнуть, одинокие в этом лесу и мечтающие теперь не о всяких изысканных яствах, а о самом простом: о хлебе, картошке и соли. А ведь где-то все это люди едят, не подозревая о том, какие это прекрасные, замечательно вкусные вещи.
Не переставая, весь день сыплет дождь. Как же он нам надоел... Давно кончились листья смородины, и мы не можем поэтому попить столь полюбившегося нам чайку. Нет и грибов, а лезть под дождь нет никакого желания. И так вся одежда набрякла от влаги... И вообще у нас нет ничего съестного—ни рябины, ни ягод шиповника. Редкий случай.
Тьма совсем уж сгустилась. Тихо шуршат по листве легкие капли дождя. Безветренно. Неподвижно почти держится слабое пламя костра. Мокрое дерево горит неохотно и неуверенно. Кажется, уже заснула тайга. Пора и нам на покой.
Хоть бы назавтра дождь перестал...
Проснулся я утром от неожиданного приятного, мелодичного звука. Было очень похоже на то, как если бы кто-нибудь тренькал на гитаре, стараясь ее настроить. Слушал, слушал, вникая, что бы это могло быть такое, и понял потом: это дятел стучит по тонкому стволу сосны. Она стояла неподалеку, засохшая на корню, потерявшая всю свою хвою, кору, абсолютно прямая, гладкая и, вероятно, полая. Поэтому звук возникал чистый и звонкий, как от струны.
Спали, как всегда, кое-как. Ворочались, вылезали к огню. Дождь переставал иногда, и мы ложились в надежде, что он на следующий день даст нам передышку, а выйдя в очередной раз к костру, убеждались: напрасны надежды, дождь снова принялся за свое мерзкое дело. Вот и утром он встретил нас, мелкий, ненастный.
А в желтых кронах берез уже появились и красные блики. Эти яркие пятна, словно бы последний румянец, прощальная вспышка жизни, воспоминание о былой красоте перед окончательным неотвратимым увяданием. И нет силы на свете, которая могла бы его задержать... Решили пройтись по берегу речки посмотреть, нет ли дров. Прошел метров двести, не более, нашел восемь штук молодых подберезовиков. Не оставлять же их! Взял. Грибы приходится собирать, даже когда они не нужны,—срабатывает неистребимый инстинкт грибника. В подмосковном лесу эти подберезовики, найденные на расстоянии вытянутой руки друг от друга, можно было бы счесть счастливой находкой, а здесь грибов столько, что, если хорошо приглядеться, их можно собирать чуть ли не на каждом шагу.
Я уже собирался идти обратно, как неожиданно сделал наблюдение, меня поразившее. На старой березе на высоте около двух метров или немного пониже я увидел странные следы, оставленные явно когтями. Глубокие, почти параллельные борозды сантиметров по двадцать длиной обнажали белую часть древесины. У основания дерева лежали ободранные кусочки, коры. Среди них попадались и крупные. Было очень похоже, что мишка поточил здесь свои когти.
Едва успев подумать об этом, я внимательно огляделся по сторонам, но никаких других следов не увидел. Правда, вокруг березы трава лежала сильно помятая, как будто какой-то зверь повалялся на ней. Я самым внимательным образом обследовал траву возле березы, надеясь обнаружить шерстинки и, как Кювье по единственной кости, восстановить по ним облик животного, но ничего не нашел. Если это был медведь, то очень уж аккуратный...
А если не медведь, кто тогда? Как я ни старался найти подходящее объяснение, но так и не смог. Возвращался я медленно, бросая бдительные взгляды в разные стороны. Иногда казалось, что за кустом притаилась большая бурая туша медведя, обуреваемого сомнениями относительно того, как со мной поступить.
Товарищам я ничего не сказал. Повода для беспокойства особенно нет никакого. Но сам я решил постоянно помнить о возможном соседстве с Хозяином. Не думаю, что встреча с ним смогла бы доставить нам удовольствие: мы здорово ослабели в последние дни и вряд ли сумели бы его одолеть.
Нет, лучше уж действительно не встречаться с медведем, все равно ведь потом не поверят, что мы его живым упустили.
Грибной пост продолжается. Подберезовики, которые я принес, Леша мигом приспособил для супа.
Пока льет дождик, сидим рядом с Толей и делаем ложки. Он свою уже заканчивает, а я, с тоской поглядев на круглое березовое поленце, подумал о том, как много надо с него состругать. Нож по свежей бересте идет хорошо, только для этого требуется много усилий. Но ничего, зато разогрелся за работой немного.
Отношения наши с Толей остаются довольно натянутыми. Иногда достаточно какой-нибудь мелочи, на которую в любое другое время мы бы и не обратили внимания, чтобы у меня или у него возникло ощущение раздражения. И управлять им становится трудно. Однако пытаюсь. Стараюсь не давать Толе ни малейшего повода для разногласий. Изо всех сил сдерживаюсь. Когда чувствую, как внутри поднимается уже знакомое кипящее чувство, обязательно нахожу какое-то дело и ухожу ненадолго. Леша тоже так поступает. Все чаще и чаще отходит в сторонку. Расспрашивать его бесполезно. Это я уже знаю.
