По следам «таинственных путешествий» - Алексеев Дмитрий Анатольевич (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
Всю ночь Билл жег факелы один за другим, напряженно вглядываясь в темноту. Рассвет застал его под крылом, дрожащим от холода и с ужасным чувством разочарования. Патруль его не заметил.
Власти в Сахаре сделали все возможное и даже больше. Борель сдержал свое обещание и выслал машину, но люди в ней не видели никаких сигналов. Искали Ланкастера и с воздуха к северу от реки Нигер: авиаспециалисты были уверены, что авария случилась неподалеку от Гао из-за нехватки горючего. Никому и в голову не приходило, что «Малый Южный перелет» упал в 65 километрах от транссахарской дороги и так близко от Реггана!
Тем временем в Лондоне Чаби Миллер тщетно обивала пороги официальных учреждений. На все просьбы о помощи она получала стандартный ответ: сейчас пасхальные праздники, и сделать ничего нельзя. Ланкастер уже мертв — таково было мнение чиновников. А если и жив, любая помощь из Лондона все равно придет слишком поздно.
...Утром в пятницу Билл подсчитал свои запасы воды. Он выпил уже полтора литра! Это больше той нормы, на которую он рассчитывал. Но нельзя отчаиваться! Скорее за дело! Надо снять обшивку со второго крыла и пополнить запасы факелов: ночью он так понадеялся на успех, что сжег их слишком много. Да и в коробке осталось всего восемнадцать спичек.
Каждые полчаса Билл отпивал от фляги, борясь с искушением сделать большой освежающий глоток. В голове невыносимо стучало, глаза невольно закрывались от страшного света, царившего вокруг, и в них, словно в волшебном калейдоскопе, ежеминутно менялись цвета в самых режущих и кричащих сочетаниях. В полдень, когда стало совсем невмоготу, он снял самолетный компас и вылил его содержимое себе на голову, наслаждаясь кратковременным чувством прохлады. День проходил, но не было никаких признаков, что его ищут с воздуха.
В субботу Билл проснулся с твердым намерением протянуть как можно дольше. После полудня налетел свирепый самум, и пустыня превратилась в настоящий песчаный хаос. Билл обмотал голову рубашкой, но песок набивался в рот сквозь опаленные потрескавшиеся губы и скрипел на зубах. В этот день он выпил полтора литра воды и с трудом удержался, чтобы не распечатать канистру. Когда солнце зашло, зажег обломки пропеллера и несколько факелов. Безмолвна и мертва была пустыня, и только мерцающие звезды холодно смотрели сверху...
Ночью внезапно пошел дождь. Огромные капли, величиной с пенни и холодные как лед, падали на обшивку. Прежде чем Билл сообразил, что надо делать, ливень прекратился так же внезапно, как и начался, не оставив ничего, кроме крошечных шариков мокрого песка.
Все воскресенье Билл лежал под крылом, припоминая подробности полета, и заносил их в бортовой журнал. Свое нынешнее положение описал с полным самообладанием и философским спокойствием. Канистра с водой уже наполовину пуста, и винить некого.
Когда сумерки перешли в ночь, Билл увидел на востоке длинную полосу света. Это самолет! Дрожащими руками схватил факел, обмакнул в бензин и зажег. Пилот обязательно увидит его сигнал, и утром за ним придут! Можно отпраздновать свое спасение и выпить воды сверх рациона.
Но когда солнце вновь встало в свой страшный дозор, Билл покорился своей судьбе. А когда пришла ночь, уже с трудом осматривал горизонт и прислушивался к звуку самолета, который никогда не прилетит. И все же нашел в себе силы сделать запись в дневнике твердым и разборчивым почерком. Дневник обязательно должен сохраниться и рассказать о том, как Билл Ланкастер мужественно встретил свое последнее испытание в жизни.
«Упаковываю журнал в самолетную обшивку» — он написал эти слова и поставил точку. Крест-накрест перевязал пакет проволокой и накрепко прикрепил к стойке крыла.
...Он прожил еще один день и одну ночь. И когда взошло солнце, достал топливную карточку и сделал последнюю в своей жизни запись: «Начинается рассвет восьмого дня. Нет ветра. Все еще прохладно. У меня нет воды. Я терпеливо жду...»
Билл Ланкастер вступил в схватку с пространством и стихией с отчаянием пилота-одиночки: без тщательной подготовки, трезвой оценки своих возможностей. Закономерная цепочка событий перелета завершилась мучительной агонией в самом сердце Сахары. Возможно, все сложилось бы по-иному, если бы сел он в кабину «Малого Южного перелета» не надломленным... Конечно же попытался бы склонить в свою сторону чашу жизни и смерти. Как хотел это сделать экипаж самолета «Леди, будьте хорошей».
Маршрут самолета «Леди, будьте хорошей»
...Осталось позади побережье Средиземного моря с многолюдными городами. Песчаные дюны уступили место огромной, твердой, как гранит, каменистой равнине. Двухмоторная «Дакота» приближалась к центру нефтяной концессии в 600 километрах к юго-востоку от Бенгази.
Пилоты чувствовали себя первопроходцами. Натренированным взглядом оценивали местность. Тень самолета скользила по земле, на которую столетиями не ступала нога человека.
— Самолет внизу! — неожиданно закричал второй пилот Рой Томсон.
Большой четырехмоторный самолет, подобно гигантской птице, приник к земле, как бы собираясь тотчас взлететь. По следам было ясно, что он врезался в землю под небольшим углом.
— «Либерейтор», — безошибочно определил первый пилот Рой Гамильтон.— Как он попал сюда?
Сообщение экипажа «Дакоты», а дело происходило в ноябре 1958 года, никого не заинтересовало. «Здесь какая-то ошибка, — заявили официальные власти. — «Либерейторы» не используются в этих местах уже лет пятнадцать. Даже во время войны они никогда не залетали так далеко в глубь пустыни». Местонахождение загадочного самолета пометили на карте и вспомнили о нем только спустя год.
...Три вездехода медленно продвигались на юг. Час за часом удушливое безмолвие Сахары нарушалось только ревом моторов и лязгом гусениц. «Либерейтор» заметили издалека. Подбирались к обломкам с опаской. Серебристая поверхность фюзеляжа, отполированная ветрами, блестела на солнце. На нем краской было выведено название самолета: «Леди, будьте хорошей» — первые слова одной из популярных песенок тридцатых годов — и крупные цифры «64» — его номер. Шаги гулко отдавались в пустом корпусе. Вокруг — никаких следов экипажа. В питьевых бачках еще плескалась вода. Покачивалась на крючке фляжка с кофе. На штурманском столике лежал бортжурнал. Последняя запись в нем была сделана шестнадцать лет назад.
...В воскресенье, 4 апреля 1943 года, «Либерейтор» с экипажем из девяти человек вылетел с аэродрома Солук, неподалеку от Бенгази, в направлении Италии. В 9 часов вечера командир самолета Вильям Хаттен, выполнив задание, лег на обратный курс.
Обычный рейс подходит к концу. Экипаж уже мечтает о заслуженном отдыхе после тринадцати часов, проведенных в воздухе. Стрелки радиокомпаса на своих местах. Самолет в зоне луча при водной станции на базе в Солуке. Все, кажется, было учтено до мелочей. Кроме одной детали...
В те времена радиолокационные станции обнаружения имели существенный недостаток: не могли различить между правильным пеленгом и его диаметрально противоположным. Таким образом, нельзя было проверить, куда направлялся «Либерейтор»: к станции или от станции. Штурману сообщали курс по отношению к станции, и наземные операторы полагали, что самолет приближался к Бенгази со стороны моря.
...В полночь «Леди, будьте хорошей» проскочила побережье, закрытое плотной дымкой, и углубилась в пустыню. Усталые пилоты не заметили, как на мгновение упали стрелки радиокомпаса, когда они пролетели над Бенгази. Четыре мощных мотора уносили экипаж все дальше и дальше на юг. Когда Хаттен вышел в эфир, самолет оказался уже вне зоны действия базовой радиостанции. Напрасно искал он очертания береговой линии или какие-нибудь другие приметы: вокруг не было ничего, кроме безбрежного песчаного моря...
Штурман Хейс отчаянно пытался сориентироваться. Моторы стали давать перебои, вырабатывая последние литры горючего. Хаттен не рискнул садиться ночью в незнакомой местности. «Бензин кончается, ребята,— объявил он по внутренней связи. И скомандовал: — Всем покинуть машину». Выдернул шнур переговорного устройства с тяжелым бронзовым штепселем на конце, включил автопилот и последним выбросился на парашюте.
