Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами - Кларк Стефан (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗

— Скрытая проблема? — Он попытался пожать печами в духе истинного француза, но уж слишком зарос провинциальностью, чтобы с блеском продемонстрировать этот жест. Парижское пожатие плечами раз и навсегда развеяло бы закравшуюся у меня мысль, словно какую-то абсурдную идею. Он же просто попытался отмахнуться от ответа.

— Вы — юрист, — сказал я. — И я задал вам вполне законный вопрос. Если вы не можете ответить, я найду другого юриста. Для начала, меня настораживает то, что вы представляете интересы обеих сторон в этой сделке. Как вы считаете, это в порядке вещей?

На этот раз он даже не пожал плечами.

— Месье Лассе! У Жан-Мари какие-то свои трудности, связанные с этим домом?

Плечи месье Лассе поникли.

— Ладно, — сказал он, — но я не уверен, что это может стать обоснованной причиной для отказа от подписания договора.

— Что за причина?

— Во Франции люди смотрят по-иному на некоторые вещи…

— На какие же?

— Для многих в этом потенциальная возможность рабочего места, новых перспектив в бизнесе…

— В чем в этом?

— В новой атомной электростанции.

ФЕВРАЛЬ: Make Amour not war [127]

Напряженность в связи с маячащей на горизонте войной в Ираке нарастает. А меня тем временем пытаются превратить в героя-любовника, преподав ускоренный курс сексуальных традиций Франции

Во Франции вас неизбежно ждет встреча с чем-то новым, ранее неведомым вам в вопросах любви. Это нечто особенное. То, что делает нас, англоговорящих, до смешного несведущими в искусстве соблазнения.

Вся суть в том, что lingerie(нижнее белье) произносится по-французски совсем не так, как кажется.

Не «лон-же-ри» и не «лон-же-рей»! А «лан-жри»!

Французы совершенно не понимают нашего произношения. Ты пытаешься сказать француженке, что хочешь купить ей что-нибудь из «лон-же-ри», а она — в замешательстве. В лучшем случае она решит, что ты хочешь купить ей что-то в boulangerie. Что бы ты хотела получить на День святого Валентина, cherie? [128]Буханку хлеба?

Алекса совершенно не принадлежала к тем девушкам, что тают, завидев красивое белье. Она предпочитала красоту естественной наготы, и мне это ой как нравилось.

Учитывая, что начинался февраль, месяц всех влюбленных, я начал размышлять, что бы мне преподнести Алексе в качестве подарка.

Может, удачным вариантом будет романтический уик-энд в Венеции?

Однажды вечером, когда мы нежились в объятиях друг друга, ловя из-за стены ласкающие ухо звуки по сей день длящегося отсутствия Элоди, я спросил Алексу, была ли она когда-нибудь в Венеции.

— Нет.

— А хотела бы поехать? — Я нежно целовал ее в висок, пытаясь навеять приятные мысли о романтичной Италии.

— Мне даже думать не хочется о путешествии в таком климате.

Видимо, в моем поцелуе все же не было должного налета Венеции. Наверное, ему надо бы быть более влажным, напоминающим о заполненных водой каналах.

— Ты имеешь в виду, что там чересчур холодно?

— Нет. — Она вынырнула из моих объятий и приподнялась, усаживаясь в кровати. — Я говорю о политическом климате, естественно.

На самом деле надо признать, что мировое сообщество уверенным шагом шло к развязыванию очередной войны.

Или, вернее, отдельные англоговорящие страны пытались убедить ООН подтолкнуть всех к активным действиям.

— Это путешествие может повлечь серьезные опасности, — добавила Алекса. — Из-за войны в Ираке мусульмане решат, что мы ненавидим их, и террористические акты будут повсюду.

— Ты права. Жаль, Ширак никак не наберется смелости пожурить Саддама за его несносное поведение, — выразил я свою позицию.

Окончательно отпрянув, Алекса удивленно уставилась на меня.

— Ты что, решил поиронизировать? — напряженным тоном спросила она.

— Совсем нет!

Однако мой ответ она восприняла как ироничное «да».

— Никак не могу понять вас, британцев! — раздраженно кинула моя подруга. — Вы зачем-то поддерживаете американцев, когда все их действия сводятся к защите исключительно собственных интересов.

За последние недели мне уже набили оскомину подобные высказывания, и я уже не мог не реагировать.

— Что? А Ширак не защищает интересы собственной страны? А контракты на поставку нефти между «Elf» [129]и Саддамом? А тот факт, что Саддам должен Франции миллиарды долларов и то, что американцы хотят аннулировать долги в случае падения его режима? А то, что Франция оперативно среагировала и отправила свои войска в страны Африки для защиты собственных интересов? Скажешь, не так? Эти внезапные приступы пацифизма кажутся мне не чем иным, как желанием и француза накормить, и улитку в живых оставить.

— Улитку? При чем тут она?

Я попытался объяснить, что это была попытка сострить, но она перебила меня:

— Как бы там ни было, просто в глубине души ты ненавидишь Францию.

— Что?

— Да, именно так, вслед за всеми англосаксами.

— Почему французы называют всех англичан англосаксами? Англосаксами были племена волосатых блондинов с рогатыми шлемами на головах, захватившие территорию Британских островов еще в Средневековье. У меня что, на голове шлем, увенчанный трофеями из рогов?

— По внутренней сути ты именно такой. Все вы викинги. Захватчики.

— Да? Конечно, мы совсем не похожи на французов, распаливших всю эту ненависть между мусульманами и западными странами, перерезав одному Богу известно сколько алжирцев во время колониальной войны. И конечно, это не французы всеми силами пытались сохранить свою колонию во Вьетнаме в течение двадцати лет с помощью напалма, принеся в жертву множество человеческих жизней, о чем сняты самые худшие в истории Голливуда фильмы! Ну вообще-то и самые лучшие тоже: «Апокалипсис сегодня», «Рожденный четвертого июля»…

Но Алекса не была настроена завершить противостояние наших столь различных политических взглядов шуткой. Она выбралась из кровати, натянула джинсы, влезла в кроссовки и вышла из комнаты. Я слышал, как, схватив с крючка куртку, она хлопнула входной дверью.

Приглушенный возглас протеста долетел до меня от раздражительной дамочки сверху.

— Что? Слишком шумно? — Я вскочил и, громко топая, прошел в коридор. — Какой-то стук дверью, и вы уже жалуетесь?!

Я достал швабру и прошелся по всей квартире, тыча ею в потолок, будто прыгаю в классики, только вверх тормашками.

— Вот так, теперь тебе достаточно? — злобно выкрикивал я, продолжая стучать. — Проснулись вы там? — Бум, бум, бум. — Вы значит не против, когда шумите сами, но когда шумят другие, вас это не устраивает? — Стук, топот, удар. — Вам тоже хочется и поесть, и улитку в живых оставить? Угадал?

Бум! Бам! БУУУМММ!!!

Глупо, я знаю, но действует крайне успокаивающе в том случае, если вас только что бросила девушка.

Конечно, я не вытворял эти безобразия в районе детской. Даже у англосаксонских захватчиков есть сердце.

Но белье не единственная, достойная внимания, особенность французских любовных отношений.

Английское слово «разрыв» звучит грубовато, но сразу все понятно. Им же обозначается, например, разрыв стенки желудка, устраняемый с помощью нескольких стежков, сделанных умелым хирургом. Однако во французском языке, помимо всего прочего, это слово обозначает разрыв отношений. И его невозможно устранить с помощью простой операции. И откровенно говоря, у меня не было внутренних сил предпринять хоть какую-нибудь попытку микрохирургического вмешательства с целью вернуть Алексу. Я позвонил ей несколько раз и оставил пару примирительных сообщений на автоответчике. Я готов был даже признать: в поведении британцев и американцев в некоторых вопросах действительно осталось что-то от викингов. Но все время у меня крутилась мысль: «Черт возьми, что за отношения заставляют тебя оставлять подобные политические сообщения?»